Ирина Ванка - Секториум
— Сириус, может быть, мы вернемся на Землю вместе? Может быть, она примет нас? Может быть, мы придумаем что-нибудь… — кричал во мне кто-то очень напуганный; кричал, разрывая мне легкие, а внутренний голос говорил: «Не позорься. Ты только начинаешь жить и уже в крик. Тебе будет стыдно». «Мишка, я не хочу здесь пропасть! Сделай что-нибудь!» — умолял кто-то, дрожащий от страха, но внутренний голос стоял на своем: «Ты сделаешь все сама, ведь это будет твой мир, в нем все будет так, как ты придумаешь. Главное, все предусмотреть заранее, чтобы не пришлось ломать на середине пути». — «Миша! Миша! Ответь!» — кричал далекий, чужой и охрипший голос. «Все нормально, — успокаивал меня другой, близкий и теплый… — Так бывает. Привыкнешь. Ты ж привыкла жить на Земле, а это гораздо хуже. У тебя не спрашивали, хочешь ли ты родиться. А если бы спросили, что бы ты ответила?» «Мишка-а-а!» — кричал кто-то отчаянно.
Следующий удар повалил «стакан» на бок, невидимая волна расплющила облако, брызнула влага из каменных щелей. В «стакане» возникла невесомость, — последняя стадия защиты. Следующей будет консервационное поле, которое позволит сохранить организм внутри миллиарды лет, дольше, чем жизнь Вселенной.
«Когда мироздание изживет свой срок, я проснусь… — подумала я, — а ради чего?»
— Спит, — произнес надо мной голос Имо.
Полоса света врезалась в пространство капсулы.
— Неси ее сюда, — послышался издалека Мишин голос.
Полоса расширилась до размера двери, обнажила интерьер освещенного коридора и два силуэта, к которым вскоре присоединился третий, упитанный и бородатый. Меня понесли. Судя по тому, как дети беспрекословно подчинялись Мишиным командам, он совершил что-то героическое.
— Мать! Сюда смотри, — белый свет рассекли черные полосы его пальцев. — Сколько? — спросил Миша, демонстрируя пятерню. — Один? Два? Больше? Как тебя зовут? Какое сегодня число? Месяц? Год?
На такой скорости я затруднилась отвечать на вопросы.
Мишина пятерня пропала. Лицо Джона появилось вместо него, приблизилось, растворилось. У изголовья моего ложа начались нервные разговоры.
— Надо попробовать еще раз, — говорил голос Джона. Миша что-то бурчал в ответ.
Луч ослепил меня. Когда зрение вернулось, я опять увидела Мишу.
— Мать, не пугай меня, — сказал он.
Я словно полетала на алгоплане: все вижу, все чувствую, но сказать не могу. Опять оборвался внутри связующий канал, словно звено выпало из конструктора.
— Как тебя зовут? Как зовут твоих детей? Отвечай быстро.
Миша занервничал, и потерянное звено вернулось.
— Где Сириус? — спросила я. — Что с ним?
Вздох облегчения раздался вместо ответа. Меня посадили и подперли подушкой.
— Где Сириус? — повторила я. — С ним все в порядке? Я вернулась без него?
Эйфория прошла. Меня оставили в покое. Совещание перетекло в коридор, а я встала и приблизилась к арке, чтобы подслушать. Арка плавала. Стена шаталась.
— Ложись немедленно! — приказал Миша, и совещание закончилось. — Рассказывай, что было.
— Кажется, я оставила там Сира. Разве нет?
— Нет, — сказал он, и тут до него дошло. — Я что ли укоротил ей память на три года? — Он критически посмотрел на показания монитора, потом на меня. — Эй, память должна была восстановиться. Или не должна была?
— Ты меня спрашиваешь? — удивился Имо, потому что Миша адресовал вопрос именно ему.
— А что ты сделал с моей памятью? — спросила я.
— То же, что первый раз, — объяснил Джон.
— А что он сделал с моей памятью в первый раз?
— Откатил время назад, до прошлой экспедиции. А что мы еще могли сделать? Приборы потеряли тебя.
— Какой еще экспедиции?
— Так, — дошло до Миши. — Я стер ей архив последних трех лет. Черт меня возьми! — выругался он, — чтоб я понял, как эта хреновина работает!
— Где Сириус? — повторила я.
