Владимир Колотенко - Стена плача
- С чего бы?..
Чичен-Ица или Мачу-Пикчу... Вот потеха-то: Тина - как чудо, Чудище света... Как Сады Семирамиды... Или как... Колосс Родосский! Вот - Колосс!..
- Почему ты молчишь? - спрашивает Лена.
- Думаю...
- Мне нравится, когда ты думаешь...
Или как Великая Китайская Стена...
- Сядь, - говорит Лена, - тебе нехорошо?
- Мне хорошо, - говорю я, - плесни, плз... «Это - как горячим шепотом зажечь свечу в комнате...».
- В какой комнате? - спрашивает Лена.
- В темной! В темной комнате, понимаешь, в темной! В какой же еще?!
- Держи...
- Что это?
- Ты просил... твой коньяк...
- Теплый?
- Как всегда... Скоро ты совсем...
- «Это - как милость крюка, не выдержавшего тяжести тела».
- Э, брат, да ты...
- Это - Тина...
- Пей уже...
Или как Пирамиды!.. Совсем забыл - как Пирамиды! И Хеопса, и Хефрена, и... Да их сейчас море по всему миру! Ти, спасибо, я благодаря Тебе - хоть свою географию подтяну. И историю, и историю... Ты как в капле воды собрала... Да! Ты - не капля в море, Ты - океан в каплях! Ага - Атлантика! В бисеринках слов своих... слов своих светлых слов своих ...
- Ещё будешь? - спрашивает Лена.
Ты - как Сфинкс!..
- Конечно:
Или статуя Зевса, и ПЕтра, и ПЕтра, и, конечно, ПЕтра... Камень!..
Вот так!
Статуя Христа - само собой! Как же без Христа нам с Тобой? Как, скажи?!
«Я не пишу стихов, - слышу я, - я лишь рифмую и структурирую то, что мне сыплет Вселенная, понимаешь?».
Как не понять?! Пшеном сыплет - пшшшшшшшшш.....
А зачем, спрашиваю я себя, а зачем?.. Зачем мне ее лепить, рисовать, расписывать, лить, высекать, пилить, долбить, ваять, созидать, строить, ага, строить ее... Как дом или как мост, или как туннель, или как лестницу... в небо...
Зачем?..
- Ты что это набросился на неё, на Тину-то? - спрашивает Лена.
- И поделом ей... Достала заразище!
Или строить её как строй... Как какой-то там коммунизм!
Или как строй солдат: слушай приказ!..
И все замерли, слушая:
«Был каждый из них хоть по разу бит, а это поднимет им вдвое цену. На рынке невольничьем рыжий жид менял на аргентум его Вселенную».
Развелось этих... рыжих!
За каких-то тридцать сребреников аргентума. Целую Его Вселенную!
Развелось тут Иуд!
А строй стих, слушая стих... ни шевеления, лишь кося глаза...
Вот бы взглянуть на неё хоть краешком глаза!
...или бурить в Тебе скважины, чтобы пить Тебя, как воду артезианских колодцев... Сделать из Тебя пустыню, чтобы затеряться там в одиночестве... с Тобой... искать там оазис, родник... тень... Ти, Твою тень... слизывать росинки росы с колючек чертополоха и с Твоих детских ресниц... пить... и пить, не утоляя этой влагой жажды пожара... Пьянея выпитым...
Ти, Ты - как цунами!.. Очеловечивающее всех этих шариковых и швондеров, этих...
- Рест, ты смешон! Ты не можешь взять в толк, даже в двух словах объяснить и прежде всего себе - с кем ты имеешь дело? Тина, Тина... Ты тратишь себя на какое-то иллюзорное существо, не существующее вживую, невидимое, неслышимое, неосязаемое... Жизнь уходит!
- Тина, - произношу я, - ах, Тина...
- Ты без конца повторяешь это имя, говоришь-говоришь, я же вижу... даже если ничего не говоришь, ты немо шепчешь его, я же вижу... спишь с ним и с ним просыпаешься... С кем спишь-то?!
- Правда?
- А что оно означает, это... «Тина»? Знаешь хоть?
- Знаю: солнце, огонь, львица, золото, гелиотроп, солнце, солнце, желтый алмаз, лавр, роза, да-да - дикая роза, орёл, скарабей... Да и всё остальное бы прихватил!
- Что остальное-то?
- Всё!
Вот вам и состав эликсира бессмертия.
Recipe: взять в известных соотношениях... смешать... растереть... растворить...принимать по 3-5 молекул (гомеопат!) в столовой ложке растаявшего снега с вершины Джомолунгмы (и, или Килиманджаро - зависит от диагноза!) за полчаса до еды.
Главное здесь - взять!
И воскресенье, и Воскресение!..
- Золотой ты мой, не хочешь - не говори. Только не заболей. У нас с тобой через три дня встреча...
- Да я здоров, как конь! - говорю я.
Легко сказать - не заболей!
- Да уж... Скажу тебе по секрету: эти твои поползновения к Тине уже просто бросаются в глаза. Люди спрашивают... Жора засмеял! Таблетку дать?
