Владимир Лосев - Апокалипсис 2060
— А как быть с тем, что человек царь природы и вершина эволюции? — девушка заерзала на кожаном кресле. Ей не нравилось, что говорил отец, он был очень обстоятельным, следовательно не шутил. А это значило, что к его словам надлежит относиться очень серьезно. Сама Лада не задумывалась над тем, как устроен мир, ее итак все устраивало, она вообще подспудно считала, что эта планета придумана специально для ее удовольствия и развлечений. — Я помню что-то нам такое вдалбливали в университете.
— Я тоже спросил об этом профессора, потому что слышал об этом в колледже, — отец с удовольствием раскурил сигару, на забыв мокнуть кончик в бокал с французским коньяком. — Ученый сказал, что вершиной эволюции считает себя каждый вид живущий на земле до тех пор, пока не погибает, потом так думает следующая форма жизни. Добавил, что мнение человека о своей исключительности бездоказательно, и не имеет под собой никаких научных оснований. И что теория эволюции неверна большей частью, но ее используют до сих пор только потому, что ничего более верного и правильного придумать никто не может.
— Так мы погибнем?! — Лада покатала на языке это слово и решила, что не стоит об этом даже и думать — глупость какая-то. — Ты тоже так считаешь?
— Мы с тобой нет, — покачал головой отец. — А вот миллиарды других людей — вероятнее всего умрут, и это к лучшему: слишком много развелось никчемных и глупых людей. Убивать их всех довольно дорого, а вот позволить умереть в результате какого-нибудь катаклизма, мысль очень даже здравая — дешево и сердито, и вроде никто не виноват. Не удивлюсь, если через лет пятьдесят, когда рассекретят очередные архивы, окажется, что этот апокалипсис придумали американцы. Посидели, подумали да и направили на солнце ракету с термоядерным зарядом, бабах и готово — половина популяции не существует. Ты же слышала про золотой миллиард, и что эту проблему люди продолжают решать? Я тоже считаю, что в этом мире должны остаться только самые лучшие и самые умные.
— Ладно, — девушка встряхнула головой, чтобы волосы легли на место. — Выходит, беспокоиться не о чем, а значит и не стоит?
— Стоит, девочка, обязательно следует беспокоиться, — посерьезнел отец. — Прежде всего убери пропуск под одежду, не следует его показывать: многим не удастся попасть в подземные убежища, и когда они это поймут, то пойдут на любые меры, в том числе и на убийство и подмену, так что играться с этим не следует. И второе, держись ближе к метро, сигнал тревоги могут подать в любой момент… Поверь, девочка, все очень серьезно. Эта игра со смертью, а она никогда ничего никому не прощает.
* * *Дик работал, много работал — теперь, когда им платили очень хорошие деньги, никто не возражал против сверхурочных и работы в выходные дни. Хозяин закупил еще три робота и три кресла, и теперь, если очень хотелось или нужны были деньги, можно было остаться после смены и поработать еще. Так Бут начал работать с Мишкой Дрягиным, тот оказался отличным парнем, а когда им обоим одновременно пришла в голову идея разгружать контейнеровозы двумя роботами, то они стали еще больше уважать друг друга. Закончилось это тем, что главный докер перевел их обоих в одну смену, и они начали творить самые настоящие чудеса.
Им удавалось за день разгрузить до десятка контейнеровозов, одновременно загружая до семи сотен машин. Никому другому это не удавалось, хоть почин был принят, и теперь на разгрузке всегда работали по двое. За месяц Дик заработал достаточно, чтобы переехать в квартирку побольше, покомфортнее, но вместо этого только поставил кровать, а кресло отправил в угол. Спал он все еще в нем, но и кровать лишней не стала. Пару раз он приводил к себе девчонок из бара, но ни одна не смогла утолить его голод, наоборот после этих коротких встреч он чувствовал себя обманутым, словно ему пообещали что-то и не дали. Не даром французская поговорка гласит, что даже самая красивая женщина Франции не может дать больше, чем у нее есть. Красота и фигуры у девушек были, а вот того особенного, что заставляло его сердце биться, в них не имелось.
Он все еще помнил о Ладе и Лиде, и конечно, об Анюте.
Именно она и заставляла его много работать, не буквально конечно, но когда он бывал дома, то сразу начинал вспоминать ее огромные печальные глаза, и ему становилось так тоскливо, что тут же набирал номер главного докера, чтобы тот поставил его в ночную смену. Он ждал звонка, надеялся снова ее увидеть, но Аня не звонила, и от этого внутри было горячо и больно.
Иногда он даже плакал, хоть раньше не мог даже представить себе такую ситуацию, при которой девушка могла заставить его лить слезы. Он просто не мог жить без Анюты, ему было плохо, хоть непонятно почему. Обычная житейская логика говорила о том, что ничего особенного в ней нет: ни хорошей фигуры — много девушек имели фигурки лучше, ни красивого лица — у Ани оно было каким-то неправильным, несимметричным. Единственное, что поражало — так это огромные глаза, в которые он падал как в бездну, и после этого обнаруживал себя только тогда, когда возвращался домой: все остальное оказывалось смазанным или исчезало из памяти. Ну конечно она была очень талантлива, ее световые картины трогали до глубины души даже самых циничных и прагматичных людей этого мира.
О ней много и часто писали, как о звезде мировой величины, которая появляется раз в столетие.
Дик видел эти публикации, точнее специально их искал, чтобы еще больше насладиться своей тоской и болью, надеясь, что в какой-то момент это сработает, и он излечится. Но увы это не работало…
Наконец, однажды ему повезло, и на одном из пирсов под разгрузку встала Лада. Она искреннее обрадовалась, увидев на экране его, и тут же выпросила себе свиданье с ним, и не просто выпросила, но и сразу договорилась с главным докером, что тот отпустит Бута на пару дней. Шеф согласился, хоть деньки были бешенными — контейнеровозы шли единым потоком со всего мира. Но устоять перед фамилией Гольдберг не смог, все-таки ее отцу принадлежала треть компании. Так Дик снова оказался на огромной кровати-аэродроме с двумя девушками Ладой и Лидой. Несмотря на то что он был от всей души был рад встрече и искренне старался доставить как можно больше удовольствия обоим девчонкам, что-то все равно было не так. На прощанье Лада шепнула ему:
— Анюта дает концерты в Европе и Америке, ее просто нет здесь, иначе бы она обязательно тебе позвонила.
— С чего ты решила, что она меня интересует? — спросил возмущенно Бут. — И с чего ты взяла, что она мне позвонит?
— Ну на первый вопрос легко ответить, — рассмеялась Лада и прижалась к нему горячим обнаженным телом так, что Дику захотелось обратно на огромную кровать. — Не стоило меня называть Аней, когда я тебя ласкала. Я не возражала и не останавливала тебя только потому, что ты был особо страстным, когда шептал имя моей подруги. А ответ на второй вопрос еще проще: Анюта сказала, что ты ее совершенно не интересуешь…
