Ф. Ришар-Бессьер - Люди, люди… и еще раз люди
— Я тоже ничего не слышу, — Но кое-кто это услышит.
— Кто?
— Ваши всемогущие боги.
Он махнул рукой в направлении машунги. Забела, кажется, удивилась.
— Зачем вы это делаете?
— А это, детка, я скажу позже… если эта штука сработает.
Он посмотрел на пол, увидел у ног Забелы мертвую собаку, и его передернуло от отвращения. Это был маленький спаниель. Рыжая шерстка собаки была перепачкана кровью. Давид нахмурился.
— Зачем ты ее убила?
Забела в недоумении посмотрела на него.
— Но… мне же нужно что-то есть.
— Разве нельзя было убить что-нибудь другое?
— Собака — животное, а животное едят, тем более что это опасное и жестокое животное.
Это заявление развеселило Давида.
— Собака всегда была лучшим другом человека. Вы кинули собак на произвол судьбы, и не их вина, что они стали тем, чем стали. Ух! Как вы отвратительны!
— Но, Давид, собака ест птиц, птицы едят насекомых, а насекомые…
— А вы начинаете этот процесс — едите собак. Да, принцип не новый. Не вы его придумали. Чтобы сохранить свою жизнь, надо взять чужую. Но у меня тоже есть свои принципы. И мне очень не нравится, когда убивают собак.
Забела покорно склонила голову.
— Хорошо, Давид, я больше никогда не буду их убивать.
Давид пожал плечами. Забела была славной девушкой. Во всяком случае, единственным существом в этом мире, которое не питало к нему ненависти. И он тоже не презирал ее, как прочих. Но он все чаще мучился вопросом: правильно ли он поступил, отказав Бартелю в его претензиях на девушку и предоставив выбор ей самой. Между ним и Забелой была пропасть. Неодолимая пропасть.
Он сделал ей знак.
— Итак, в путь, ты мне понадобишься.
— Что я должна делать?
— Я тебе все объясню. Это не очень сложно, ты справишься.
* * *Они ушли за пределы мертвого города.
Им предстояло пройти в сумерках километра три-четыре. Они достигли цели уже в полной темноте.
Давид понимал, что на карту поставлено все. Не только желание отомстить за себе подобных двигало им. Он должен был освободить человечество. Он знал, что даже если это будет мучительным испытанием для ныне живущих, даже если ему придется быть безжалостным, ломая их устоявшееся прозябание, — он не отступится все равно. Человек обязан бороться, обязан восстановить свое достоинство, обрести свободу, уничтожить паразитов, превративших его в раба.
Существовало только одно средство заставить жителей Подземелья поверить в такую возможность, и это средство было теперь в руках Давида.
Однако он не давал воли радужным мечтам и надеждам. Сражение еще только начиналось. Пришельцы могли среагировать на его действия совсем не так, как он ожидал. Подходя к машунге, он почувствовал, что от волнения у него перехватывает горло.
Он увидел уже знакомую и все же вновь поразившую его фантастическую картину: тысячи движущихся, словно живых, огней бороздили ночную тьму. Энергетические существа, сгруппированные в этот движущийся хаос, продолжали свою непонятную деятельность, создавая и разрушая таинственные сооружения, смысл которых бесполезно было даже пытаться разгадать.
Давид увлек Забелу за собой, и они без осложнений добрались до места, которое он наметил для эксперимента.
Давид поставил на грунт радиостанцию и посмотрел на ручные часы. Предстояло провести десятиминутную трансляцию магнитозаписи. Магнитофон в бункере, подсоединенный к главному передатчику, включался по радиосигналу. Нажатие второй кнопки обеспечивало включение усилителей и динамиков, расставленных вокруг машунги. Тумблером регулировалась мощность излучения.
На этот тумблер Давид и указал Забеле. Она должна была следить за «магическим глазком» — электронно-световым индикатором настройки — и не допускать перенасыщения.
— Регулировка производится поворотом тумблера вправо или влево, — объяснил он.
Забела покрутила тумблер в ту и другую сторону и, кажется, поняла, что требовалось от нее. Она хотела еще о чем-то спросить, но Давид уже включил релейное управление. Он знал, что одновременно с этим началось облучение машунги ультразвуком. Он повернулся и посмотрел в ту сторону, куда шли невидимые, неосязаемые волны.
— Господи… — прошептал он.
То, что он увидел, превзошло все его ожидания. Энергетическая масса изгибалась, сжималась — словно сворачивалась под натиском мощных волн. Она напоминала огромного спрута, корчащегося в воде, через которую пропускают электрический ток.
Давид пошел вперед. Теперь он знал, что эта клокочущая каша не способна сопротивляться. Световые лучи утрачивали яркое, стягивались тонкими нитями к дрожащей вспыхивающей массе. Пытаясь уменьшить поражаемую поверхность, машунга вдруг судорожно сжалась и напоминала теперь большой светящийся шар.
Давид шагнул вперед… еще шаг вперед… еще один… Скоро он был в каком-нибудь десятке метров от трепещущей мерзости. К этому он и стремился: доказать Забеле, что захватчики беспомощны перед человеком, что их легко можно одолеть, хоть и не удавалось до сих пор. Пока не прекратится ультразвуковое облучение, они не смогут сопротивляться.
Давид посмотрел на часы. Оставалось еще шесть минут.
Он молча обошел вокруг машунги, упиваясь своим торжеством и глядя на шевелящуюся дрянь, явно охваченную паникой. Он смотрел, как машунга корчится от боли и бессильной злобы. Ультразвуковые волны лишили ее способности сопротивляться, и спрятаться тоже было некуда.
— Проклятые гадины, — процедил Давид сквозь зубы. — Не так уж вы и всесильны! Если вы понимаете мой язык, запомните: я вас убью, я загоню вас обратно в утробу сатаны. Я очищу Землю от такого дерьма, как вы! Я вас уничтожу!
И вдруг все вокруг залилось светом от ослепительной вспышки. Из массы ударила световая стрела. Шар взорвался мириадами потрескивающих искр.
Давид поспешно отступил назад, едва успев увернуться от светового гарпуна, нацеленного в него. Струя света с шипением и треском врезалась в пересохший грунт. Вслед за нею наугад ударило еще несколько ослепительно-ярких сгустков. Давид заметался под этим яростным обстрелом. Ему удалось вырваться из опасной зоны. Он подбежал к Забеле.
— Что произошло? — прохрипел он, задыхаясь.
Он склонился над радиостанцией и выругался. Излучения почему-то не было. Контрольный осциллограф подтверждал это. Ультразвук больше не поступал на ретранслятор, и усилители, расставленные вокруг машунги, перестали работать.
Холодный пот струйками стекал у Давида по спине. Господи Боже, ведь он был так близок к победе!
