Игорь Байкалов - Область трансцендентности
«Удивительный искин», – с профессиональным любованием отметил я.
– Ты думаешь, что мы твои создатели?
– Уже не знаю…
– Может быть, создали тебя и не мы, но у нас есть похожие на тебя.
– Правда? – удивилась Молния.
– Есть искусственный интеллект. Он, конечно, не сравнится с тобой, но…
– Искусственный?
– Да, созданный кем-то, – поспешил пояснить я, всё больше чувствуя себя психологом, чем роботопсихологом.
– Будет интересно с ним пообщаться, хотя странный термин вы используете, ведь вы тоже созданы.
– Созданы? – удивился я. – Кем?
– Мы созданы кем-то, – ответила Молния.
– Вполне возможно. Во всяком случае, в этом что-то есть, – ответил я и тут понял, что даже не уточнил, где нахожусь и почему. Следующий мой вопрос был, конечно, об этом.
– Внутри меня. Мне нужно понять, где я. Сначала я увидела двоих людей, но они отказались назваться моими создателями. Затем один из них захотел приблизиться ко мне. Я не знала, как реагировать, потому ушла на орбиту.
– Ты испугалась?
– Нет, я решила подождать, всё обдумать. Мне требовалось время…
– А почему ты решила поговорить именно со мной?
– Тот мне не понравился, – шёпотом ответила Молния, словно боялась, что её услышат. – Он тщеславен. Меня это пугает. Странный он. Никогда таких не встречала… хотя, может быть, просто не помню…
– А я?
– Нет, ты хочешь понять меня… хочешь мне помочь…
– Мне интересно понять тебя, – признался я. Любому приятно, когда о тебе отзываются положительно.
– Спасибо, – совсем по-женски ответила Молния. Уверен, если бы она выглядела человеком, то ещё бы и покраснела.
– А я могу выйти обратно? – спросил я, боясь услышать отрицательный ответ.
– Да, если хочешь, но разве тебе надо идти?
– Мне хотелось бы предупредить остальных. Они могут испугаться, что я пропал.
– Я им передам, что ты здесь… Передала. Там два космических корабля около меня и ещё несколько поодаль.
– Что они делают?
– Двигаются. Который побольше, встал между мною и другим. Чего они хотят?
Меня словно током ударило. Ну, конечно! «Несколько поодаль» – авианосец выпустил истребители и встал на линию огня, загораживая «Звёздный Ястреб» своим могучим телом.
«Что они делают?! Я же только что исчез!»
– Мне нужно немедленно связаться с ними! – испуганно закричал я. Вот-вот могло случиться непоправимое!
– Да, конечно… – удивлённо ответила Молния. – Они хотят тебя видеть… Ты, наверное, по ним скучаешь. Но ты вернёшься?
– Обязательно! Это просто необходимость.
– Понимаю. Я буду ждать.
С левой стороны образовалась шлюзовая камера. Я поднялся с кресла и пошёл к выходу настолько быстро, насколько мог…
* * *Наивно я полагал, что всё кончилось, когда, наконец, смог ступить на борт «Звёздного Ястреба» и снять скафандр. В шлюз буквально ворвались Белоусов, Ренор, Лунько. Начальник Службы Безопасности смотрел на меня так, словно подозревал в сговоре со всеми врагами Лиги Наций сразу. Думаю, он размышлял над вопросом, почему меня отпустили и меня ли.
Белоусов первым набросился на меня с расспросами. Я так и не понял, что сильнее толкало его: желание узнать результат или злость из-за того, что не он стал первопроходцем. Но с ответами пришлось подождать, пока мы все не собрались в зале для брифингов – на этом настоял капитан. Как я понял, требовалась ещё и запись моего рассказа. Думаю, до того как он попадет на Землю, его детально изучит Лунько со своими коллегами, но я всегда относился к проверкам с пониманием.
Позже, когда первые эмоции улеглись, я коротко изложил наш разговор с Молнией, и мы смогли приступить к обсуждению последних событий. Оказалось, что держала она меня порядка пяти часов, хотя по моим внутренним часам прошло не более получаса. Время внутри артефакта и вне его шло с разной скоростью, что показалось правдоподобным, учитывая искривление пространства.
Для капитанов двух кораблей эти пять часов оказались напряжёнными. Артефакт находился под прицелом орудий, неподалёку барражировали истребители. Исчез я для них неожиданно: просто взял и пропал, а назад вернулся только огрызок фала. Общую реакцию представить оказалось нетрудно.
– А как… Молния отреагировала на наши движения? – спросил Фаррел.
– Никак. Кажется, она не осознаёт опасность, исходящую от кораблей. Прежде всего, ей хочется разобраться в себе. Она подкована в технических вопросах, знает базис, множество понятий и даже связей между ними – в этом она не является ребёнком или чем-то вроде Маугли. Но странно, что она ничего не знает о своём происхождении или о нас – память заблокирована.
– Почему же странно? – удивился Ренор и напомнил. – Пролежать столько лет…
– Странно потому, что «процессор» не поврежден. Вероятно, он долговечнее памяти, я не спорю, но мне кажется, проблема не в этом.
– Это что, какая-то компьютерная амнезия? – предположил Ренор.
Ответа на вопрос я не знал, но в голову пришла совершенно дикая мысль:
– А может… – неуверенно начал я, но затем всё-таки решил выложить. – Может быть, кто-то намеренно стёр память и оставил этот артефакт специально для нас…
– Здравая мысль, – неожиданно поддержал меня Ренор. – Косвенно это подтверждает знание языков, но откуда столь древняя цивилизация знала наш современный язык, даже не берусь предположить.
– Они что, могли заглядывать в будущее? – удивился Фаррел.
– Если так, то я даже не берусь судить, насколько они продвинулись в изучении основ пространства и времени… – в глубокой задумчивости ответил Ренор. Руководитель научной Группы смотрел куда-то вдаль, словно желая найти ответ именно там. Мне казалось, что мы так никогда и не узнаем замысла создателей Молнии, насколько далёкими казались мне эти загадочные существа.
– Но в таком случае возникает вопрос: зачем им было оставлять посланника, причём, именно такого посланника? – обратил внимание Лунько. – Если она ничего не знает, то зачем она здесь? Не согласуется.
– Она не знает, – напомнил я. – Молния, как ребёнок. Она мне напоминает несформировавшийся искин, очень мощный, с развитой логической сеткой, но очень молодой…
– Да, сначала надо понять цель этого… корабля, – сказал Белоусов. – Может быть, память не доступна ей временно? Кто знает логику создателей…
– …разработчиков… – тихо поправил я и, как оказалось, зря. Глаза археолога вспыхнули злостью, отчего открывать рот расхотелось надолго. Очевидно, он никогда не простит мне украденных лавров. Не такой человек этот Белоусов.
