Борис Воробьев - Мир «Искателя», 1998 № 03
— Эй ты, кудесник! Ударь-ка в кудесы, повесели напоследок озерного конунга, он тебе честь оказывает, муравьиный сын! — кликнул Бор жреца. Тигриной походкой снова появился тот, с перекошенным от ярости лицом, сжимая в руке короткую черноблестящую палицу. Он резко взмахнул и через брусья клетки ударил по груди конунга своим оружием. От неожиданной нестерпимой боли богатырь вскрикнул — дымящийся рубец прошел через его грудь.
— Это тебе наперед! — бросил кудесник отходя.
— Огненная палица! — прошипел князь сквозь стиснутые зубы. Но с облегчением почувствовал, что пережженная ударом веревка ослабла, и движениями рук стал постепенно высвобождаться от нее, не обращая внимания на боль.
В это время он увидел, как вперед вышел вождь ожуоласов, — высокий, узколицый человек с льняными волосами, на поясе у которого Бор узнал свой меч, с рубином, сверкающим на рукоятке, как видно оцененный по достоинству.
— Ах ты, собака! Тебе поднесли мой меч! Но я жив еще! — Конунг пришел в ярость, удвоил усилия.
— О великий Рота-Мублен и могучая Керемет! Избавьте мой народ от чужаков под звонкие удары кудес! Накормите мой народ досыта, избавьте его от скудности и нужды! За это мы даем вам много жертв, как это было встарь! Эго я говорю, Прис, вождь ожуоласов! — Он поднял руки, и раздались ритмичные гудящие удары огромных бубнов-кудес, в которые били человеческими берцовыми костями младшие кудесники. Послышалось заунывное пение молящихся. И в тот же момент до князя донесся треск горящих дров и потянуло дымком. Бор понял, что настало время действовать.
Сбросив пережженные веревки с рук, он наклонился и сильными пальцами распутал узлы на ногах. Горло уже першило от дыма, и, кашляя, он почувствовал жар пламени.
— Не бросай меня на огненную смерть, не то я закричу и выдам тебя! — умоляюще сказал ему Вирре, прекративший отчаянно реветь чудовищные ругательства в адрес ожуоласов.
— Я и не собирался бросить тебя в этом месте! — ответил Бор, стараясь развязать ему руки. Дым поднимался, окутывая деревянную клетку и маскируя пленников. Пламя уже плясало вокруг, облизывая решетку, когда хускарл корявыми пальцами развязывал веревку на ногах.
— Теперь — долой отсюда! Только бы нас не расстреляли лучники!
Порыв бриза на секунду отогнал дымовую завесу, и они увидели, что толпа внизу отвлеклась, рассматривая что-то на озере. «Парус, корабль!» — донеслось сквозь шум пламени.
Сильными руками они вцепились, навалившись на один из мощных, горячих брусьев клетки, скрипя зубами, когда их пальцы облизывали языки пламени, и подпрыгивая, когда огонь подбирался к ногам. Не выдержав натиска двух богатырей, брус с треском вырвался из гнезда, и они выскочили наружу — с обгоревшими бородами и волосами, покрытые копотью, прихлопывая ладонями дымящуюся одежду.
Охрана и собравшиеся люди в первое мгновение опешили при виде фигур, вырвавшихся из огня. Прежде чем запели стрелы ожуоласов, богатыри были уже возле трофеев и схватили по хорошему топору и щиту. В ту же секунду они напали со всею мощью на многочисленных воинов, окружавших вождя Приса и, к счастью, вооруженных лишь копьями и мечами. Они были словно косцы на кровавой жатве, и никто не мог им противостоять.
— Поят! Поят! Косцы! Косцы! — в ужасе кричали воины, называя их именем страшных посыльных смерти.
— Освободим других и пробиваемся к берегу! — крикнул Бор.
Богатырь Прис с жестоким смехом выхватил меч и, подняв щит, кинулся на него. Вождь ожуоласов был росл и силен, как бык, и голова казалась маленькой на широких плечах, а льняные волосы падали на шею. Но конунг был слишком разъярен. Он молниеносно отбил копья одного, второго телохранителя, и, когда сверкающий меч, точно змея, устремился для рокового удара, он отразил его и вонзил топор по самую рукоять в тело ожуоласа. Точно срубленная сосна, тот рухнул наземь.
Издав победный клич, конунг молниеносно подобрал свой меч и оглянулся. Ответом ему был ужасный вопль агонии. Это главный кудесник, видя, как редеют ряды ожуоласских воинов под ударами, а стрелки не могут бить, опасаясь поразить своих, стал ужасной жгущей палицей приканчивать привязанных к столбам. Прежде чем Бор преодолел разделявшее их пространство, еще один человек отправился к ногам Рота-Мублена в царство тьмы. Теперь кудесник был перед столбом, к которому был привязан окровавленный Талма, и уже занес палицу для рокового удара.
— Стой, вот он я! — проревел закопченный, как свартен, конунг. И едва успел отразить молниеносный удар палицы толстым сосновым щитом. Щит развалился у него в руках на две дымящиеся половины. Кудесник радостно засмеялся.
— Тебе конец, проклятый дингардец! — И взмахнул легкой смертоносной палицей. Колдовское оружие скрестилось с мечом. Вспыхнуло пламя. Но закаленная в ледяных струях, сталь, лишь зарделась там, где лезвие рассекло огненную палицу на части. И Бор прежде чем обрушить его меч, увидел ужас на ледяном лице кудесника.
— Чернобог мстит! — дико взвыл тот и рухнул с разрубленной головой.
Ни на минуту не останавливаясь, князь ударами меча принялся рассекать веревки, которыми были привязаны обреченные в жертву.
— Не разбегайтесь, держитесь вместе, хватайте оружие и пробиваемся к берегу! — кричал он. Кто мог, подбирал одеревеневшими пальцами оружие и поддерживал совсем обессиленных.
— Смотрите, это наши! — закричал Вирре, продолжавший разгонять перепуганных гибелью вождя и главного кудесника ожуоласов.
Не один, а два корабля пристали к подножью самой горы. Один из них был дингардский, другой — хускарлский. С обоих высыпало человек сорок воинов, двумя отрядами бросившихся в кровавую сечу. Казавшиеся сверху двумя медлительными металлическими гусеницами, они поднимались все выше по склону.
Навстречу им, сверху, устремилось полтора десятка освободившихся людей, возглавляемых двумя богатырями, залитыми чужой и своей кровью. Никто не мог противостоять этому встречному движению: сотни ожуоласов раздаются в стороны перед теми, чьи лица искажены мукой и яростью. Вот уже видны те, кто идет на выручку: левую колонну ведет Гунн, правую — хускарл Рапп. Соединившись вместе, все они быстро двигаются вниз, прикрываясь щитами от стрел, которые уже начинают кое-где посвистывать. Сейчас, вот сейчас ожуоласские парни соберутся с силой и дадут чужакам последний раз в их жизни понять, что здесь для них не место. Вот сейчас…
Но копья дрожат при виде горящих гневом лиц и ощетинившихся вонзившимися стрелами грохочущих щитов.
— Да здравствует конунг Бор! — несется клич.
