Леонид Юзефович - Поиск-83: Приключения. Фантастика
Семченко прижался спиной к каменному столбику ограды, понимая, что человек, который войдет сейчас во двор под дулом караваевского револьвера, каким-то образом причастен к смерти Казарозы. И Вадим это понял.
Караваев басил совсем близко, и другой голос, молодой, звонкий и уверенный, отвечал ему.
Через полчаса сидели в губчека — Вадим, Семченко и рыжий студент-идист с разными глазами. Караваев остался возле Стефановского училища.
Семченко всю дорогу молчал, Ванечка тоже не проронил ни слова и лишь теперь, выложив на стол аккуратный английский браунинг, спросил у студента:
— Ваш?
— Сами знаете. — Студент провел рукой по волосам. В его шевелюре запуталась какая-то труха, будто на сеновале ночевал.
Ванечка взял браунинг, щелкнул спусковым крючком раз, другой, вопросительно поглядывая при этом на студента:
— Патроны где? Выбросили?
— Их не было.
— Но ведь браунинг вы пытались выбросить… Так? А зачем носить с собой оружие без патронов?
— Для уверенности в себе. Мало ли что. Попугать, если полезут… Да он и не стреляет, у него боек спилен.
— Проверим, — Ванечка позвал конвойного, вручил браунинг и приказал поискать у дежурного патроны к нему. Потом опять повернулся к студенту. — Откуда он у вас?
— Да их много в городе, — решил вмешаться Вадим. — Когда белые уходили, из эшелона растаскали.
— Точно, — кивнул студент. — Я его в прошлом году на рынке выменял за фунт масла…
— Пусть так. А зачем забрались ночью в училище?
— Я готов сказать об этом, но только без свидетелей. — Студент покосился на Семченко, который сидел, откинув голову к стене и прикрыв глаза.
— Если вы знакомы с товарищем Семченко, значит, у вас имелись причины разбить лампочку на площадке. Чтобы не быть узнанным.
— Тем не менее я ее не разбивал.
— Почему тогда побежали?
— Любой, знаете, побежал бы на моем месте.
— Но на этом месте оказались именно вы, не любой, — наставительно произнес Ванечка. — Вы были вчера на заседании клуба «Эсперо»?
— Я идист! — сказал студент таким тоном, словно это заявление разом могло объяснить все его прошлые и будущие поступки.
— Чего-о? — сощурился Ванечка.
— Я не посещаю заседаний так называемого клуба «Эсперо», поскольку являюсь сторонником идо-языка. Мы считаем эсперанто лишь ступенью на пути к идеальному международному средству общения. Причем такой ступенью, через которую лучше перешагнуть.
— Все у вас как-то не по-людски, — помотал головой Ванечка. — Умные вроде ребята, хотите, чтобы все народы понимали друг друга, а сами между собой договориться не можете.
Вошел конвойный, положил на стол браунинг, а рядом высыпал горсть патронов. Ванечка взял один, загнал в патронник. Затем встал, высунул руку с браунингом в форточку и надавил спусковой курок. Курок сухо щелкнул — осечка. Студент смотрел на все это молча, с грустной улыбкой понимания и снисхождения на толстых губах. Ванечка попытался выстрелить еще раз — опять осечка. Он вынул патрон и зарядил другой — тот же результат.
— Можете целиться в меня, — предложил студент. — Я согласен.
Нервничая, Ванечка разровнял патроны ладонью на столе и начал брать по одному, внимательно рассматривая капсюли. Наконец один понравился ему почему-то больше других. Зарядив его, Ванечка опять подошел к окну.
— Горохом надо попробовать, — сказал студент, и тут грянул выстрел.
Легкий белый дымок воспарил в ночное небо, гулко покатилось эхо, отскакивая от железных купеческих крыш. Ванечка довольно засмеялся, и Вадим увидел, что он еще совсем пацан, Ванечка-то. Года, может, на два только постарше его самого.
Семченко настороженно и недобро смотрел на студента, а тот беззвучно шевелил побелевшими губами.
— Вот так! — Ванечка небрежно швырнул браунинг на стол. — Боек-то не до конца спилен… Не на всякий капсюль, конечно, но можно подобрать.
— Ни разу он не стрелял! — закричал студент.
— Николай Семенович, — спросил Ванечка, — у него были основания вас ненавидеть?
— Мы с Линевым написали письмо в губком, требуя запретить пропаганду идо-языка. Разве что это.
— Вы повели себя недостойно! — стремительно повернулся к нему студент. — Вы решили суд потомков заменить судом власть предержащих.
— Эсперантисты, идисты, — Ванечка помрачнел. — Такое время, а вы счеты сводите!
— Дайте мне бумагу и карандаш, — попросил студент. — Я все напишу, а вы прочтете. Только не вслух, пожалуйста.
— Ладно, идемте. — Пропустив его в коридор, Ванечка обернулся. — В соседней комнате пока запру. Пускай пишет.
— Николай Семенович, вы его вчера в училище не замечали? — спросил Вадим.
Семченко ничего не ответил, но когда Ванечка, вернувшись, прямо с порога задал ему этот же вопрос, покачал головой:
— Нет… А ты?
— Тоже нет. А ты, курьер?
— Нет, — ответил Вадим, хотя с удовольствием сказал бы обратное. Он доволен был, что браунинг все-таки выстрелил. Поделом этому рыжему, а то небось тоже пари заключал!
— А других идистов там не было? — спросил Ванечка.
— Не видал.
— Николай Семенович, — Ванечка помялся, — вообще-то я должен извиниться перед вами. Моя версия оказалась ложной, Казароза приехала сюда не из-за Алферьева. Он бежал не на восток, как мы предполагали, а на юг, в Тамбов. Сегодня пришла телеграмма. Алферьев скрывался в Тамбове и два дня назад застрелился при аресте.
Вадим ничего не понял, однако почувствовал: сказано что-то важное, объясняющее если и не все, то очень многое в отношениях Семченко с этим парнем из «чрезвычайки».
— У нас недавно похожий случай был, — как бы извиняясь, продолжал Ванечка. — Через женщину взяли одного.
— Другая была женщина, — сказал Семченко. Он сидел, опершись локтями о колени и свесив голову вниз, словно его мутило.
— Вы человек грамотный, в редакции работаете. — Ванечка откинул со лба длинные светлые волосы, и Вадим опять увидел, какой он молодой — движение это было мальчишеским, и лоб, и шея, и руки в веснушках. — Я вам одну мысль хочу привести. Из Плутарха… Знаете, был такой греческий историк?
— Знаем, — выскочил Вадим. Не зря же он на исторический факультет поступать собирался.
Из висевшей на гвозде офицерской сумки Ванечка достал старинный томик в кожаном переплете. «Как Суворов», — подумал Вадим. Где-то он читал, что Суворов всегда брал с собой в походы сочинения Плутарха.
— Не подумайте, что для оправдания. — Ванечка быстро нашел нужную страницу. — Так просто, чтобы объяснить…
