Дэвид Эддингс - В поисках камня (Белгариад - 3)
- А вон та - сгоревшая? Она чья была?
- Белзидара.
- Это ты вместе с другими чародеями сжег её после того, как он переметнулся к Тораку?
- Нет. Он сам её сжег. Думаю, он хотел таким образом показать нам всем, что больше не принадлежит к нашему братству. Белзидар всегда любил театральные жесты.
- Где твоя башня?
- Дальше в Долине.
- Ты мне её покажешь?
- Если хочешь.
- А у тети Пол есть своя башня?
- Нет. Девочкой она жила со мной, а после мы отсюда уехали. Мы так и не собрались выстроить ей отдельную башню.
Они ехали допоздна и остановились под могучим деревом, одиноко стоящим посреди широкого луга. Крона дерева отбрасывала тень площадью в несколько акров. Се'Недра спрыгнула с лошади и побежала к дереву. её медно-рыжие волосы развевались за спиной.
- Красивое какое! - воскликнула она, в священном восторге прикладывая ладони к грубой коре. Господин Волк покачал головой.
- Дриады. Они шалеют при виде деревьев.
- Я его не узнаю, - сказал Дерник, слегка нахмурясь. - Это не дуб.
- Может быть, какая-нибудь южная разновидность, - сказал Бэйрек. - Я и сам такого никогда не видел.
- Оно очень старое, - сказала Се'Недра, нежно прижимаясь щекой к древесному стволу, - и говорит странно. Но я ему нравлюсь
- Так что это за дерево? - спросил Дерник. Он все еще хмурился. В своей потребности все систематизировать и разложить по полочкам он явно не мог пройти мимо него спокойно.
- Оно одно такое в мире, - сказал ему господин Волк. - Не помню, чтобы мы как-нибудь специально именовали его. Для нас это всегда было просто дерево.
- Я не вижу под ним ни ягод, ни плодов, ни каких-либо семян, - заметил Дерник, разглядывая землю под раскидистыми ветвями.
- Они ему ни к чему, - отвечал Волк. - Я уже говорил - оно единственное в своем роде. Оно всегда было здесь - и всегда будет. Оно не испытывает потребности в воспроизводстве.
Дерника это обескуражило: он никогда прежде не слышал о дереве, которое бы не давало семян.
- Это весьма необычное дерево, Дерник, - сказала тетя Пол. - Оно дало росток в тот день, когда был сотворен мир, и, вероятно, будет стоять здесь, доколе мир существует. Назначение его - не в размножении.
- В чем же его назначение?
- Мы не знаем, - отвечал Волк. - Мы знаем только, что оно - древнейшее из живущего в мире. Быть может, его назначение - олицетворять длительность и неразрывность жизни.
Се'Недра скинула сандалии и взобралась на толстые ветви, лепеча от нежности и восторга.
- Нет ли, случаем, сведений о родстве дриад с белками? - осведомился Силк.
Господин Волк улыбнулся.
- Если вы можете обойтись без нас, мы с Гарионом съездили бы по делу.
Тетя Пол посмотрела на него вопросительно.
- Пришло время для небольшого наставления, Пол, - пояснил он.
- Мы обойдемся без вас, отец, - сказала она. - К ужину вернетесь?
- Постарайся, чтобы он не остыл. Едем, Гарион?
Дед и внук в молчании ехали по зеленым лугам. Залитая вечерним золотым светом Долина казалась особенно теплой и прекрасной. Гариона смущала внезапная перемена в настроении господина Волка Всегда прежде старик действовал под влиянием момента, экспромтом. Частенько он принимал важнейшие решения на ходу, полагаясь на случай, на везение, на то, что сметка, а если потребуется, и чародейство помогут ему выкрутиться. Здесь, в Долине, он казался иным: безмятежным, недоступным для происходящего во внешнем мире мельтешения событий.
Милях в трех от дерева стояла башня. Она была приземистая, круглая, построенная из грубо отесанных камней. Сводчатые окна под самой крышей смотрели на четыре стороны света, но двери нигде не было видно.
- Ты сказал, что хотел бы побывать в моей башне, - сказал Волк, спешиваясь, - Это она.
- Она не разрушена, как другие.
- Я стараюсь её сохранять. Зайдем? Гарион спрыгнул с лошади.
- А где дверь? - спросил он.
- Здесь. - Волк указал на большой камень в круглой стене.
Гарион посмотрел с сомнением. Господин Волк встал перед камнем.
- Это я, - сказал он. - Откройся.
Импульс, который Гарион почувствовал при этих словах, был какой то вполне обыденный, домашний, говоривший, что сопровождающееся им действие настолько вошло в привычку, что давно не удивляет. Камень послушно повернулся, за ним оказался узкий, неправильной формы дверной проем. Жестом показав Гариону идти следом, Волк протиснулся в дверь и оказался в темном помещении за ней.
Гарион пролез вслед за ним и увидел, что башня внутри вовсе не полая, как представлялось ему снаружи, а почти сплошная, только в середине находится винтовая лестница.
- Пошли, - сказал Волк, ступая по стертым каменным ступеням. - Осторожней здесь, - сказал он уже на полпути вверх, показывая на ступеньку. - Камень качается.
- Почему ты его не укрепил? - поинтересовался Гарион, переступая через ненадежную ступеньку.
- Никак руки не дойдут. Он уже давно качается. Я так привык, что всякий раз, оказываясь здесь, забываю его закрепить.
Комната наверху башни была круглая, и в ней царил страшный беспорядок. На всем лежал толстый слой пыли. В разных концах комнаты стояли несколько столов. На них вперемешку лежали свитки и листки пергамента, странного вида инструменты и модели, камни и куски стекла. Здесь оказалось даже два птичьих гнезда; на одном лежала палка, так хитро изогнутая и скрученная, что Гариону никак не удавалось проследить её изгибы. Он повертел её в руках, пытаясь разобраться.
- Что это, дедушка? - спросил он.
- Это игрушка Полгары, - рассеянно отвечал старик, оглядывая темную комнату.
- А для чего она?
- Чтобы Полгара не плакала. У этой штуковины всего один конец. Полгаре потребовалось пять лет, чтобы понять это.
Гарион с трудом оторвал глаза от привлекательной деревяшки.
- Какая жестокость по отношению к ребенку.
- А что мне оставалось делать? - отвечал Волк. - В младенчестве она кричала на редкость пронзительным голосом. Белдаран, та была очень тихой, всем довольной девочкой, а вот твоей тетке вечно что то не нравилось.
- Белдаран?
- Сестра-близнец твоей тетки. - Голос у старика сорвался, и он некоторое время печально смотрел в окно.
Наконец он вздохнул и обернулся. - Надо бы мне здесь немного прибраться, сказал он, глядя на пыль и беспорядок.
- Давай я помогу, - предложил Гарион.
- Только осторожней, не сломай ничего, - предупредил старик. - Некоторые из этих вещей я делал столетиями. - Он заходил по комнате, останавливаясь возле столов. Какие-то предметы он брал в руки и ставил обратно, иногда предварительно сдув с них пыль. Порядка от этого не прибавлялось.
Наконец он остановился перед большим, грубой работы креслом. Верх спинки был исцарапан так, словно за него часто хватались сильными когтями. Старик, опять вздохнул.
