Ирина Оловянная - Маленький дьявол
В гараж пробраться непросто: здесь я — персона нон грата. Вошел я туда, прячась за широкой спиной Марио. Просто не дыша — слышит чемпион Палермо по кемпо, как кошка. Хорошо, что Антонио что-то ремонтировал и громко ругался. Я спрятался в темном углу и дождался, пока все уйдут.
Вот, теперь можно угонять. Сел, завел, поехал. Не успел я выйти на финишную прямую: на дороге, слегка приподняв левую бровь, спокойно стоял Рафаэль. Я затормозил и в отчаянии рухнул лицом на руль: ну что за невезение! Опять влип! Опять влетит! И опять ничего не получилось: заколдована эта дверь, что ли?!
— Ты не ушибся? — неожиданно мягко спросил Рафаэль.
— Чего?
— Ну ты так затормозил…
— А, нет, — помотал я головой. — Все нормально.
— Тогда вылезай. Я отгоню его обратно.
— Угу, — согласился я, — спасибо.
— Не переживай. Успеешь еще научиться.
— Ладно, — буркнул я и ушел.
Теперь по вечерам я постоянно потрясал сенсея своими успехами. Если эта скорость останется со мной навсегда — я буду стены руками пробивать. Пока, правда, здорово достается моим мышцам и связкам — но ничего, потерплю, дело того стоит. А еще сенсей сказал, что можно будет бегать по вертикальной стене вверх. Я попробовал, в парадной гостиной есть где разбежаться. Добежал чуть не до потолка, а потом рухнул вниз, на диван. Диван не выдержал. А уж следы на стенке! Все лучше, чем это белое уныние. Проф велел мне скрыться с глаз, пока он не рассердился. Я и скрылся — на дерево в парке, а потом с ужасным воплем спрыгнул оттуда на плечи Марио (его отправили меня искать). Хорошо, что он такой здоровый медведь — жив остался. Охранник поинтересовался, трепку от кого я предпочитаю: от него или от профессора. Я ответил, что не имел возможности сравнить качество продукции этих двух солидных фирм. Марио рассмеялся и не стал на меня жаловаться.
На следующее утро орех опять лежал на самых кончиках пальцев… нет, не на самых! Ну наконец-то дошло до человека, как птиц-то приручают. Правда, настоящая птичка на такую нехитрую уловку не поддастся — она же не помнит, что было вчера. Через десять дней орех лежал на середине ладони, и Разбойнику пришлось на мгновение сесть на пальцы девушки, чтобы его достать. Отлично! С этого момента я стал пристегивать к синехвосту специальный карман и учить его класть туда чипы подходящего размера, при этом надо было притворяться, что птичка просто чешет грудку и под крылышком.
Первая военная игра, в которой я принимал участие на законных основаниях, закончилась полным провалом: меня подстрелили минут через десять после начала. Кажется, Антонио отомстил мне за все. Обижаться не на что — прятаться надо лучше.
Единственное, что меня раздражало в долгой «чиповой» истории — необходимость прилетать к небоскребу по субботам и воскресеньям. Из-за этого я не смог поехать на два пикника, хотя Лариса меня приглашала. Но проф был неумолим: птицы не знают выходных и праздников, а меня уже наверняка давно зафиксировали и отслеживают. Повадки синехвоста должны быть естественными. Вот я тебе покажу естественные повадки! После обеда я тайком связался с Разбойником, и он буквально побрил любимый профессоров кактус, выставленный во внутренний дворик на солнышко, — ну понравилось птичке откусывать колючки и бросать их рядом. Я собирался еще выложить из этих колючек пару слов, но Разбойник оказался слишком бестолковым, а без усилителя долго контачить тяжело.
Еще четыре дня спустя синехвост опустился на программистскую ладонь и сидел на ней, пока его не попытались медленно и осторожно втащить внутрь. Не на того напали! Разбойник вспорхнул и улетел — меня порадовало, что сделал он это по команде.
Все, завтра или послезавтра уже можно будет действовать.
На следующий день попытка втащить птичку в комнату была подкреплена лакомством в другой руке девушки. Синехвост «потерял осторожность» и оказался внутри. Окно захлопнулось. Ах, так! Вы решили поработить вольную птицу! Со столов полетели всякие мелочи, прическа одной немолодой дамы была безнадежно испорчена, а коварную соблазнительницу Разбойник клюнул в нос. Потом он забился в угол (тот самый, который владел моими помыслами уже на протяжении почти что трех месяцев) и, пока бедные медлительные люди искали, куда пропала маленькая перепуганная птичка, сделал все как надо. Все, чип в кармане. Теперь надо заставить людей опять открыть окно. Еще одна разбойничья вылазка — и нам открыли окно под громкие вопли: «Немедленно выгоните эту птицу, а то я вас саму выгоню». Упрашивать меня не было нужды — слегка ткнувшись ради правдоподобия в стекло, Разбойник вылетел наружу и с громкой птичьей руганью взмыл в небо.
Больше мне сюда не прилетать. Я аккуратно вел Разбойника на посадочную площадку, сердце у бедолаги билось втрое быстрее обычного.
«Ну все уже, все, успокойся».
Это было, наверное, самое триумфальное возвращение птицы за всю историю человечества после возвращения голубя с оливковой ветвью!.[29]
Глава 20
Разбойник остаться не захотел. Я был опечален, но отвез его обратно в парк в центре Палермо.
«Удачи тебе, малыш!»
Синьор Мигель, судя по состоянию моего счета, был чудовищно доволен. На такие деньги можно купить Разбойнику грузовой звездолет орехов — только зачем ему столько? Он выбрал большой лес.
Вместо орехов я заказал себе гоночный велик. И целый час изучал прилагающиеся к нему инструкции — слишком уж он сложный, чтобы учиться ездить. Разобрался, сел в седло и поехал. Ну конечно, если уж падать, так в розовый куст. Садовник пожаловался профу. Если мне влетит — я обижусь, я же не нарочно, да и исцарапался… Проф предложил мне ездить подальше от колючих кустов и маленьких елочек.
А Джорджо, садовнику, я отомстил, покрасив красные розы в зимнем саду медицинским аэрозолем, украденным у Габриеллы. Он забеспокоился, что его драгоценные цветы заболели, целый день читал справочники и консультировался со специалистами. Ночь он провел рядом с кустом. Наутро розы вновь были красными. Садовник опять забеспокоился. И так еще пару раз, а потом у меня кончился аэрозоль.
Несколько дней я почти ничего не делал — учился гонять на велике и развлекался. Даже съездил наконец на пикник с Ларисиной компанией. Настоящий лес, костер, обуглившееся над огнем мясо, хлеб и печеная картошка. Тишина, нарушаемая только птичьими трелями, потому что величие леса влияет на всех. Так когда-то сидели у костров наши далекие предки. И мир вокруг них был настолько опасен, что им пришлось постепенно придумать все то, чем мы пользуемся, и узнать все то, что мы теперь беспечно забываем.
