Владимир Лосев - Апокалипсис 2060
— Европа это хорошо, — женщина исчезла в темноте. — В следующий раз возьми меня с собой.
— Не люблю девчонок! — сказал мальчик, когда они прошли половину серпантина. — Они играть ни во что не умеют. Не хочу с ними знакомиться. Внучка какая-то. Может она дура?
— Этого не может быть, — Бут ласково взъерошил его волосы. — А тетя Ирина очень смелая и умная женщина, так что и внучка у нее такая же как она.
— Все равно все девчонки глупые! — фыркнул Максим. — И ничего не понимают.
— Не все, есть те, кто очень даже все хорошо понимает, — вздохнул Дик. — Например, твоя бабушка.
— Бабушка Анюта? — спросил Максим. — Она хорошая, добрая и умная, только я не люблю подземелье, где она живет, там на меня земля давит.
— Твоя бабушка не только умная, она еще и много чего умеет, — произнес Бут. — Ты же видел ее светокартины?
— От них мне хулиганить хочется, а ты потом ругаешься, — мальчишка вырвал свою руку и понесся вниз. — Надоело мне с тобой идти. Ты ходишь как старый робот!
— Ну да, — Дик улыбнулся. — А ты обещал слушаться…
— Я и буду, — Максим помчался вниз. — Но потом…
Внизу уже разгрузили последнюю тележку, забросили в нее мешок зерна и мешок кукурузы, и она начали подниматься обратно в гору. Когда Дик спустился, люди стали собирать одеяла и подушки.
— Уезжаем? — спросила все та же женщина. — Куда сейчас?
— В Европу, — улыбнулся Бут, посмотрев на голубое небо и на бело светило прилипшее к зениту среди белых облаков. — Хочу побывать в Италии. Там посеем пшеницу, часть отдадим местным, а сами поедем дальше. Этот мир можем изменить только мы, поэтому нравится нам или нет, но наша обязанность помочь ему.
— Не мы его разрушили, не нам его и восстанавливать, — покачала головой женщина. — Все, что происходит в этом мире, совершается вне нашей воли.
— Сначала разрушение потом созидание, — Дик смотрел как Макс остановился возле небольшой сухой рощицы, и она на глазах начала зеленеть. — Иногда для того чтобы создать, сначала следует что-то разрушить. Я вообще думаю, что этот апокалипсис требовался только для того, чтобы появились такие как он. — Бут кивнул в сторону Макса. — В этих детях новый смысл и другое понимание жизни. Они создадут иной мир, полный чудес и радости.
— Ты романтик, Дикий Бут, — женщина на мгновение прижалась к нему всем телом. — И ты все еще любишь бабушку этого несносного Макса, а она любит тебя. Даже немного завидно, хоть я вижу тебя каждый день, а она раз в полгода. Это главное, Дик.
— Что? — он непонимающе посмотрел на нее. — Что главное?
— Любовь, именно из нее рождаются чудеса.
— Из нее рождаются дети, а они действительно настоящее чудо, — Дик улыбнулся и крикнул. — Максим, в машину, мы уезжаем.
— Ну дед…
— Ты обещал.
Мальчик залез в кабину, прижался к Дику и прошептал.
— Ты самый лучший дед в мире, люблю тебя.
— И я тебя тоже люблю, — Бут погладил задремавшего Максима, на мгновение прикрыл глаза, и машина тихо и плавно тронулась с места, а в след за ней вся колонна. Он управлял машинами, даже на задумываясь над тем, как он это делает, ему не требовались манжеты, шлем и камеры, они просто слушались его и все. Таким талантом наградило его белое солнце нового мира.
— Перестань гневаться и оставь ярость; не ревнуй до того, чтобы делать зло, ибо делающие зло истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю. Еще немного, и не станет нечестивого; посмотришь на его место, и нет его, — пробормотал он. — А кроткие наследуют землю и насладятся множеством мира…
— Дед ты чего такое сказал? — сонно пробормотал Макс, он уже уложил свою голову на колени деда и засыпал. — Непонятное что-то.
— Это из старой книги, в ней написано, что кроткие наследуют землю.
— А чего ее наследовать? Вон ее сколько. За всю жизнь не объедешь. И не кроткий я…
Последние слова мальчик пробормотал едва слышно, он спал, и ему снился новый, огромный мир, который подчинялся ему как огромный робот деду — безропотно и уважительно.
Конец
