Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых
Эндер не загадывал вперед и не обдумывал, как будет сражаться с детьми-оборотнями, но, к его удивлению, они не появились. Возможно, что однажды убитые, они исчезали навсегда. От этого ему стало немного грустно.
Он спустился под землю, прошел по туннелям и оказался на уступе скалы, возвышающейся над прекрасным лесом. Как и в прошлый раз, он бросился с уступа, и снова облако подхватило его и отнесло в комнату в башне замка.
И снова из ковра начала выплетаться змея, но на этот раз Эндер не раздумывал. Он наступил на голову змеи, стараясь раздавить ее. Змея извивалась и корчилась под его ногой, и в ответ он все сильнее втирал и вкручивал ее голову в каменный пол. Наконец змея затихла. Эндер поднял ее и тряс до тех пор, пока она полностью не выплелась из ковра, который лишился своего узора. Затем, все еще сжимая змею в руке, Эндер начал искать выход.
Вместо выхода он обнаружил зеркало, а в зеркале увидел лицо, которое сразу узнал. Это был Питер. По его подбородку каплями стекала кровь, а из угла рта торчал кончик змеиного хвоста.
Эндер закричал и отбросил от себя компьютерную доску. Несколько встревоженных мальчиков подошли узнать, что случилось, но Эндер извинился перед ними и ответил, что все в порядке. Мальчики разошлись. Эндер вновь взглянул на экран компьютерной доски. Его фигурка все так же стояла перед зеркалом. Он решил разбить зеркало и попытался воспользоваться какой-нибудь мебелью, но вся она оказалась неперемещаемой, как и зеркало, которое не отрывалось от стены. В конце концов Эндер швырнул в зеркало змею. Зеркало разлетелось на куски, и в нем открылась уходящая в стену дыра. Из дыры высыпали десятки крошечных змеек, которые снова и снова быстро жалили фигурку Эндера. Бешено размахивая руками и отрывая от себя змеек, фигурка повалилась на пол и умерла среди груды извивающихся змеиных тел.
Экран потемнел и на нем появились слова: «СЫГРАЕМ ЕЩЕ?»
Эндер выключил доску и запихал ее в шкаф.
На следующий день несколько командиров или сами подошли к Эндеру, или прислали своих солдат с тем, чтобы сообщить ему, что они считают его дополнительные тренировки стоящим делом, и он может спокойно их продолжать. А чтобы ему наверняка никто не помешал, они посылают на эти тренировки некоторых из своих бойцов, которым требуется дополнительная практика.
— Они такие же взрослые, как и большинство из тех, что напали на тебя прошлым вечером. Тем теперь придется подумать дважды.
Этим вечером на тренировке вместо дюжины было сорок пять человек — больше, чем целая армия. И то ли потому, что теперь с ними занимались большие ребята, то ли потому, что нападавшие и так достаточно получили вчера, но никто из них не пришел для продолжения.
Эндер не возвращался к своей игре, но она приходила к нему во сне. Он постоянно вспоминал чувство, с которым убивал змею, растирая ее по полу. Это было похоже на то, что он испытывал, когда порвал ухо мальчику, когда расправился со Стилсоном, когда сломал руку Бернарду. И после, распрямившись и сжимая в руке тело убитого врага, увидеть Питера, смотрящего на него из зеркала… «Эта игра знает обо мне слишком много. Эта игра говорит грязную ложь. Я не Питер. Моя душа — не душа убийцы».
А потом приходил самый худший страх. Что он убийца, но только создан для убийства гораздо лучше, чем Питер, что именно эта его особенность так радует преподавателей. Им нужны именно убийцы для войны с чужаками. Им нужны люди, которые смогут растереть лица врагов в пыль и разбрызгать их кровь по всей вселенной.
«И ладно. Я ваш. Я именно тот самый кровожадный выродок, о котором вы мечтали, когда затевали мое рождение. Я — ваше орудие, и какая разница, что я ненавижу ту часть своего я, в которой вы нуждаетесь больше всего? И что из того, что когда маленькие змейки убили меня в этой игре, то я был с ними согласен, и я был рад».
Глава 9. ЛОКК И ДЕМОСФЕН
— Я позвал тебя сюда не для того, чтобы попусту тратить время. Каким образом, черт побери, компьютер это сделал?
— Не знаю.
— Как ему удалось найти фотографию брата Эндера и включить ее в графику обычной Сказочной Страны?
— Полковник Грэфф, когда писалась программа, меня здесь еще не было. Но мне известно, что до сих пор компьютер еще никого не пускал в это место. Эта Сказочная Страна и так весьма странное место, но сейчас там даже не она. Там то, что находится за Концом Света, и…
— Я видел названия мест. Но непонятно, какой в этом смысл.
