Николай Трублаини - Глубинный путь
- На имя Лидии Шелемехи?
- Откуда вы знаете?
- Она ведь работает в этой лаборатории, а сейчас приехала сюда по вызову Саклатвалы.
- Видите, вы знаете нечто касающееся этого дела. Может быть, именно потому я и обращаюсь к вам.
- Но я больше ничего не знаю.
- Хорошо, хорошо. Теперь слушайте меня. Пока вы ездили по разным странам, здесь после непонятной истории с Тарасом Чутем заварились еще более непонятные дела. Я один из тех, кому поручено их распутать. Мы раскрыли несколько разведывательных иностранных организаций, заинтересованных строительством Глубинного пути. Но есть основания предполагать, что основную мы еще не нашли. Несколько дней назад мне казалось, что я напал на след, но шпион в воздухе исчез с самолета. И не один, а с этим идиотом Черепашкиным. Сейчас в тайге ищут два трупа, однако боюсь, найдут только один... Черепашкина. По этому делу я и приехал сюда. Должен вам сказать, что в последнее время я из благопристойного юриста превратился в какого-то Шерлока Холмса и теперь ищу своего доктора Ватсона... Не для того, чтобы записывать мои мытарства, а для того, чтобы он помог мне разобраться в деле. Таким Ватсоном, я полагаю, могли бы стать вы.
- Я?!
- Да. Этому благоприятствует ваше длительное отсутствие, ваши дружеские взаимоотношения с людьми, которым грозит опасность, ваша наблюдательность. Я убежден, что она у вас есть. Наконец, ваша профессия. Мне нужен помощник, которого не могли бы подозревать в хороших отношениях со мной, которого считали бы безопасным и в то же время полезным те, кто охотится за государственными тайнами. Журналист, близко стоящий к руководящим кругам строительства, - это для любопытных весьма заманчиво. Кроме того, ваша профессия дает возможность легко передвигаться с места на место. Интересами прессы можно оправдать любую поездку, любую встречу.
Предложение Томазяна и его рассказ были для меня совершенной неожиданностью, и я не знал, что ответить. Но я не мог ему не верить. Факты, о которых он рассказывал, и то, что накануне я слышал от Лиды о Макаренко, - все это меня волновало. Я предвидел впереди немало неприятностей для тех, кого любил. Ответить согласием на предложение Томазяна мне было легко. Но я не совсем понимал следователя. Откуда у него такое доверие ко мне? По всей вероятности, он угадал мои мысли, потому что заговорил именно об этом:
- Вы удивлены, что я обратился к вам так сразу, без предварительных разговоров? Уверяю вас, что в свое время - вы только не сердитесь - я обстоятельно знакомился с вами, как со всеми, кто тогда имел какое-либо отношение к Тарасу Чутю. Впечатление от вас осталось самое лучшее. А о вашем поведении за границей рассказал один из тех, кого нам привелось задержать здесь.
Я вспыхнул. Это был намек на тот единственный случай, когда какой-то субъект, оставшись со мной с глазу на глаз, предложил мне за соответствующую плату дать "мелкую" информацию для одного агентства. Я тут же надавал ему пощечин.
- Он явился сюда?
- Да... И вынужден был сознаться.
- Я рассказал об этом случае только нашему консулу.
- Тоже знаю. Ну, а теперь мы с вами должны надавать оплеух кое-кому посолиднее.
- Хорошо, я согласен.
- Очень рад, друг мой Ватсон. В таком случае, позвольте вас коротко информировать. Мы будем встречаться редко. Для переписки я передам вам шифр. Несколько дней можете оставаться в Иркутске. По возможности, не выпускайте из поля зрения следующих людей: Лидию Шелемеху - через нее хотят раздобыть рецепт нового сплава; Самборского - у него сейчас находятся рисунки литостата новой конструкции, ну, и Макаренко. Последний знает все. Возможно, им тоже интересуются, хотя меня лично он интересует немного с другой стороны...
- Вы подозреваете его?
- А вы что-нибудь знаете?
- Слышал кое-какие сплетни.
