Ф. Ришар-Бессьер - Люди, люди… и еще раз люди
— О, Давид! — всхлипывала Забела, которая никак не могла совладать с собой. — Это безумие… Зачем вы сделали это?
— Потому что я должен был это сделать.
— Но зачем?
— Пошли, полоборота кругом и марш, я как можно скорее Должен выяснить, что произошло.
Он забрал ретранслятор и увел Забелу в ночную темноту. Обратный путь они проделали очень быстро и вскоре уже подходили к бункеру. К своему удивлению, Давид увидел, что тяжелая чугунная плита сброшена за землю. Люк был открыт.
Давид остановился. И в этот момент его внезапно укололи клинком в спину.
— Бросьте свой огненный пистолет, — приказали ему.
Давид почувствовал, как кровь отхлынула у него от лица. Он подавил приступ ярости и выполнил то, что от него требовали. Одновременно он увидел, как Забелу подтолкнули ко входу в подземелью.
Его тоже заставили пройти туда. Когда он вошел в бункер, с языка у него сорвалось злобное ругательство.
Все аппараты, установленные в первом зале: орган, радиопередатчик, магнитофон, — все было разрушено, разбросано, и среди этого бедлама, с топором в руке, стоял Бартель. Бартель Отважный!
Глава 21
— Бартель, — тяжело дыша, сказал Давид, — вы сумасшедший… Вы идиот!..
Бартель прошелся по бункеру, перешагивая через изуродованные органные трубы. Кто-то бросил к его ногам ядерный пистолет Давида. Бартель принялся ожесточенно кромсать его топором. Убедившись, что оружие полностью выведено из строя, он пинком отшвырнул его к ногам Давида.
— Это первое предупреждение, — сказал он.
Он подошел к Давиду, сорвал с его головы защитную каску и бросил ее одному из своих людей.
— Чтобы у вас не было искушения вылезать из своей норы. Я сыт по горло этими аппаратами, этой дьявольщиной старого человечества!.. Со всем этим покончено, я же вас предупреждал!.. Покончено! А! Я чувствовал, что вы что-то замышляете. Но за вами следили, господин Маршал. Когда мы установили, что вы направляетесь к машунге, мы сразу поняли, что тут что-то нечисто.
Он кивком указал на аппаратуру, превращенную в металлический лом.
— Но мы далеко не так наивны, как вам хотелось бы.
— Вы отдаете себе отчет в том, что вы натворили?
— Натворил? Не-е-ет, дело еще не закончено. Есть еще второй зал. Сейчас вы его откроете. Вы один знаете код запорного механизма.
— Но зачем вы это сделали?! Я ведь хотел вас спасти!..
— Или хотели нас погубить… То, что вы сделали сегодня вечером…
— Мне удалось, — перебил его Давид, выходя из себя, — мне удалось… Прежде всего, я дал вам каски, благодаря которым вы смогли выходить из подземелья, не опасаясь йури. Я вам доказал, что эти твари не всемогущи. А сейчас я даю вам возможность, ничем не рискуя, вплотную подходить к машунге. Зачем вам подвергать себя смертельной опасности во время Ритуала?..
Он сознательно умолчал о главном. Его так и подмывало добавить: «Опыт, который я только что проделал, это лишь пробный камень… Я уверен, что знаю, как бороться с захватчиками и как их уничтожить, но мне нужно время, время, чтобы воплотить свою идею!» Но он решил смолчать. Что будет, если ему все-таки не удастся достичь успеха? Только факты могут убедить этих людей, — не опыты, а только факты. Машунга казалась им всемогущей. Ничто не могло ей противостоять. Эта вера укоренилась в них. Она стала основой их жизненных принципов. Только веские, самые безоговорочные доказательства могли разрушить эту веру.
Давид мог доказать им сейчас? Как им объяснить…? Пока это был невозможно.
— Ради всего святого, — взмолился он, — не надо примешивать ко всему этому нашу ненависть друг к другу. Обещаю вам, Бартель, что когда-нибудь мы выясним наши отношения. Во всяком случае, мне очень бы этого хотелось. Но есть вещи гораздо более важные и срочные. Дайте мне еще несколько дней, и вы все поймете сами.
— Довольно, — сухо оборвал его Бартель. — Я получил приказ, и я его выполню, чего бы мне это ни стоило. Кроме того, мне приказано вернуть Забелу в общество ей подобных. Она не должна больше оставаться здесь.
Он снова показал на массивную дверь, ведущую во второй зал.
— Я вас в последний раз прошу: откройте дверь.
Давид почувствовал, что его охватывает отчаяние.
— Открывайте!
Ему казалось, что окружающий мир рушится. Он действовал как автомат. Пальцы механически нажимали клавиши дверного замка. Прислонившись лбом к холодной стальной панели, он умоляющим голосом произнес:
— Бартель, не делайте этого!
— Открывайте!
И в тот момент, когда металлические створки раскрылись, он понял, что спасения для него нет. Что-то просвистело у него над головой. Он инстинктивно отскочил в сторону. Бартель снова замахнулся мечом. Клинок со звоном ударил по стальной станине. Бартель выругался и замахнулся опять, выбирая момент для нового удара. Он кипел от ненависти и злобы. Его клинок вновь очертил полукруг, но Давид и на этот раз успел увернуться.
Задыхаясь и обливаясь потом, он отступил во второй зал.
Вслед за ним туда ворвался и Бартель. Давид заметил на полу металлический прут, бросился к нему, схватил его обеими руками и поднял над головой.
Меч снова сверкнул в воздухе, и Давиду показалось, что от страшного удара лопнула кожа на его ладонях. Он извернулся и плашмя ударил Бартеля прутом по груди.
Тот отступил и нервно расхохотался:
— Поверьте, мне неприятно делать то, что я делаю, — брезгливо бросил он. — У меня слишком сентиментальное сердце для подобной работы. Однако это необходимо.
— Вы всего лишь негодяй. Вы всегда были негодяем.
Давид размахивал прутом перед собой, но Бартель уклонялся от ударов с поразительной ловкостью.
— А вы — тупой упрямец, — бросил он, изготавливаясь к атаке. — Однако сегодня вы зашли слишком далеко, Маршал… Слишком далеко. И я поклялся расквитаться с вами. Я вас убью.
Клинок и прут схлестывались еще дважды. Давид теперь не чувствовал ничего, кроме злобы на Бартеля, коварно напавшего сзади, исподтишка. К лицу Давида прихлынула кровь. Он жаждал только одного — убить этого мерзавца. Прут, казалось, стал в его руках живым. Давид сам поражался своей злости.
Он бросился на Бартеля и ударил его изо всех сил. Житель Подземелья громко вскрикнул от боли. И в тот же миг бункер полнился леденящим душу ревом.
Отважные, кинувшиеся было на подмогу Бартелю, не успели сделать и трех шагов, как вдруг закричали от ужаса.
Забыв про Бартеля, Давид в недоумении осмотрелся. Стены дрожали, сотрясаемые какой-то неистовой силой. Аппараты вибрировали на своих станинах, а чаша с питьевой водой, казалось, взорвалась. Водяные лужи на полу вскипели, и облачка пара поднимались к потолку.