Владимир Аренев - Паломничество жонглера (фрагмент)
Остановился и, как говорится, прислушался к собственным ощущениям. Колпак не пропал, наоборот, стенки его словно уплотнились и теперь давили на Иссканра сильнее. Он все-таки достал из ножен меч и ткнул им туда, где, судя по тем же таки ощущениям, находилась одна из стенок. Стенка, как показалось Иссканру, игриво отпрыгнула назад.
"Свихиваюсь, - подумал он. - Окончательно. Не зря Шнырь говорил, что те, кто грамотные, все немного того. Вот и я... приобщился".
Меч пришлось спрятать в ножны - все равно толку никакого.
"Не буду обращать внимания на колпак, - решил Иссканр. - Просто пойду к Танайе".
...дойти бы!
Это он понял спустя еще два-три десятка оставшихся позади улочек и подворотен, когда выбрел в какой-то совсем уж незнакомый ему район Северного Сна-Тонра. Снова остановился, проверяя собственные ощущения, снова признался самому себе, что колпак никуда не делся, хотя и не стал более материальным... Нет, погодите-ка! То ли потому, что Иссканр к нему уже привык, то ли сам колпак изменился, но теперь в нем чувствовался перепад давления в стенках. Вот эта, которая справа, давит чуть сильнее, а остальные - поменьше, особенно левая.
Он начал "играть" с колпаком и выяснил, что давление на стенках зависит от того, каким боком стоит Иссканр к некоему направлению. Точнее, к северу. Вот с севера "давило" больше всего. А когда он нарочно пошел в ту сторону, давление постепенно, но заметно начало увеличиваться. Равно как и прочие, "побочные", так сказать, ощущения: уже упомянутые "нарисованность" домов и "пустотность". Меч можно было не доставать - им от "нарисованности" и "пустотности" не отмашешься.
Что тогда?
Любой нормальный человек повернулся бы спиной к северу и ушел восвояси. Глядишь, и колпак бы со временем (и пройденным расстоянием) рассосался. Но, наверное, прав был Шнырь, когда говорил про грамотных, мол, все они чуть-чуть съехавшие с крыши.
Иссканр пошел на север, четко выверяя направление по силе давления на стенки своего невидимого колпака. И даже почти не удивился, когда впереди увидел знакомые крыши ступениатских гостиниц. Отсюда было рукой подать до Колбасной...
Рукой.
Подать.
Потом Иссканр часто спрашивал себя: что же заставило его посмотреть вверх? Ведь Держатель падал абсолютно бесшумно. А в предчувствия Иссканр почти не верил.
Как бы там ни было, он взглянул в небо вовремя, чтобы увидеть как на этой черном полотнище вдруг возникает движение, сперва неторопливое, но с каждым ударом сердца всё ускоряющееся, грозящее зверобоги ведают какими несчастьями не сонному, но вымершему городу. Первыми отломались каменные пальцы - словно не выдержали навалившейся на них тяжести небесного свода. Потом треснула кисть, потом башня надломилась еще в нескольких местах - и все это без единого звука, в полнейшей, абсолютной тишине!
Наверное, нужно было куда-то бежать, что-то делать - но Иссканр остолбенел и даже, кажется, рот разинул от изумления. Ему и в голову не пришло, что один из кусков башни, даже самый мелкий (вернее, отсюда, с мостовой, кажущийся мелким), может упасть на него, чем и положит конец поискам правды о "младенчике" брата Гланнаха, конец вообще всему.
Иссканр не думал об этом. Он упивался ощущением свободы - безбрежным, неожиданным! Колпак пропал! И дома снова постепенно начали обретать утраченную объемность, и исчезла проклятая пустота!
Вдруг - резким, хлестким ударом по ушам - в мир возвратились звуки. Грохот падающих камней, треск сокрушенных деревьев, скрежет проломленных крыш, вопли и стоны людей (вот тебе и вымер город!..), ржание лошадей, что-то еще, пока, в этакой суматохе, не различаемое. Иссканр бездумно уклонился от летящей в его сторону черепицы и побежал в сторону Колбасной.
До которой было рукой подать. Падающей рукой!..
(В это же время или чуть раньше нищий на Южной Набережной, который не так давно клянчил у Иссканра "ладный мешочек", проснулся. Он так и задремал в подворотне, куда сбежал от странного и страшного взгляда того "чудака" и снились ему кошмары. Кошмары нищему снились всегда, но эти были какие-то особенные, от которых жить не хочется, что во сне, что наяву.
И проснувшись, нищий в первый момент решил, что по-прежнему спит. За свою недолгую, но крайне насыщенную злоключениями жизнь он привык распознавать грядущие беды еще до того, как они происходили. Но сейчас ощущение ужасных перемен буквально насытило все вокруг.
Осторожно, не зная, откуда ждать удара, нищий выглянул из подворотни.
Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Змеиный мост оживает, встряхивается очнувшейся от зимнего оцепенения гадюкой, а потом обрушивается в воды реки.
...Потом, когда нищий рассказывал об этом своим "собратьям по цеху", ему не верили даже те, кто сам в эту ночь пережил необычайное. Ничего удивительного: многие, очень многие вдруг обнаруживали на границе северной части города, в основном в районе ступениатов, нечто, похожее на Пелену. И за тем, как падали треснувшие Держатели, наблюдали многие.
А вот оживший мост видел он один).
Все Держатели упали почти одновременно, но Иссканр узнал об этом позже. Да и узнай тогда - все равно его бы заботила одна-единственная башня - та, которая рухнула прямо на рынок Срезанного Кошелька.
...Продираться через вопящие, толкающиеся, усыпанные зверобоги ведают чем улицы ночного Сна-Тонра оказалось неожиданно легко. Главное - выбрать правильное направление, но теперь, когда колпак исчез, с этим особых затруднений не было: знай перебирайся через завалы, отпихивай в сторону взбесившихся горожан - и беги, беги, беги - беги, будь ты проклят! Скорее!!!
Он почти ничего не запомнил: ни того, как бежал, ни того, что творилось вокруг. Так, какие-то смутные образы, цепляющиеся за память. Но один почему-то въелся в сознание, впился в него ярко-красным клещом: проломленный от крыши до первого этажа дом, из которого вывалился каменный палец, ногтем упершийся в стену особняка напротив. И на ногте том - знак: вырезанная плеть-девятихвостка. Под ним достанывал какой-то неудачник, придавленный, словно попавшая под каблук ящерица. Бедняге уже было не помочь, и Иссканр с разгону подпрыгнул, зацепился за верхний край каменного ногтя, подтянулся, упершись ногами в выемки, изображавшие плеть, оказался по ту сторону завала - и поспешил дальше.
Угол Колбасной и улицы Последнего Вздоха выглядел впечатляюще. Говорят, во время Второго Снисхождения зверобоги истребляли пралюдей по-разному: насылали моровое поветрие, своих фистамьеннов, шибали молниями и поливали дождем. Но самое страшное случалось, когда они снисходили на землю и принимались за грешников не опосредованно, а, так сказать, напрямую. Легенды утверждают, что земля в результате изменила очертания, появились новые реки, озеро Ллусим тоже, вон, вроде бы после этого образовалось - и не оно одно.
