Клиффорд Саймак - Город
Тогда он повернул кресло и посмотрел на нее. Ее губы были сжат в жесткую узкую полоску, а зачесанные назад волосы так сильно оттягивали кожу лба, что лицо приобрело странное, почти пугающее сходство с восковой маской.
Стараясь придать своему голосу сдержанность и спокойствие, Фаулер ответил:
- До тех пор, пока в этом будет нужда. До тех пор, пока сохранится хоть какая-то надежда на успех.
- Вы намерены и дальше приговаривать их к смерти, - сказала она. - Вы намерены и дальше гнать их в рукопашный бой с Юпитером. Вы и дальше будете сидеть на станции в безопасности и посылать их наружу умирать.
- Сентиментальность здесь неуместна, мисс Стэнли, - Фаулер сдержал закипавший в нем гнев. - Вы не хуже меня знаете, почему мы это делаем. Вам известно, что человеку в его естественном виде с Юпитером не справиться. Следовательно, людей необходимо превратить в существа, которым такая задача по плечу. Мы уже делали это на других планетах. Если мы в конце концов добьемся успеха, жертвы окажутся не напрасными. На протяжении всей истории люди жертвовали жизнью ради того, что теперь представляется нам нелепостью, повинуясь побуждениям, теперь для нас неприемлемым. Так неужели же то, к чему стремимся мы, не стоит жертв?
Мисс Стэнли сидела выпрямившись, и на ее седеющих волосах лежали блики света. Фаулер смотрел на нее, стараясь понять, что она сейчас чувствует, о чем думает. Не то чтобы он ее боялся, но в ее присутствии он всегда испытывал некоторую неловкость. Ее проницательные голубые глаза замечали слишком многое, ее руки выглядели чересчур умелыми. Быть бы ей чьей-нибудь тетушкой, сидеть бы в кресле-качалке с вязаньем! Но нет, она была лучшим специалистом по конверсиям во всей Солнечной системе, и ей не нравилось, как он исполнял свои обязанности.
- Тут что-то не так, мистер Фаулер, - объявила она.
- Вот именно, - согласился Фаулер. - Потому-то я и посылаю Аллена в одиночку. Возможно, он установит, в чем дело.
- А если нет? - Я пошлю кого-нибудь еще.
Мисс Стэнли поднялась, направилась было к двери, но остановилась перед столом.
- Когда-нибудь, - сказала она, - вы станете большим начальником. Вы не упускаете ни одного шанса. И вот он - ваш шанс! Вы поняли это сразу же, едва вашу станцию выбрали для проведения опытов. Если в добьетесь своего, то подниметесь на ступеньку-другую. Неважно, сколько людей погибнет, но вы-то подниметесь на ступеньку-другую.
- Мисс Стэнли, - резко сказал Фаулер, - Аллену скоро идти. Будьте добры проверить вашу машину…
- Моя машина тут ни при чем, она работает точно по параметрам, заданным биологами, - произнесла мисс Стэнли ледяным голосом.
Сгорбившись над столом, Фаулер слушал, как, замирают в коридоре ее шаги.
Конечно, она права. Параметры установлены биологами. Но и биологи могут ошибаться. Малейшее отличие, крохотное отклонение - и конвертор пошлет на поверхность планеты уже не то существо, которое имели в виду они. Существо в чем-то неполноценное, которое не сможет выдержать тех или иных условий или обезумеет, или вообще окажется нежизнеспособным, причем по совершенно неожиданным причинам.
Ведь о том, что происходило за стенами купола, люди знали очень мало - в их распоряжении не было ничего, кроме показаний приборов. И эти сведения, полученные с помощью приборов и автоматических механизмов, были менее всего исчерпывающими, потому что Юпитер был невероятно громаден, а станций была горстка.
Биологи, изучавшие скакунов - по-видимому, высшую форму юпитерианской жизни, - потратили больше трех напряженнейших лет на собирание данных о них, а потом еще два года на проверку этих данных. На Земле такая работа заняла бы не больше двух недель. Однако трудность заключалась в том, что обитателей Юпитера нельзя было доставить на Землю.
Искусственно воссоздать юпитерианские условия не представлялось возможным, а в условиях земного давления и температур скакуны мгновенно превратились бы в облачка газа.
И все-таки эту работу необходимо было проделать, иначе человек никогда не ступил бы на поверхность Юпитера в облике скакуна. Ведь прежде чем конвертор мог преобразить человека в другое существо, требовалось узнать все физические особенности этого существа - узнать совершенно точно, так, чтобы исключить самую возможность малейшей ошибки.
Аллен не вернулся.
Тракторы, прочесавшие окрестности станции, не обнаружили никаких его следов - если только быстро скрывшееся из виду существо, о котором сообщил один из водителей, не было пропавшим землянином в облике скакуна.
Когда Фаулер высказал предположение, что в параметры могла вкрасться ошибка, биологи усмехнулись самой презрительной из своих академических усмешек и терпеливо растолковали ему, что параметр отвечают всем необходимым требованиям. Когда человека помещали в конвертор и нажимали кнопку включения, человек становился скакуном. Он выходил наружу и скрывался в мутной тьме атмосферы.
«А вдруг какое-нибудь неуловимое уродство, - сказал Фаулер, - крохотное отклонение в организме, что-то, не свойственное настоящим скакунам…»
«Чтобы выявить такое отклонение, - сказали биологи, - потребуются годы».
Но теперь пропавших было уже не четверо, а пятеро, и Гарольд Аллен скрылся в туманах Юпитера напрасно и бессмысленно. Он исчез, а к их знаниям это не прибавило ничего.
Фаулер протянул руку и пододвинул к себе анкеты сотрудников станции - тонкую пачку бумаг, аккуратно скрепленную зажимом. Он многое дал бы, только бы избежать того, что предстояло, но избежать этого было нельзя. Узнать причину странных исчезновений необходимо, а узнать ее можно, только послав кого-нибудь еще.
Несколько минут Фаулер сидел неподвижно, прислушиваясь к реву ветра над куполом, к незатихающему вою урагана, яростно бушующему по всей планете из века в век.
Он спрашивал себя, не кроется ли там какая-то опасность. Опасность, о которой они даже не подозревают. Затаившееся чудовище, которое пожирает скакунов, не разбирая, какие из них - настоящие, а какие - конвертированные. Впрочем, для пожирателя между ними и нет никакой разницы!
Или ошибка заключалась в самом выборе скакунов для перевоплощения? Решающим фактором, как ему было известно, послужил их разум, существование которого не вызывало сомнений. Ведь человек, конвертированный в неразумное животное, не мог долго сохранять свою способность мыслить.
А вдруг биологи, придавая решающее значение этому фактору, сочли, что он искупает какую-то другую особенность скакунов, которая оказалась неблагоприятной или даже роковой? Вряд ли. Как ни высокомерны биологи, свое дело они знают.
