Владимир Колотенко - Стена плача
Вдруг ясно услышал в ответ:
- ...не беси меня... небеси...
Мурашки по коже...
С вами тут чокнуться можно!.. В ваших песках, с вашими солнцами и плечами принцесс...
С вашими танцующими в глазах миражами...
Миражами?!
Но разве это мираж - эти плечи, эти запахи, эти стремительно семенящие смелые ножки?..
Это «хай»!.. Эта отягощающая руку, прохладная округлость в ладони!
Не оглох же я, не ослеп!..
Вдруг вот ещё:
И ловлю тебя на острый кончик
В тонкую раздвоенность пера...
Да поймала уже, поймала... Нанизала... Отцепись!..
Ага... Как же, как же...
Расскажу потом, когда захочешь,
Из чего мой лаковый мираж
Соткан был...
Расскажешь-расскажешь... Потом... Когда захочу!..
Да никогда, никогда я уже не захочу тебя слушать! Слушайте, это же... Это какой-то... Неужели нет мне спасения от этих её миражей с раздвоенностью перьев?!
С раздвоенностью мыслей...
Я бродил целый день, целый божий день... Под палящим безжалостно злым, заживо сжигающим, хохочущим и белеющим солнцем...
Босиком...
Совершенно голым... До ниточки...
По бескрайним пескам бесконечных пустынь...
Совершенно осипше-немым...
Часами...
Прислушиваясь к заунывному пению песка, выискивая взглядом потускневших глаз тот рассветный мираж... Страдая от жажды ещё хоть разок... Хоть в прищуре зрачка...
Отчего так ничтожен улов у песочных часов?
Вот уж сказано, так сказано: «Ничтожен улов!». Тютелька в тютельку!..
Я спросил себя, до сих пор ещё сомневающегося: Бог есть?..
И вы ещё смеете спорить со мной - нет Его и в помине!..
Слышал благую весть?
Бог есть. Кто-то узнал и случайно сказал другим.
Вышел из храма, шёл по снегу босым,
и заметала следы
метели седая месть...
Я звал и звал Его: «...если Ты есть!..». «Слышал благую весть? Бог здесь. Кто-то встречал, даже пил с ним зеленый чай...».
Слепая седая месть заметала Его следы... Я искал... Я не оставлял надежду хоть краем глаза разглядеть Его след. Весь мир у Его ног, но я в этой бескрайней пустыне, где нет даже кустика, чтобы спрятаться от палящего солнца, ни столбика, где ты перед Ним, как на ладони, я искал и надеялся... Ну, хоть бы слезинка какая упала из Его глаз, хоть бы волос из Его святой бороды...
Шаром покати...
Жди чудес!..
Кто-то уже строгает ему по росту крест.
Ставит на ложный донос судьбы печать.
Слышал благую весть? Скажи другим!
Если ты жив, нельзя о таком молчать
И выходи из дома его встречать!
Я вышел и так ждал чуда, чуда...
Свет зажигают усталые этажи...
Если ты жив - живи по законам живым.
Тоненько плачет запутавшийся во лжи
И не нашедший Господа херувим.
Неужто и я запутался?
Эти тонкие тихие херувимьи слёзы...
- Не разрыдайся, - говорит Лена.
Вот это и есть вам судьбы печать!
- Наконец, я вспомнил... Я разжал пальцы правой руки, на ладони...
- Что, что, - спрашивает Лена, - что там было на твоей ладони?
- Ты не поверишь...
Я и сам тогда знать не знал!
- Что же?
- Ты не поверишь! Я и сам тогда знать не знал... И вот недавно... Это был круглый фиолетово-бурый комочек-камушек, напоминающий перезрелую сливу, только абсолютно круглый, как инжирина, только гладкий и блестящий, как зеркало и такой тяжеленный... Как ведро ртути...
- Как ведро?
- Только плотный, как гранит, как мрамор...
- Как мрамор?
- Как булат!..
- Что же это было? - спрашивает Лена.
- Ну... та... самая... никем до сих пор не открытая и не обнаруживаемая, скрытая от нас самим Солнцем... Я ж рассказывал...
- Ну?!
- Глория... Ну, ты помнишь, я говорил, что...
- И это была Тина?
- Ну!.. Это стало известно только теперь, совсем недавно... Я ж рассказывал...
- Здоров врать-то! Ничего подобного ты не говорил.
- Говорю!..
Глава 24
- Да кто такая эта твоя Тина?!
Лена просто набрасывается на меня с кулаками!
- Ты можешь мне в конце концов внятно...
- Внятно - нет! ...
- Пора бы уже хоть знать, с кем имеешь...
- Дело! - говорю я.
- Ну хоть на кулаках, на пальцах... Хоть проблей... Рест, ну нельзя же так! Вот уже скоро новое лето кончится, а ты мне до сих пор... Да кто она такая эта ваша...
