Роберт Шекли - Десятая жертва (сборник)
– Понимаете, машина гналась за ним! – сказала Фабиола. – Сперва одна, «Пежо», а потом еще другая, такая маленькая немецкая легковушка. Как она называется, Андре?
– «Порш», – сказал Бене. – Девятьсот одиннадцатая. Они приметные. И скорость у них будь здоров! Наверно, когда тебя давит такая машина, это особенно жутко.
– «Порш» его не задавил, – заметила Фабиола.
– Зато ведь как старался! Но ты права, «Порш» его не задавил. Тот человек вышел из кафе «Аржан» на площади Сен-Габриэль, и тут-то на него и налетели эти машины. Он нырнул в канаву. Должно быть, плечо ушиб, потому что упал с размаху на булыжники, зато жизнь спас. Правда, ненадолго. Он, наверно, просто не успел подумать, что могут быть еще машины.
– Она примчалась с противоположной стороны, – сказала Фабиола. – Большая такая.
– По-моему, триста пятидесятый «Мерседес», – сказал Бене. – Водитель, наверно, видел, как тот человек нырнул под стоящий автомобиль, и поэтому направил свой «Мерседес» прямо туда. Он ехал, наверно, со скоростью километров сорок, и врезался в стоящий автомобиль. Не помню, какой марки – «Опель», по-моему. «Опель» от удара вылетел на тротуар, а человек в соломенной шляпе остался лежать на мостовой, точно черепаха, с которой содрали панцирь. Кстати, шляпа с него уже слетела. Когда он под машину прятался.
– Белокурый, в кожаной куртке – похоже, довольно дорогой, – вставила Фабиола.
– Несколько секунд он лежал, приходил в себя. Потом, наверно, увидел, как первая машина, «Порш», развернулась, потому что вскочил на ноги и бросился бежать. И все бросились бежать. Там было человек десять. Кое-кто вышел из кафе, посмотреть, в чем дело. Эти две машины погнались за ними. А потом, не помню уже как, машины оказались на площади Сен-Габриэль.
– Они выехали на тротуар, когда преследовали того, белокурого, – сказала Фабиола.
– Вы ведь знаете эту площадь, инспектор? Там еще посредине кафе, а рядом газетный киоск. Так вот, машины принялись кружить по площади, а на самой площади находится скверик со скамеечками. Так себе скверик, всего несколько платанов. И автобусная остановка. Тот человек туда и забежал. На площади были еще люди, но машины не обратили на них никакого внимания. Они попросту сбивали их с ног, потому что старались добраться до того, белокурого. Прямо как ковбои, пытающиеся отделить одну корову от стада! Знаете, как в кино показывают. Они гонялись за ним, а он убегал, петляя между скамейками. А они неслись напролом и здорово покорежили машины. Но белокурый не терял мужества. Он попетлял между скамейками, а потом улучил минуту и попытался удрать через бульвар. Тут-то они его и достали!
В это время подошел жандарм, отдал честь инспектору и сказал:
– Вот, сэр. Я нашел эту штуку в кармане куртки убитого.
И передал Фошону записную книжечку в кожаном переплете.
– Пригодится, – кивнул Фошон, убирая книжечку в карман.
– И вот это, – продолжал жандарм. – Убитый держал ее в руке.
Он протянул Фошону маленькую зеленую бутылочку из чего-то, похожего на нефрит.
Глава 4
– А, Хоб! Рад вас видеть.
Фошон, как всегда, был одет безупречно и старомодно. Круглое лицо инспектора выражало абсолютную серьезность. Тонкая нижняя губа говорила о сдержанности, полная нижняя – о страстности, а может, о пристрастии к обжорству. Маленькие карие глаза были проницательными и, казалось, светились изнутри.
– Не могли бы вы опознать одного человека? – спросил инспектор.
– А почему я?
– Потому что он иностранец и, похоже, живет на Ибице.
– С чего вы взяли?
– Что он иностранец? У нас есть его паспорт. Он англичанин. А что до Ибицы – у него с собой была соломенная сумка с вышитой надписью «ИБИЦА». А на шее у него был платок – похоже, испанский. И рубашка тоже испанская.
– Между прочим, на Ибицу каждый год приезжает не меньше миллиона туристов.
– Возможно, он постоянный тамошний житель, как и вы.
– Там тысячи жителей, инспектор, и большую часть из них я не имею удовольствия знать. Ладно, если хотите, могу взглянуть.
– Был бы вам очень признателен.
– Что у вас тут, дорожное происшествие? – спросил Хоб, только теперь заметив поспешно устанавливаемое полицейское заграждение. – Послушайте, если это не особенно важно – можно, я не буду на это смотреть? Сегодня вечером мне полагалось готовить чили, а если я правильно понимаю, то, что находится в этой «Скорой», совершенно испортит мне аппетит!
– Я думаю, Хоб, что для частного детектива вы слишком брезгливо относитесь к крови, – заметил Фошон. Инспектор говорил по-английски очень правильно, без малейшего акцента и весьма образно, но все-таки сразу было заметно, что он иностранец.
– Может, вам покажется странным, – ответил Хоб, – однако даже американским частным детективам не слишком-то нравится бродить по колено в крови.
– «По колено в крови»… – задумчиво повторил Фошон. – Красиво сказано! Словно у Шекспира. Ладно, все равно. Идемте, Хоб. Это действительно важно.
Труп перенесли на тротуар и накрыли зеленым брезентом. Рядом стояли двое полицейских с дубинками на поясе. Начинало накрапывать. На брезенте бисером блестели капельки влаги. В воздухе висела вонь солярки и бензина. Сгущался туман, дождь с каждой минутой становился сильнее. Фошон постоял, раскачиваясь на каблуках, потом наклонился и выверенным жестом отвернул брезент.
Труп принадлежал белокурому мужчине лет тридцати пяти – сорока. Белая рубашка без галстука, грудь заляпана грязью и кровью. Желтовато-коричневые брюки, белые кроссовки. На шее – толстая золотая цепочка. Хоб наклонился, чтобы получше рассмотреть ее. На цепочке висела золотая монета с дырочкой. На монете были вычеканены два леопарда, готовящихся к прыжку. Наконец Хоб перевел взгляд на лицо. Оно было разбито, но узнаваемо.
Глава 5
Кабинет Фошона, маленький и тесный, находился в облицованном камнем здании, похожем на банк, занимавшем большую часть квартала между рю д'Анфер и авеню Клебер. В подъезде, между двумя застекленными бронзовыми дверьми, курили несколько полицейских. Большая часть ночных патрулей Парижа дежурила в старом полицейском участке рядом с Палатой Депутатов. Отделение Фошона не занималось обыденными уличными преступлениями – грабежами, мордобоями, семейными разборками. Это дело жандармов. Фошон и его люди охотились за дичью покрупнее. В Сюрте[107] направлялись дела, которые могли иметь международное значение. Многие из них позднее передавались соответствующим департаментам. Простыми дорожными происшествиями Фошон не занимался – тем более дорожными происшествиями в таком захолустном уголке Парижа, как Сен-Габриэль.