- Беда с этими сплетнями! Хотелось бы не обращать на них внимания, но этот инженер как-то странно ведет себя. Я очень хотел бы ошибиться... Но об этом мы будем разговаривать особо, Ватсон...
- Вы долго пробудете в Иркутске?
- Сегодня выеду в тайгу проверить, как организованы поиски пассажира, выпавшего из самолета. Потом вернусь и буду сидеть здесь, пока этого потребуют обстоятельства.
- Я тоже собираюсь поехать сегодня с Самборским осмотреть один из участков на строительстве.
- Прекрасно. До свидания, Ватсон!
Мы распрощались. Я пошел к себе, но по дороге заглянул к Аркадию Михайловичу, чтобы предупредить его о нашей поездке. Профессор был дома один. Тарас ушел погулять.
Профессор ехать с нами не собирался.
- Хотел, хотел поехать, - жаловался старик, - я ведь несколько месяцев здесь не был, - говорят, все очень изменилось, - но меня задерживает одно дело. Ярослав дал мне сложную задачу... Мне хочется ее решить. Нужно посидеть, подумать.
- Любопытно, что это за задача?
- Подождите, голубчик, - сказал профессор. - Лучше посоветуйте, как мне оставить у себя Тараса.
- А что такое?
- Ярославу пришло на ум забрать мальчика к себе.
- А где Тарас теперь живет?
- С прошлой осени у меня. Я надеялся, что и на эту зиму останется. Он ведь в десятый перешел. Последний год в школе. Но нет, Ярослав вбил себе в голову какую-то чепуху... А главное, Тарас мой тянется к Ярославу... Просто беда!
- А какие у вас отношения с Ярославом?
- У меня отношения неплохие. Вы ведь знаете, наверное, его теперь все ругают... Ну, а я не решаюсь... Возможно, он ошибается... Упрям очень... Обсуждать с ним эту тему невозможно. Стал нелюдим. Только со мной, с Шелемехой и Тарасом разговаривает по-человечески. Ну ладно... подождем, пока строительство закончится.
Мы условились с Аркадием Михайловичем, что он пришлет Тараса ко мне.
6. ПОДЗЕМНАЯ АНГАРА
Часам к шести Самборский появился в "Витязе Иркуте" и забрал меня и Тараса.
По прекрасному гудронированному шоссе машина помчалась на север. Машина была самым новым выпуском дорожного автомобиля. В ней можно было устроить четыре койки, имелись электрическая кухонька и радиотелефон, достаточно было поворота рычажка, чтобы поднять или опустить верх машины.
Мы ехали по направлению к Качугу, обгоняя многочисленные грузовые и легковые автомобили, так как наш шофер, по-видимому, любил быструю езду. Параллельно шоссе тянулись подъездные узкоколейки, по которым беспрерывно громыхали поезда.
- Это идут грузы на мое строительство, - похвастал Самборский.
По дороге он сообщил нам немало интересных вещей, но все время его рассказ возвращался к руководимому им строительству.
- Мы пробиваем здесь подземное русло для реки, которая будет вытекать из Байкала и впадать в Лену, - говорил он. - Как почти все на нашем строительстве, сооружение это не имеет в истории предшественников. Собственно, это будет подземная Ангара. Вы ведь знаете, в Байкал впадает примерно сто рек, среди них такие большие, как Селенга, Верхняя Ангара, Баргузин. Но из Байкала вытекает одна только Ангара, приток Енисея. Теперь из Байкала будут вытекать две реки. На подземной реке мы создадим водопад, силой своей превосходящий Ниагару. Подземная река, вытекая из Байкала, не будет знать ни весеннего половодья, ни летнего обмеления. Озеро, уровень которого на четыреста пятьдесят три метра выше уровня моря, - это гигантское водохранилище будет регулировать расход воды. Русло реки будет абсолютно ровным и пойдет под землей на высоте четырехсот тридцати трех метров над уровнем моря. Приблизительно за километр от озера мы делаем углубление в пятьдесят метров и создаем водопад, который будет приводить в движение турбины подземной гидроэлектростанции. Мощность этой гидроцентрали составит десять миллионов киловатт.