Это - вопрос! В самом деле - Ти, ты кто? А давай-ка я попытаюсь уяснить это и для себя! Давай мы попробуем тебя вылепить. Или нарисовать! Суриком или охрой. Рыжая! Представляю себе: я - Леонардо да Винчи! «Мона Тина»! Или «Тина в гроте». А что! Или Рафаэль? «Сикстинская Тина». Или Брейгель Старший. «Тина на строительстве Вавилонской башни». Наверняка, она бы взяла на себя этот славный труд - руководить строительством: «Э-гей, вы там что расселись?!». Или - «Мою статую тащите на самый верх, на макушку! Золота не жалейте! Я должна венчать эту башню. Сюда же, в лоно шпиля и мой трон! Здесь я буду разговаривать с Ним!». А может, Суриков? Или Гоген? «Тина и таитянки». Нет - «Тина и таитянец»! Наверняка, появись она на Таити, у неё тотчас появился бы и охранник. Что если Босх? Ты будешь не только рыжая, но и немного с приветом... Ну так, чтобы было за что зацепиться... Или Ван Гог: «Тина без уха»! А как бы расписал тебя сам Эль-Греко? Или Гойя? Вот-вот - Гойя! «Тина - картина - паутина - ундина - ...». Путина! Тина - как омут, как трясина!.. Это по силам разве что Дали: «Тина и гибкая конструкция с жаренными бобами. Предчувствие гражданской войны». Тина - как предсказатель!
Или, скажем, Никас...
А автопортрет у тебя есть? Есть у Леонардо, есть у Ван Гога, есть у... Даже у Пушкина (кажется) есть! А у тебя есть?
Я бы рассмотрел хоть как следует...
- Рестик, - говорит Лена, - перестань жужжать.
- Да, - говорю я, - конечно...
Или высечь из мрамора... Я - Фидий! Или Пракситель! Может, Микеланджело? Ну хотя бы, на худой конец - Роден! «Весна Тины». Или «Её поцелуй». На худой конец...
А если вылить из бронзы? Не только рыжая, но и бронзовая... Можно и из мрамора или хрусталя... Как рюмка или фужер... Высечь! Ага, высечь! Как искру!
Или - как Эйфелева башня... Только из хрусталя... Вся в бриллиантах и бриллиантиках... С лучом света во лбу - как клинок, как кинжал или меч...
Или сваять бетонную! Как кремень, на века! Как «Свобода» Америки... Или как Иисус в Рио!
- Ты собираешься что-нибудь делать? - спрашивает Лена.
- Да. Вот только выстрою...
А если как Пирамиду Хеопса? Из глыб твоих стихов... Пирамида - полная тайн и тайночек... Сфинкс читает Твои стихи! Лев! Львице о её стихиях: «За окнами чьи-то шаги: надо зажечь свечу. Может быть, это враги? В полночь... Я не шучу... Надо пойти за дверь, проверить свои посты. Может быть, это зверь? А может быть, это ты?».
Как же - жди... Припрусь я к Тебе среди ночи!..
- Идёшь уже? - спрашивает Лена.
- Бегу, - говорю я.
Тина, путина, быстрина, тишИна... Я пробую рифму на слух: пружина, вощина, пучина, малина... И еще: плотина, вершина, турбина, резина... Перина! Родина! Пуповина...
Кстати, о Родине... Она прекрасна! Но там сейчас не с кем поговорить: у власти банда, а народу не до разговоров. Уж и не вспомню, к чему это я.
Рифма, да-да, рифма! Ищу ее, даю...
Сейчас поэтов - хоть шаром... Разве что я и Тина.
- Ты - поэт? - спрашивает Лена.
Хмельная... опьяненная тобою...
читай меня губами по губам...
раздвоенностью сути волком вою -
лови меня по буквам: «Н.Е.О.Т.Д.А.М!»
в твои покои - верною рабою,
гребцом твоих безжалостных галер,
княжною, амазонкой, крепостною,
ребенком вне конфессий, храмов, вер....
Просто прекрасно!
Лови меня княжною, амазонкой...
Тебя поймаешь!
Кстати, о вере: ты в Бога-то хоть веришь? И Кто Он, твой Бог?
...из поцелуев тонкую финифть...
волной по коже - теплое дыханье...
расставь на теле знаки препинанья:
‟помиловать
нельзя её
казнить».
Помиловать, миловать... Расставь на теле! Пожалуйста, расставь...
Или казнить? Рррраз! И - голова с плеч! Такая голова... Круглая как футбольный мяч... как Земля, как Солнце... Лысая, как у Нефертити, не такая, правда, малюсенькая, но правильная, как шар. Идеал красоты! Не то, что у Нефертити - с вылупленным яйцеобразным затылком. Как у Эхнатона! Если эту рыжую копну волос, львиную гриву, состричь напрочь, долыса, содрать скальпом - тшшшшть или тссссть... чтобы рассмотреть череп белой-пребелой кости, который, как крепость, как какая-то там камера узника, хранит в себе эти золотые и серебряные, и хрустальные россыпи букв и слов, и промежутков между ними, и даже внутри них, и даже в чёрточках, завитках и линиях, из которых они состоят... буковки... азы и буки... и точечки и тире и тире... натоптанные в этот белый череп как шрапнель в ядро, чтоб бабахнуть...
Разззз!..
И в дамках!
И голова б не болела - кто Ты?..
- Рестик, я серьёзно, - ты не заболел? - спрашивает Лена.