— Сказочная Страна действительно была заложена в компьютер. Обращения к ней встречаются еще в нескольким играх. Но в программах нет ничего, что говорило бы о существовании Конца Света. Так что тут я вам бессилен помочь.
— Мне вовсе не нравится то, как компьютер разбирает по частям мозги Эндера. Питер Виггин наиболее значимый для Эндера человек, за исключением, может быть, только его сестры Вэлентайн.
— Но личная игра была придумана именно для того, чтобы они могли обрести себя, найти такие миры, где могли бы чувствовать себя уютно.
— Вы так ничего и не поняли, майор Имбу. Я совсем не хочу, чтобы Эндеру было уютно, когда наступает конец света. Мы здесь как раз для того, чтобы сделать все возможное и не допустить такого конца. — Конец Света в этой игре не обязательно должен означать гибель человечества в войне с чужаками. Он может иметь смысл, понятный одному Эндеру.
— Хорошо. Какой смысл?
— Я не знаю, сэр. Я не ребенок. Спросите его.
— Майор Имбу, я спрашиваю вас.
— Их может быть тысяча.
— Тогда назовите один из тысячи.
— Вы изолировали этого мальчика. Может быть, он желает конца тюремному миру Боевой школы. А может быть, это конец тому миру, в котором он провел первые годы жизни, его дому. И еще, таким способом он, может быть, пытается справиться с чувством вины за то, что покалечил здесь слишком многих. Как вам известно, Эндер — очень восприимчивый ребенок, и ему пришлось причинить другим слишком много физической боли. Неудивительно, что он может желать конца такому миру.
— Или ничему из вышеназванного.
— Личная игра основана на взаимодействии ребенка и компьютера. Они вместе придумывают истории. Правдивые истории, в том смысле, что они отражают реальную жизнь ребенка. Это все, что мне известно.
— А сейчас я скажу вам то, что известно мне, майор Имбу. Эта фотография Питера Виггина вовсе не та, которую компьютер мог бы заполучить из материалов нашей школы. С тех пор, как Эндер прибыл сюда, мы не получали никаких материалов о Питере ни электронным, ни какими-либо другими способами связи. А эта фотография сделана позднее.
— Но ведь прошло всего полтора года, сэр, разве за это время мальчик мог сильно измениться?
— Он сейчас совсем по-другому подстрижен. Ортодонтолог полностью изменил ему рот. Я только что получил его последние снимки, чтобы сравнить. Здешний компьютер мог заполучить эти фотографии только одним путем — запросив их у земного компьютера. И такого, который не связан с МФ. Но на это нужно специальное разрешение. Вы не можете просто так пойти в Гилфордское графство в Северной Каролине и стянуть снимок из школьного архива. Кто-нибудь из нашей школы посылал такой запрос?
— Вы не понимаете, сэр. Наш школьный компьютер — это всего лишь часть сети МФ. Если мы хотим снимок, мы должны получить на него разрешение, но если он потребуется программе личной игры…
— Но она не может запросто запросить и получить его.
— Не всякий раз. Лишь тогда, когда это будет полезным для ребенка.
— Допустим, это ему необходимо. Но почему? Его брат опасен, он был отвергнут для нашей программы, потому что оказался одним из самых плохих человеческих существ, которые нам когда-либо попадались. Почему он так важен для Эндера? И почему именно сейчас?
— Честное слово, сэр, я не знаю. И личная игра устроена так, что она не сможет нам этого объяснить. На самом деле и сама она может не знать. Совершенно неисследованная территория.
— Ты хочешь сказать, что компьютер придумывает все это по ходу игры?
— Можете понимать это так.
— Ну, мне даже немного полегчало. А то я думал, что я один действую подобным способом.
* * *Восьмилетие Эндера Вэлентайн отмечала на поросшем лесом заднем дворе их нового дома в Гринсборо в полном одиночестве. Расчистив от листьев и сосновых игл клочок земли, она веточкой нацарапала на нем имя. Затем нагребла небольшую кучку веточек и хвои и разожгла маленький костер. Дым от него поднимался вверх, к верхушке сосны, и на своем пути ему приходилось плутать и извиваться в ее мохнатых лапах. А потом он уходил все выше и выше, улетал в космос и достигал Боевой школы.
Писем от Эндера они не получали и догадывались, что ни одно из их писем до него тоже не дошло. Сразу после отъезда Эндера отец и мать чуть ли не каждый день садились за компьютер и набирали длинные письма. Вскоре, однако, это стало происходить раз в неделю, а поскольку ответ так и не приходил, то раз в месяц. Уже прошло два года с тех пор, как он уехал, но писем так и не было, ни одного, и никто не вспомнил о дне его рождения. «Он умер, — с горечью подумала она, — потому что мы его забыли».
