Наум Фогель - Гипнотрон профессора Браилова
– Я оказал, что это обморок. Она очень встревожена, как бы этот случай не побудил вас отказать ей в работе.
– Сейчас мы ее окончательно успокоим, – рассмеялся Эмерсон. Он шагнул к столу и нажал кнопку электрического звонка.
Лорна вошла, виновато глядя на профессора.
– Я очень рад, что вы уже оправились, мисс Лорна, – с улыбкой обратился к ней Эмерсон. – Мне мистер Догерти докладывал, что вы себя чувствуете сейчас прекрасно, но мне хотелось бы самому убедиться в этом.
– Простите, мистер Эмерсон, но я… – смущенно пролепетала девушка и беспомощно оглянулась на Догерти, как бы ища у него поддержки. – Надеюсь, такого больше не повторится.
– Во всем виноват я, – сказал Эмерсон. – Вы слишком много работали последнее время. Эта история, несомненно, произошла от переутомления. Даю вам отпуск на неделю. Нет, нет! – поднял он руку, заметив выражение испуга на лице девушки. – Ваш оклад за это время полностью сохранится. Кроме того, я решил увеличить ваше жалование на двадцать процентов. Не благодарите: вы заслужили эту надбавку. А сейчас, если вам не трудно, помогите мистеру Догерти разобраться вот в этих бумагах, – Эмерсон принялся выбрасывать из ящиков стола, потом из сейфов папки с чертежами, записями дневников и всякого рода вычислениями. Рассортируйте все это, Джим, отправьте в архив и… будем считать первый этап работы законченным! – Он ушел радостно возбужденный, помолодевший от успеха, оставив Догерти и Лорну возиться с горой накопившихся бумаг.
“Как он все же талантлив, этот Эмерсон!” – думал Догерти, принимая от Лорны одну папку за другой и просматривая их содержимое. Кажется, совсем недавно они без конца экспериментировали, теряя обезьян и собак, потом… Это было примерно месяц тому назад. Эмерсон сказал, что, кажется, ему пришло в голову оригинальное решение идеи. Он заперся у себя в кабинете, просидел за столом всю ночь напролет, и утром положил перед Догерти новую схему. Такую титаническую работу сделать за одну ночь! Проверки подтвердили удивительную точность вычислений. И вот сейчас…
Лорна, счастливая вдвойне, – от того, что внезапный обморок не рассердил Эмерсона, и неожиданной прибавки к зарплате, – работала вдохновенно. Она извлекала папку за папкой. Одни передавала Догерти, другие сортировала сама, проверяла бумаги и раскладывала их в хронологическом порядке.
– А куда девать эти фотографии? – спросила она, раскрыв папку с добротной отделкой.
Догерти взял фотографии. Фотокопии схем?.. Странно!.. Раньше они не попадались ему на глаза. Он собрался уже отложить папку в сторону, как вдруг одна фотография привлекла его внимание. Стройная девушка в белом, двухбортном халате одной рукой пытается прикрыть какой-то аппарат, другая предостерегающе выставлена вперед. На лице – испуг и растерянность. На другом снимке была запечатлена схема генератора, но обозначения сделаны почему-то на иностранном языке.
Догерти стало не по себе.
– Вы знаете иностранные языки, мисс Лорна? – обратился он к девушке. – Не скажете ли вы мне, на каком сделаны эти надписи?
Лорна взяла фотографии.
– На болгарском. Впрочем, нет, на русском. Ну конечно, на русском.
– Я не знал, что вы владеете русским языком, – произнес Догерти, лишь бы что-нибудь сказать, хоть чем-нибудь замаскировать свое волнение.
Лорна ответила, что славянские языки она знает плохо. Слов почти совсем не понимает.
– Попробуйте прочесть, что написано здесь в углу, попросил Догерти, протягивая ей фотографию со схемой. – Подождите, я вам дам лупу. Буквы настолько мелкие, что разобрать их невооруженным глазом почти невозможно.
Лорна взяла лупу и стала рассматривать наискось написанное слово.
– Проф… Абра… Абраилов, – произнесла она не совсем уверенно. – Ну да, проф. Абраилов.
– Абраилов?.. Может быть… Браилов? – прошептал, бледнея, Догерти. – Посмотрите еще раз.
– Вы правы, – ответила Лорна. – Буквы “А” и “Б” – прописные. Ну конечно же, Браилов. Первая буква, очевидно, обозначает имя: А.Браилов.
– Профессор Браилов!.. Боже мой! Профессор Браилов! – растерянно бормотал Догерти, не спуская глаз с фотографии.
– Что с вами, мистер Догерти? – забеспокоилась Лорна. – На вас лица нет.
– Вот что, мисс Лорна, – понижая голос до шепота, произнес Догерти, – если вы не хотите накликать беды на себя, да и на меня заодно, никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не упоминайте, даже не заикайтесь, что видели эти фотографии. Слышите, никогда и никому!
– Да что вы, мистер Догерти?! – прижала руки к сердцу Лорна, испуганная не столько словами старшего ассистента, сколько его взволнованным видом. – Вы знаете, что я…
– Хорошо, я вам верю, – ответил Догерти. – А теперь оставьте меня здесь на несколько минут и проследите, чтобы никто не входил сюда.
“Этого я вам никогда не прощу, мистер Эмерсон”, – прошептал Догерти, извлекая из кармана свой узкопленочный фотоаппарат.
20. ВЕЛИКИЕ ИДЕИ ПРИХОДЯТ ВНЕЗАПНО
Эмерсон не столько отдыхал, сколько томился в санатории. Впрочем, вряд ли можно было его пребывание в этих живописных местах охарактеризовать как безделье. Утром после прогулки и купанья в море он возвращался к себе и, прихлебывая кофе, принимался за просмотр журналов и рефератов. Потом выходил на веранду и, расположившись в удобном кресле, закрывал глаза. Казалось, он спит, но, присмотревшись, можно было увидеть, как изредка едва заметно шевелятся брови и складка меж ними то углубляется, то становится менее резкой. Он упорно обдумывал уникальную конструкцию аппарата для лечения сном с автоматической и непрерывной регуляцией сердечной деятельности, глубины дыхания, температуры и насыщенности кислородом крови. Эти аппараты найдут широкое применение в клиниках.
То, что повернуло его мысли совсем в другом направлении, произошло на десятый день пребывания в санатории. Воистину, великие идеи приходят внезапно.
Перед обедом Эмерсон, как всегда, спустился в приморский парк. На небольшой полянке у красной гранитной скалы он остановился, чтобы послушать журчание пробивающегося тут родника. Вот на этой полянке и повстречался ему Арно Кестли – отдыхающий в этом санатории сын известного в Америке миллионера.
– Не хотите ли составить компанию в крокет, мистер Эмерсон? – развязно предложил он, глядя перед собой мутными глазами.
Эмерсон посмотрел на него испытывающим взглядом.
– Вы опять накурились опия, Арно? Не доведет вас до добра эта гадость.
– А что делать? – вопросом на вопрос ответил Арно, покачиваясь на длинных ногах. – Наша жизнь чертовски однообразна и дьявольски скучна. Только и чувствуешь себя человеком, когда надышишься этой, как вы сказали, гадости. Я раздобыл малую толику гашиша. Если б вы знали, какие чудесные видения возникают, когда накуришься. И главное, все помнишь потом, до мельчайших подробностей помнишь. Пойдемте угощу, а?
