Павел Комарницкий - Продолжение следует
Они стоят полукругом, не шевелясь. Точёные, почти прозрачные лица. И огромные глаза — синие, зелёные, фиолетовые…
— Вы что-нибудь поняли, ребята? — я встаю ровно, стараясь не держаться за поручень фальшборта.
— Мы поняли всё, — говорит один из подростков. — Простите нас.
Они разом становятся на одно колено.
— Не надо, ребята. Даже у нас на Земле падать на колени считается пережитком. Главное, что вы поняли, и я рад этому. Правда, рад.
Они уходят, непривычно тихие и молчаливые. Последней уходит учительница Кеа, напоследок украдкой бросив на нас с Ирочкой ещё один взгляд.
«Я слишком много болтаю, да?» — спрашиваю я взглядом мою жену.
Её глаза близко-близко.
«Ты молодец. Я горжусь тобой. Нет, больше, гораздо больше — я люблю тебя»
Глаза занимают всё моё поле зрения, и я ощущаю на своих губах лёгкий, щекочущий поцелуй — будто пёрышком.
* * *— … Ну вот и ты начал зарабатывать, мой милый, — Ирочка разглядывает виртуальный дисплей. — Добытчик мой — она смеётся.
— Нет, у вас тут здорово. Кино показывают и мне же ещё и платят.
Ирочка звонко хохочет.
— Ой, не могу… Ладно, скоро кино закончится, и я полагаю, тебя нагрузят покруче, чем того древнего купца.
Я тоже рассматриваю надпись на экране. Четыре тысячи восемьсот… Много или мало?
— На одну трёхдневную прогулку вдвоём на том пароходе хватит. А вообще-то… К примеру, я такую сумму зарабатываю за два дня — я же в Обществе ксенопсихологии состою совсем недавно. А мама за пару часов. А папа… страшно даже подумать, сколько он зарабатывает! — Ирочка опять смеётся.
«Слушай, я же совсем не в курсе здешнего масштаба цен. Чего и сколько стоит»
«Что именно?»
«Ну вот, хотя бы такая ячейка в башне»
Ирочка вздыхает.
«Эта не очень дорого. Три миллиона, если новая. Но можно взять подержанную, тогда будет чуть меньше. А в висячих садах, как у Фью, не меньше шести миллионов, это если тут, в низких широтах. А в полярной курортной зоне от тридцати миллионов»
«Понятно. Это мне пахать…»
«До скончания века, как говорит дед Иваныч. Но нас двое, и я надеюсь, скоро ты станешь специалистом, тогда и платить тебе будут соответственно. И мне тоже»
«А вот такой разговор с Землёй, к примеру?»
«Шесть тысяч за контакт плюс столько же за час разговора»
«Стало быть, твой папа опять потратился…»
«На этот раз нет. Видишь ли, на каждую миссию выделяют определённый лимит связи, для служебных нужд. Если удаётся сэкономить, можно использовать экономию на личные нужды, на связь с роднёй»
Я молчу. Соображаю.
«А сколько стоит переход на Землю?»
Ирочка смотрит мне в глаза.
«Ты очень хочешь домой?»
«Пока нет. Но в конце концов это наступит»
Ирочка гладит меня по лицу.
«Переход стоит дорого. Но мы туда вернёмся, родной мой. Правда, правда»
* * *— … Хочешь орешков?
Я полулежу на диване, опираясь на крылья (это очень удобно, кстати) и наслаждаюсь великолепным видом — Ирочка сидит у меня в ногах по-турецки, слегка помахивая полураспущенными крыльями (сегодня что-то особенно жарко) и одновременно ловко вылущивает из соплодия, похожего на огромный колос, небольшие четырёхгранные орешки.
— Хочу!
Она бросает мне «колос», и я от неожиданности едва успеваю поймать. Её глаза смеются.
«Ну… Так я и сам могу. А почистить слабо?»
«Напомни мне, когда рухнула последняя Проклятая башня? Тут у нас со слугами туго»
«При чём тут слуги. А как же любовь к ближнему?»
Она смеётся в голос.
— Ну ты и лодырь. На, держи очищенные. Домашнее задание сделал?
Я посылаю ей мыслеобраз — строгая учительница в очках стучит указкой по голове ученика. Ирочка фыркает, и я получаю ответ — толстый кот сыто жмурится, развалясь на диване возле блюдца со сметаной, икает. Смешно.
— Между прочим, ты как бывший педагог…
— Бывший?!
— Да ладно, ладно… Ну тем более — ты вполне могла бы потренироваться на мне. Ты ведь ко всему ещё и историк?
Ирочка задумывается.
— А что, это мысль. Время у меня есть…
— Ну вот видишь. Между прочим, как только я поумнею, мне должны прибавить зарплату. Так что ты заинтересованное лицо.
Она звонко хохочет.
— Да, мой милый, я в тебе очень заинтересованное лицо. Ладно, заканчиваем трапезу…
* * *Светится виртуальный экран, и наши лица в мягком полусумраке комнаты озаряют отблески пожара.
Горит Рим.
Пылая, рушатся балки перекрытий. Изящный портик валится прямо на булыжную мостовую, рассыпая искры. А вот многоэтажное жилое здание оседает, проваливается в себя. А вот это монументальное здание само никак не упадёт — толстенные мраморные колонны, и даже перекрытия каменные. Ему помогают упасть люди. Тяжёлое бревно подвесного тарана мерно бьёт в полированный мрамор, летят осколки. Ещё, ещё!
И не так уж много среди разрушителей самих вандалов. Большинство — бывшие рабы и колоны. Причём рабы стараются изо всех сил, так они не трудились ни на одного господина. Ещё, ещё! Эй, ухнем! Сама пойдёт!
«У тебя не возникает вопроса, почему они так стараются, бессмысленно разрушают прекрасные здания?»
Я смотрю в Ирочкины глаза. Ни намёка на смех.
«Почему так стараются? Просто у них нет плутония»
«Твой шеф попросит тебя дать развёрнутый ответ»
«Хорошо. Этот адский город насквозь пропитан злобой и ненавистью, здесь каждый камень омыт кровью. Кому нужны эти прекрасные статуи и колонны, вся эта роскошь? Вот эти люди хорошо знают им цену — цену миллионов загубленных жизней. Великий Рим должен быть разрушен дотла. Его дальнейшее существование абсолютно недопустимо»
Крепкий поцелуй прерывает ход моих мыслей.
«Пятёрка. Ты и в самом деле здорово продвигаешься, мой ангел»
А на экране уже следующий сюжет.
* * *Император Юстиниан прислушивался к нестройным выкрикам, доносящимся с улицы во дворец. Неужели это конец?
Нет, не может быть. Не может такого быть, чтобы всё. Всего пять лет он правит великой Византией, и сколько уже сделано! Но сделать предстоит ещё больше… Проклятые мятежники ударили в спину в самый неподходящий момент. Впрочем, когда это мятежи случались кстати?
Как надеялся на него дядя Юстин! Он обещал дяде восстановить великую империю в полном блеске и величии, сполна отплатив немытым варварам за гибель великого Рима.
Словно захлопала крыльями большая птица, ветер взметнул пыль и какой-то мусор с пола. Надо будет велеть высечь поломоек, распустились… Мало ли что дворец в осаде — об этом должна болеть голова у него, императора. Дело рабов — работать.
