Рейчел Уорд - Рожденная водой
Я хочу быть со всеми. Хочу скорбеть и оплакивать Кристи. Но мои глаза остаются предательски сухими. Часть меня слушает священника, его стихи и молитвы. Другая часть сжимается от стыда и бурлит от негодования.
Девчонки знают. Вскоре это станет известно всем, кто собрался в зале часовни. Узнают мои родители. Весь город проведает, что я крутила с парнем Кристи. Я шлюха, предавшая ее.
Шлюха. Сука. Отъявленная дрянь.
Отрицать и оправдываться бесполезно. Я ведь действительно послала Гарри свои снимки. Сколько бы я ни объясняла, что Гарри предложил мне поиграть, что я понятия не имела об их отношениях с Кристи, меня не захотят слушать. В чужих глазах я виновна и достойна лишь презрения.
Церемония подходит к концу. И вдруг на скамейке, где сидят участницы команды, происходит нечто странное. Шеннон, переполненная скорбными чувствами, не выдерживает напряжения. Звучит завершающий гимн, но она не в силах стоять и тяжело плюхается на скамейку, наклоняется вперед. Девчонки массируют ей спину и обмахивают лицо.
Священник читает последнюю молитву, и под ее слова вокруг гроба опускается занавес. Прощай, Кристи.
Раздается крик. Шеннон сползает на пол, ее родители бросаются к ней. Еще одна девочка тоже не выдерживает и падает.
Вспоминаю слова Милтона. Обмороки в моем классе он назвал массовой истерией. Наверное, сейчас мы наблюдаем еще одно ее проявление. Сама я не чувствую ни тошноты, ни слабости, но мама начеку.
– Ты в порядке? – шепотом спрашивает она.
– Да.
– Наверное, девочки слишком переволновались. Пойду окажу им помощь. Ты оставайся с папой.
Мама пробирается к скамейке девчонок и вскоре смешивается с толпой. Конец траурной церемонии омрачен хаосом. Мне это только на руку. Возможно, в суматохе про меня забудут и я благополучно выберусь, не выслушивая гневных слов о своих прегрешениях.
– Пап, давай выйдем на воздух.
Он кивает. Из-за возникшего хаоса невозможно пробраться к боковой двери, и мы выходим через переднюю. Снаружи уже стоит толпа участников следующей церемонии. Похоже, здесь настоящий похоронный конвейер и время расписано по минутам. Мы проходим мимо них и сворачиваем в примыкающий к часовне садик, намереваясь дождаться маму там.
Но она не выходит. Что же случилось? Конвейер заклинило… Наконец показывается пожилая пара. Может, это дедушка и бабушка Кристи? Они находят тень и облегченно вздыхают. Отец идет к ним:
– Что произошло?
– Они падали, как кегли, – отвечает старик. – Бедные девочки. Не выдержали.
В душном воздухе слышится сирена «скорой». Вижу ее мигалки. Машина едет вдоль кладбищенской стены, поворачивает к часовне. За первой «скорой» появляются еще две.
– Пап, наверное, там что-то ужасное.
Отец перехватывает меня, не позволив вернуться в часовню.
– Не ходи туда!
– Но они же мои подруги.
«Были подругами», – мысленно поправляю себя.
– Ты, кроме охов и вздохов, ничем им не поможешь, – возражает отец. – Тем более «скорые» уже приехали. Пусть ими занимаются профессионалы. А ты остынь и не накручивай себя.
Как можно остыть на раскаленном солнце? Оно жарит мой затылок.
– Пап, у тебя есть вода?
– Есть. Иди в тень.
Кромка крыши нависает над боковой стеной часовни, создавая тенистую полоску. Прислоняюсь к стене. Отец протягивает мне бутылку. Я с наслаждением глотаю.
– Ник, на жаре нужно пить по чуть-чуть.
Но я не могу! У меня пересохло в горле. Запрокидываю голову и глотаю воду. Часть проливается на подбородок, затылок и шею. Какое блаженство.
Отец выхватывает бутылку и брызгает мне на лицо. И тогда я слышу голос Роба.
«Все это ради тебя, Ник. Поганые девки. Суки».
– Пап!
– Достаточно, Ник. Не забывай, где ты и почему мы здесь, – шепчет отец.
«Плюнь на его слова. Ник, его время истекло. Приведи его ко мне. Сделай это, иначе убийства продолжатся».
Я оглядываюсь вокруг. Конечно же, его нигде нет. Да и откуда ему взяться?
И в то же время он здесь. Рядом со мной.
Вздрагиваю при мысли о том, что от Роба отвязаться невозможно. Я думала, он не способен выйти за пределы бассейна. А получается, папин братец может появиться везде, куда я ни пойду. Он искал меня, нашел и теперь не собирается отпускать.
