Томас Диш - Щенки Земли
Динго громко рассмеялся:
– Я так не думаю, сэр. Насколько я могу судить, сэр, подчиняться придется вам. – Палмино вытащил пистолет из ящика стола и направил его концом с дыркой на меня.
Не осталось сомнения – занавес опустился. Маски больше нет.
– Каким образом…
– По десятку признаков, сэр, – не меньше. Хотя меня по-настоящему восхищает то, как вы их оседлали. Теперь с моей помощью скакать станет легче.
– С вашей помощью?
– Не перебивайте меня, сэр, – смиренным голосом скомандовал он. – Я как раз собирался поведать вам, как я до всего этого докопался. Во-первых, поступило радиосообщение о любимце, сбежавшем из самолета, который направлялся из Дулута в Сент-Пол. (Так, подумал я, вот где будет Жюли!) Говорилось также, что последний раз этого любимца видели одетым в майорскую шинель. Это послужило мне отправной точкой, сэр. Сообщение пришло через пару секунд после вашего приземления. Все стало ясно как дважды два.
– Вы сказали, что готовы помочь мне?
– А потом я заметил мелькание голых ног между обрезом шинели и вашими сапогами, однако, когда вы вышли из казармы, на вас была одежда, в которой я без труда узнал парадный мундир лейтенанта Моусли. Вот это да! Я сказал себе: происходит что-то подозрительное!
– У меня есть деньги, если это то, чего вы хотите…
– И наконец, когда я вошел сюда, я назвал вас майором Джонсом, если помните. А ожидали здесь майора Уорсингтона. Когда вы не возмутились на обращение Джонс, все стало на свои места. Как при сборке ажурной пилы. Меня как озарило.
– Пятьсот долларов?
– Вы не слушаете! Все вы, любимцы, одинаковы – снобы. Вы думаете, что вы лучше нас, а на самом деле не стоите даже пуль, которыми вас убивают. Если бы мне не была нужна ваша помощь, я бы… Я бы заставил вас пожить некоторое время в моей шкуре. Тогда бы вы поняли! – В глазах Палмино появилось еще больше слизи; пистолет затрясся в его руке.
– Чего же вы от меня хотите? Конкретно, так сказать.
– Я хочу стать любимцем.
– Я уверен, мы все хотим этого. Все тринадцать тысяч. Но Господа ушли. Они нас бросили.
– Они вернутся. Мы дождемся их. Прямо здесь.
– Для вас это подходит, но у меня шаткое положение. Когда прибудет настоящий майор Уорсингтон…
– Мы устроим ему пышные похороны. Моусли тоже. Мне никогда не нравился этот ублюдок Моусли. И Фрэнгл – вы ведь уже едва не набросились на Фрэнгла. О, мы здорово повеселимся, сэр, только надо немного подождать, уж вы мне поверьте. В этих камерах около пяти тысяч пре-крас-ных сучек, сэр. Пять тысяч, черт побери!
– Палмино, у вас неправильное представление о том, что значит быть любимцем. Я принимаю ваше сотрудничество, но ни один Господин не потерпит того, что у вас на уме.
– Да? Приняв меня, они могут изменить мой характер. Я не буду возражать. Вероятно, после этого я стану нравиться себе гораздо больше. Они могут вылечить мои прыщи и сделать пониже голос. Они могут дать мне нормальное зрение и до краев наполнить мой организм гормонами и прочими приятными вещами. Я готов. Но и отказывать себе в удовольствии я не намерен.
– Мне необходимо время, чтобы подумать. Одному.
– У вас пятнадцать минут. Но помните – если вы не со мной, значит, против меня. В последнем случае капитан Фрэнгл узнает все о майоре Джонсе. Подумайте об этом – но и не помышляйте поступить со мной как с Моусли. Я уже сообщил четверым охранникам – моим друзьям, – откуда дует ветер. И я не намерен извещать вас, кто эти четверо. Так что вперед – думайте.
Я отправился в квартиру Моусли. Окно над кроватью решеткой не забрано и находится в ничтожных пяти метрах от земли. Никто не заметил бы меня, потому что охранники по-прежнему стояли «смирно» во дворе. Пробежать огородами и снова схорониться в брошенном фермерском доме труда бы не составило. Там я придумал бы, как добраться до Сент-Пола и Жюли Дарлинг. Чего я, в конце концов, могу ожидать от освобождения этих тысяч заключенных? От чего и куда им бежать? Зачем рисковать их жизнями? Возвращение Господ, о котором говорил Палмино, – их единственная надежда, а тюремные стены Господам не помеха.
Свесив ноги, я сидел на грубом камне наружного карниза, готовый к прыжку, когда услыхал донесшийся издалека тенор. Невыразимо грустный голос мог бы растрогать даже такое твердокаменное сердце, как сердце Палмино:
А! che la morte ognora è tarde nel venir
a chi desta, a chi desia morir!
Я перевел бы приблизительно так:
Ах! как медлителен смерти приход
к тому, кто так жаждет ее!
Это был последний акт «Трубадура»! Это был голос Святого Бернара!
К его голосу присоединилось дрожащее сопрано Кли. Это было бессмысленно, я знаю, это было умопомешательством, но я в то же мгновение решил, что должен остаться. Моя мать, не задумываясь, бросила меня, когда я был всего лишь щенком, но это мою совесть не успокоило. Я должен был вырвать Любимую Матушку из лап Дингов.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой мы воочию можем убедиться в некоторых грустных последствиях одомашнивания
– А это, – доктор Куилти махнул пухленькой рукой в сторону грубо сработанных кирпичных сооружений без окон и дверей, – печи.
– Очень большие, – вежливо заметил я (едва сдержавшись, чтобы не добавить: «и уродливые». Но Палмино настоятельно рекомендовал мне воздерживаться от суждений эстетического толка. У среднего Динго замылен глаз; чтобы он заметил уродство, оно должно быть вопиющим).
– Прежде мы пользовались газом, но это было до того, как построившие их подрядчики вышли из дела. Жалко, конечно… Газ значительно эффективнее. Но вся химическая промышленность пришла в упадок – или на пути к нему. Нам остается проклинать за это Господ. Эти годы свободовластия подточили нашу технологическую мощь. К счастью, Фрэнглу удалось переоборудовать печи.
– На что? На электроэнергию?
Доктор нервно захихикал, словно услыхал неудачную шутку:
– Если бы! Мы сжигаем в них дрова. Вы удивитесь, узнав, какой высокой температуры можно добиться. Проблема – заставить этих чертовых любимцев валить лес. Без громадных запасов дров мы не можем добиться работы печей на полную мощность.
– А какова их полная мощность?
– Я сказал бы, что при круглосуточной работе они могут выдавать двадцать тысяч. Но мы, конечно, не гоняем их круглосуточно. А поскольку всю тяжелую работу выполняют эти чертовы ленивые любимцы, нам не подойти сколь-нибудь близко к полной производительности, даже когда печи работают. Что говорить, трудятся через пень колоду!