— О! Полюбуйтесь, — указал на меня Миша, как на верное доказательство своей идеи. — Откуда ему здесь взяться?
— Знаешь, что, голубчик, может, я и лишилась памяти, но пока что не спятила!
Миша расхохотался.
— Сир дожидается тебя на Блазе. Пьет компот из лепестков розы!
— Ма, ты действительно не помнишь? — пришел ему на помощь Джон. — Мы же пришли сюда без него. Ты не помнишь, как мы вернулись на Землю? Как закрыли Секториум? Мы переехали на Блазу, ты нашла работу, и говорила на «сиги»?
— Вы сговорились меня разыграть? На каком «сиги»?
— Подожди, — Миша присел рядом со мной. — Почему мы вернулись к «белой планете», рассказывай?
— Откуда вернулись?
— Нет, так она не поверит. Ведите сюда доказательство… Только аккуратно.
Дети ушли за доказательством.
— Я запер ее, — объяснил Миша. — Ну, мало ли… Мы ж не знали, жива ли ты? И в каком виде… Девчонка извелась.
На пороге появилась возбужденная Ксюха.
— Ирина Александровна! — воскликнула она. — Это не Сириус! Это я, я привела вас сюда! Он использовал меня так же, как вас!
— Молчать! — прикрикнул на нее Миша.
— Не слушайте их! — кричала Ксю. — Это я во всем виновата! Я…
Ксюшу унесли на полуслове. Из коридора донеслись крики. Ни слова я не смогла разобрать, словно она изъяснялась на чужом языке. Потом все стихло за глухой занавеской.
— Выпущу, когда научишься себя вести! — крикнул Миша ей вслед и посмотрел на меня. — Совсем, паршивка, распоясалась. Ты как? Голова не кружится?
— Откуда она здесь?
— Прошло три года!
— Хорошо! Хоть десять лет! Где Сириус, я могу узнать?
— Опять двадцать пять, — вздохнул он, и сел за компьютер.
Я отправилась к Ксюше, но дети меня не пустили.
— Она плохо себя чувствует, — объяснил Джон и пошел к ней один.
— Космическая болезнь? — спросила я Имо.
— Космический стресс.
— Почему?
Он не ответил. Только встал у стены, поднял взгляд к потолку и замер. Имо больше не рисовал. Он не делал ничего, только смотрел в потолок и слушал Мишины бормотания за стеной.
Миша тоже переживал стресс, он пытался понять, что произошло, как он это сделал, и какие выводы из этого следуют? С выводами у Миши не клеилось.
— Я все знаю, — убеждал себя он. — Теперь я знаю все!
— Что? — спросила я.
— Я знаю, зачем он прислал Макаку! И зачем дал Макаке корабль, тоже знаю.
Макака присутствовал за стеной и не пропустил ни слова.
— Зачем? — спросила я.
Миша погрузился в компьютер.
— Имо, я действительно говорила на «сиги»?
Имо кивнул в ответ, и приложил к губам палец, чтобы я вела себя тише.
— Это не «парус времени», — бормотал Миша. — Это не просто «парус», а нечто покруче… Это самое настоящее оружие будущего. Будущего, до которого мы не доживем. И сиги не доживут… Ха-ха! Самое совершенное оружие, которое фроны изобрели для войны с себе подобными! Ай да Мишкин! — приговаривал он. — Ай да сукин сын! Вот зачем он подсунул корабль. Предчувствовал, гад. А! — заметил он меня у порога. — Ты думаешь, это прогулочная яхта? Ничего похожего. Это именно то, что нам, землянам, именно сейчас… именно позарез. Я понял. Эта фиговина способна стирать планетарные макрослэпы к этой самой матери. Смотри сюда. Знаешь, как?.. — я смотрела, что-то плавало перед глазами в поле экрана: то ли шар, то ли космический корабль. — Берешь на борт своих, — объяснил Миша, — всех, кого жалко…. Подходишь к Земле и даешь разгон полный назад, такой, чтобы планетарная матрица вывернулась наизнанку. Точно говорю, все гиперузлы развяжутся. Планета будет стерильной, «белой»… Не веришь? — он обернулся, чтобы видеть мою реакцию. — Считай, гонку на «Марсионе» я тебе проиграл. Тебя, мать, спас «стакан». Пошла бы на моей «кастрюле» — хана…
