Майкл Фостер - Воины Рассвета
Лизендир снова заговорила, не дожидаясь его ответа:
— Ты не можешь рассмотреть эти горы, как я — я ведь могу видеть в ультрафиолетовой области спектра. Эти камни, эта река… Здесь все полно дикой, безжалостной, жестокой красоты… — Она была захвачена этим зрелищем, как ребенок. Она знала, что ее смерть совсем близка, но говорила: — Как здесь красиво, посмотри…
Хан же видел только спускающуюся с гор тьму. Он предчувствовал холодную мучительную ночь, может быть, последнюю в его жизни.
Настала ночь, и они уснули. Утром они собрали то, что у них оставалось — одеяла и арбалет, — и стали спускаться снова. Им не попадалось ничего, что вселяло бы в них надежду. Растения, которые они видели, были довольно подозрительного вида и не вызывали желания есть их. К тому же Хан ошибся относительно двухдневного пути. Он вскоре понял, что на следующее утро они уже не смогут идти. Когда спустилась темнота, Лизендир шла впереди из последних сил. Хан с трудом различал в сумерках ее лицо, светившееся радостью. Радостью? Может, это просто страх и истерия, подумал он. Плюс голод и истощение. Может, она и права — лучше встретить смерть так, чем скорчившись на земле.
Она дожидалась его возле большого камня. Она была поистине счастлива. Хан даже опасался подойти к ней, боясь ее безумия. Но она только бросилась к нему и потащила за собой к камню. Не для любви — они давно уже не имели сил для этого, — но чтобы показать, в каком укромном месте им можно провести ночь, укрыться от холода. Она прижималась к нему, как маленький ребенок, а когда, наконец, уснула, то стала говорить во сне. Это был мультиспич. Она говорила очень долго. Хан смотрел в ее изможденное счастливое лицо. Он понимал ее счастье. Видимо, Лизендир не рассчитывала проснуться утром. Хан тоже. Он долго гладил ее волосы, пока не провалился в забытье.
Однако оба они проснулись с первыми лучами солнца, Они поднялись молча, почти отрешенно. Этот день будет последним для них. Снова они собрали свои пожитки, хотя сейчас это был скорее ритуал, чем необходимость, и автоматически пошли вниз, огибая камень.
Перед ними был не спуск, а просторная терраса, тянущаяся параллельно реке, которая виднелась внизу. И шагах в пятидесяти от них был дом. Грубый каменный дом. И голубой дымок, извиваясь, тянулся к небу. В окнах дома светился огонек, который казался желтым в голубом и фиолетовом свете рассвета планеты. Воздух был очень холодным.
Хан взглянул на Лизендир. Слезы текли по ее высохшим щекам. Она медленно опустилась на землю. Хан поднял ее, легкую, ничего не весящую — одни кости, обтянутые кожей. Он знал, что они спасутся. Держа ее на руках. Хан пошел к дому. Но смог дойти только до ворот. Он тоже опустился на землю.
Хозяин дома был несказанно удивлен, найдя их у своих ворот.
Фермер оказался человеком. У него были жена и две дочери — здоровенные деревенские девки. Но Хан сейчас ничего не замечал. Он ел. Он спал. И снова ел и спал. Он слышал голоса. Говорили на синглспиче. Но для него сейчас любые разговоры были лишены всякого смысла. Он был далеко отсюда. Он ел и спал.
Наконец он проснулся, почти здоровый и бодрый. Возле его постели сидела Лизендир, похудевшая, но вполне здоровая. Он не знал, сколько времени он спал. Но зато он знал. что полностью оправился, набрался сил. Хан посмотрел на Лизендир, ожидавшую его пробуждения.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я уже пришла в себя.
Он кивнул. Лизендир была осунувшейся, похудевшей, но те испытания, через которые они оба прошли, наградили ее новой красотой, более суровой, задумчивой. Теперь в ней появилось больше женственности, глубокие глаза отражали голубой электрический свет неба.
— Я думаю, что первое время тебе будет трудно общаться с ними. Они говорят на синглспиче, но очень исковерканном. Даже я сначала с трудом понимала их. Ну люди! Они изумляют меня. Они не могут пользоваться правильным языком. Обязательно испортят его.
— Они хорошо относятся к нам?
— Да, более или менее. Но они держатся очень замкнуто… Я сказала им, что мы бежали от Воинов — с поля битвы, которая разыгралась на плато. Лучше это, чем правда. Конечно, они не совсем доверяют мне, ведь я лер. Но они уверены, что я не из Воинов. Они очень удивлены, что мы смогли пройти такое расстояние.
— Ты прекрасна.
Лизендир отвернулась на мгновение, как будто эти слова доставили ей боль, но затем продолжала:
— Мы можем спуститься к реке. Она совсем близко. А если мы останемся и поможем им, то они подвезут нас, когда поедут на рынок. Знаешь, где рынок? На другой стороне гор! Ущелье пронизывает горы насквозь.
Она снова оглянулась, как бы припоминая что-то важное.
— Эта планета очень странная, — наконец сказала она. — Эти люди говорят на очень искаженном языке, и если я их правильно понимаю, то здесь восемь времен года. По две зимы в год. Я еще никогда не слышала такого. Как это может быть? Может, в этом виноваты горы?
Хан резко сел. Именно этого ему не хватало, чтобы разрешить его недоумения. Он все время удивлялся необычайно быстрому перемещению солнца по небосводу.
— А какое время года сейчас?
— Короткая осень, которая предшествует короткой зиме.
— Что происходит в короткую зиму?
— Наступает тьма. Но они очень боятся долгой зимы.
— Теперь я все понял. Я подозревал это, еще когда мы шли по плато. Я слышал о таких планетах, но все они находятся вне сферы обитания людей. Такие планеты называются ураноиды. Помнишь Чалседон? Там совсем не было смены времен года, так как он вращается по правильной орбите, и-его ось не наклонена. Здесь же ось наклонена так, что плоскость вращения планеты перпендикулярна плоскости ее орбиты. Так что полярные области здесь перекрываются с тропиками. И поэтому здесь очень любопытный климат. Полагаю, что жизнь здесь возможна только потому, что высокие горы мешают циркуляции воздушных масс.
— Сейчас дни стали намного короче, чем тогда, когда мы шли по плато. А солнце совсем склонилось к северу.
— Да. Значит, у них здесь восемь времен года: четыре, когда солнце на севере, и еще четыре, когда оно переместится на юг. А что творится на полюсах! Там летом так жарко, что плавится свинец, а зимой такой холод, что из воздуха вымораживаются газы.
— Да, они так и говорят. Они утверждают, что на полюсе замерзает воздух и падает на землю. Я думала, что неправильно понимаю их. Хан задумался и спросил:
— А далеко до океана?
— Хозяин ответил, что он даже не знает такого слова. И ничего подобного поблизости нет. Правда, где-то на юге есть соленое озеро… Они добывают там соль. Но летом там все кипит от жары. А об океане он не слышал никогда.