- Лучше налей. Понимаешь, я не могу ни видеть, ни слышать ее, ни обнять... Только обаять! Это правда. Но я знаю её запахи, слышу её голос, вижу её рыжие волосы, рыжие-рыжие, льющиеся рыжим дождём по плечам, по спине... Аромат этих волос дурманит меня, я живу только вдохами, вдохами... Не смея выдыхать... Наполняя себя как парус... Чтобы плыть и плыть... через всю Атлантику... Как парус...Тугой парус, лопающийся от её: «...собираются демоны душу разделать на фарш... грань реальности зыбкой линией ломкой, то опасно колеблется, то начинает демарш в старый пыльный чердак черепа...».
Понимаешь?..
- Стараюсь, - говорит Лена.
И эти ореховые глаза! Таких глаз в мире - на пальцах считать... На пальцах одной руки!..
- Как мы дружно о черепах-то! Одними вдохами... Не смея выдыхать!
- Да-да, не смея... Милый, а ведь это - диагноз! Скоро взмоешь в свое небо к своей Тине, как воздушный шарик. Там и лопнешь! Тресь! Ба-бах!.. На, держи.
- Что это?
- Ты просил... Коньяк.
- Почему в кружке?
- Чтобы края стакана не откусил. Куда ты?
Слышал благую весть? Бог есть. И выходи из дома Его встречать.
- Ты куда собираешься? - снова спрашивает Лена.
- Встречать, - говорю я, - ты же слышала.
- А ведь это - диагноз, - заключает Лена, - знаете ли... да-да...
И ещё этот шарик... Из той пустыни... Тяжёлый, как ведро ртути... Как булат! Я помню, я хорошо помню: как булат Тининого клинка!
- Хорошо бы тебе показаться...
Только не вздумайте меня лечить!..
А что значит «Глория»?
Глава 25
Бывает, что Юля мне просто не верит.
- Это опасно, - говорю я.
- Пс!..
Мы возвращаемся, поздний вечер, едем не спеша, на спидометре - 70.
Я думаю: деньги - это признак удачи, ее прихоть... А иной раз - это просто какое-то недоразумение: у меня полные руки денег! Гонорар за издание баснословным тиражом моей книжицы, ставшей вдруг бешено популярной. Разве я не предполагал о таком фуроре? Я шел к нему неисчислимое количество дней... И ночей! Мой мозг просчитал множество вариантов достижения цели: построить на земле общество без денег! Пирамиду! И вот только издание этого прожекта принесло мне кучу денег, пирамиду, сложенную не из каменных глыб, но из круглых золотых дисков - долларов, евро, франков, песо, шекелей...
Море денег...
- Ты ни словом не обмолвился о стоимости этого колье, - говорит Юлия.
Я, не задумываясь, теперь позволяю себе путешествие вокруг света. И мог бы, не задумываясь, отправиться на недельку-другую в Космос, да, я ни разу не видел свою Землю, которую стараюсь, беспримерно стараюсь населить новыми, современными Пирамидами, ни разу не видел ее из космоса. Как она будет смотреться со стороны? Понравиться ли космическим обитателям, если им вздумается когда-нибудь посетить ее? И возьмут ли они на вооружение мою идею по обустройству Космоса Пирамидами.
- Почему ты не отвечаешь? - спрашивает Юлия.
Я забыл, что дал себе слово, как только у меня появятся первые приличные деньги, купить новый галстук - вместо галстука я, теперь уже мультимиллионер, купил себе старый дом, старинный, целый замок на берегу Луары в провинции Pays de la Loire, в стране средневековых историй, забыв и о том, что Пирамиде не нужны никакие замки. Я давно мечтал о новом доме...
- Это колье, - говорю я, - очень идет тебе...
Я сделал попытку рассказать ей о законе любви.
- Мне тоже нравится, спасибо тебе.
Встречных машин мало.
- И с каких пор, - спрашивает Юлия, - ты впервые почувствовал себя свободным?
- Впервые?..
- Ну, примерно...
Свободным я никогда себя не чувствовал. Даже когда врачи констатировали клиническую смерть. Я видел себя со стороны, откуда-то сверху, парящим над собственным телом, над врачами, бившимися за мою жизнь и победившими мою смерть... Но я и тогда не чувствовал себя свободным.
- Примерно с той минуты, когда увидел тебя.
Я знал, что эта фраза ее обрадует.
- Правда?!
- Ну да!..
Нам казалось, что мы уже все знаем друг о друге. Мы даже заканчивали фразы друг друга. Но разве это может означать, что и эта любовь на пороге краха? Среди людей утвердилось мнение, что как только у кого-нибудь из двоих теряется интерес к другому - любовь кончилась, силы ее исчерпаны...
- Больше нет сил терпеть это, - говорит Юлия.
Мне она очень нравится в этом черном свитере с высоким воротом под самое горло, в вылинявших джинсах, белых кроссовках... Я просто не могу оторвать от нее глаза.
- Да, это похоже на край, - соглашаюсь я.
Мы спорим о том, сколько может длиться это преследование. Вездесущие папарацци просто не дают прохода. И как только они нас выслеживают, тотчас появляется опасность, если не угроза для самой жизни (охоту никто не отменял!). А значит и угроза для нашей любви, да, да, - угроза любви, поскольку мы до мельчайших подробностей знаем, как будет вести себя другой. Как же? Я все силы, все свои силы и все возможности отдам на ее защиту. От любых посягательств. А значит и для спасения этой любви. И никакие страхи, никакие угрозы...