Зажмуриваюсь. Представляю слово «НЕТ», написанное огромными буквами. Я хочу, чтобы это прекратилось. Больше не желаю быть частью безумств Роба.
«НЕТ! – Всеми доступными силами я передаю послание Робу. – НЕТ. ХВАТИТ».
– Ник, у тебя голова не кружится? – спрашивает отец.
Я открываю глаза:
– Нет. Просто здесь очень жарко. Даже в тени. Пап, а ты веришь в призраков?
Он сердито смотрит на меня и молчит.
В этот момент из боковой двери часовни выходит мама, торопливо идет к нам, а подойдя, ощупывает мой лоб.
– Ник, ты как себя чувствуешь? – спрашивает она.
– Нормально. Жарко только.
– Поехали домой.
– Что с девочками?
– У всех резко подскочила температура. Некоторым еще и трудно дышать. Я подозреваю легионеллу.
– Это еще что такое?
– Потом объясню. Надо вызвать такси.
В такси мама не спускает с меня глаз, мое самочувствие не изменилось. Жарко, да. Но жарко сейчас всем.
– Мам, ты обещала рассказать про легионеллу.
– Это бактерия. Она способна очень сильно попортить человеку жизнь.
– Даже убить?
– Иногда, – после секундной паузы отвечает мама. – Но это касается стариков и людей со слабым здоровьем. Смертельные случаи среди заболевших подростков крайне редки.
– Но они все-таки есть?
– Доли процента.
– А как люди заражаются?
– Через воду, – отвечает отец. – Достаточно капельки, нескольких брызг.
Меня начинает мутить.
– Мама, это правда?
– Да. Легионелла обитает в водоемах и резервуарах, в системах кондиционирования воздуха и в аналогичных местах.
– И в плавательных бассейнах?
– Там регулярно проверяют состояние воды. Берут пробы. Риск вроде бы сведен к минимуму, хотя… Легионелла может прятаться в душевых. И в кондиционерах.
– Но если вся команда…
– Кроме тебя. Ты же нормально себя чувствуешь?
– Да.
– Я все время пытаюсь понять, почему эта пакость не затронула тебя?
Наверное, меня спасло то, что после заплыва я не пошла в душ. И не плавала с другими девочками. А у них все было как обычно: тренировка, душ.
– В последний раз я не ходила в душ. Может, это меня уберегло?
Мама достает мобильник и звонит в больницу, пересказывает дежурному врачу мои слова.
– Эпидемиологическая служба проверит воду. Это их прямая обязанность. На время проверок они, скорее всего, закроют бассейн.
– Закроют бассейн?
– Да, Ник. Массовое заболевание – слишком серьезный инцидент, чтобы рисковать здоровьем других. Понимаю, тебе тяжело это слышать…
– Нет, мама. Не тяжело. Я как раз собиралась вам сказать, что хочу… немного отдохнуть от плавания.
– Ты серьезно? – удивляется отец.
– Да. Наверное, я действительно перенапряглась.
Отец обнимает меня за плечи. Только бы он сейчас ничего не говорил. Не высказывал бурной радости вслух. Отец молчит. Я кладу голову ему на плечо и еду так до самого дома.
Глава 25
Дверь ванной открывается не сразу, налегаю на ручку, поворачиваю, толкаю, и только тогда она распахивается. Меня встречает мамин вопль:
– Нет!
Она сидит на бортике ванны, совершенно голая.
Я не впервые вижу мать голой. Точнее, видела в детстве. Сейчас же мы обе в шоке. Это, конечно, нелепо. Могут ли две женщины стесняться своей наготы? Я не помню, чтобы у мамы были предрассудки на данный счет. Но сейчас ей почему-то стыдно.
– Мама, извини, пожалуйста, – бормочу я и уже собираюсь выйти из ванной.
Но тут до меня доходит вся странность ситуации.
– Мам. А что ты делаешь?
– Я?… Я моюсь.
– Как? Без воды?
Ванна пуста. Душ не включен. В руках у мамы влажная гигиеническая салфетка. Я застала ее за обтиранием подмышек. Мытьем это никак не назовешь.
– Мы с тобой потом поговорим, хорошо? Я приду к тебе в комнату. А сейчас, пожалуйста, оставь меня.
Я выхожу, закрываю дверь. У меня вдруг тоже возникает яростное желание счистить с себя не только пот, но и ощущение чего-то постыдного. Как будто я увидела то, что не предназначалось для моих глаз. Иду к себе, сажусь на кровать. Через несколько минут заходит мама. На ней тонкий летний халат, подвязанный кушаком.
– Ник, в следующий раз обязательно стучись, – просит она.
– Я думала, там пусто. Что же ты не закрылась на защелку?
– Я закрывалась… Кажется. Наверное, защелка сломалась. Плохо держит.
