Чарльз Стросс - Семейный промысел
— Паршиво, — выдавила она. Её правая рука спелась с черепом. — Кто вы?
— А вы настырная, да? — заметил он. Коляска завернула за угол, впереди простирался еще один коридор. — Я Роланд, лорд Лофстром. В настоящий момент я несу ответственность за ваше благополучие. — Кресло остановилось перед полированными панелями из нержавеющей стали — лифт.
За створками заурчали механизмы.
— Вы не должны были проснуться в изоляторе. Вас поместили туда по халатности административного персонала. Виновный уже понес наказание.
У Мириам по спине пробежал холодок, продрав болезненную оторопь.
— Меня не интересует как вас зовут, — пробормотала она. — Я хочу знать кто вы такие, ребята. Имею право, черт подери.
Створки лифта раздвинулись и санитар подтолкнул её внутрь. Роланд шагнул следом и взмахом руки отослал того прочь. Затем нажал на кнопку, находившуюся у неё за головой, вне поля зрения. Створки сошлись и лифт пошел наверх, но не прошло и несколько секунд, как остановился.
— Нет, ну вы явно заблуждаетесь, — повторил он. — Без конца твердите о каких-то ваших правах. Вы про эту… как её там… декларацию Миранды, что ли?
Она попыталась на него взглянуть.
— Ну да, а что?
— А то, что она здесь не действует. Видите ли, иная юрисдикция, — последовавшая за этим улыбка заставила Мириам сильно занервничать.
Створки лифта раскрылись и мужчина выкатил её в тихий, застеленный ковровой дорожкой коридор без окон — лишь двери по обе стороны, но расположенные весьма далеко друг от друга, как это бывает в шикарном отеле. Он остановился у третьей двери по левую сторону, распахнул её, затем повернул кресло и вкатил внутрь.
— Здесь. Правда ведь удобнее той комнатушки внизу?
Мириам хлопнула ладонями по подлокотникам и сморщилась от боли в правой руке.
— Черт. — Она огляделась. — Это не федералы.
— Не возражаете? — Он взял её под руку и на этот раз она не отпрянула. Его хватка была крепкой, но не болезненной. — Это гостиная вашего номера. Возможно вы удивитесь, что окна не открываются и сделаны из прочного стекла, но это для вашей же безопасности. Ванная — там, спальня — там. — Он указал рукой. — Если вам что-нибудь понадобится, просто снимите трубку белого телефона и распорядитесь. Можете вызвать дежурного врача. Предлагаю вам часок отдохнуть, а затем привести себя в порядок и одеться. Предстоит допрос.
— Где я нахожусь? Кто вы такие?
В конце концов, Роланд посмотрел на неё сердито.
— Хватит уже притворяться будто не знаете, — сказал он. — Вам не удастся никого одурачить. — Задержавшись в дверях, он добавил: — Да поймите же вы наконец, что война закончилась двадцать лет назад. И мы победили.
Дверь за ним закрылась с отчетливым щелчком, поэтому Мириам не удивилась, когда схватившись за дверную ручку, она обнаружила, что та лишь беспомощно трепыхается в её руке. Она снова под замком.
* * *Мириам доковыляла до белокафельной ванной, сощурилась в ярком свете и тяжело опустилась на унитаз. «Плохи дела» — огорченно пробормотала она. С виду шикарный отель, безумно шикарный, предназначенный для шейхов, дипломатов и миллионеров. Пол гладкий — итальянский мрамор высшего сорта, впрочем, она мало что смыслила в облицовке. Раковина из цельного куска толстого зеленого стекла, а краны блестят насыщенным блеском, гораздо более насыщенным, чем бывает при обычной позолоте. Ванна — огромная фестончатая ракушка, утопленная в полу, белая, полированная, с вмонтированными голубыми и зелеными лампочками вокруг хромированных водометов. Целый акр белых пушистых полотенец и подобранных по её фигуре банных халатов ждали её, развешанные над корзиной с туалетными принадлежностями. Иные из торговых марок были ей знакомы, она даже приобретала рекламные образцы, когда накатывала жажда расточительства. Один лишь шампунь несколько штук баксов за флакон.
«Это определенно не имеет никакого отношения к правительству, — поняла она. — Я знаю людей, которые отдали бы немалые деньги за то, чтобы их сюда упекли!»
Она села на край ванны, сползла на одно из сидений, расположенных по ободу, и провела несколько минут, экспериментируя с панелью управления. В конце концов, путем увещеваний ей удалось запустить с полдюжины водометов аэрированной воды. «Это тюрьма», — непрерывно напоминала она себе. Её преследовали слова Роланда: видите ли, иная юрисдикция. Куда она попала? Они отобрали медальон. Значит, они знали о нем… и о ней. Но всё это никак не вяжется с тем, что она видела в лесу — первозданная природа, крестьянский поселок.
Столь же вопиюще роскошной как ванная оказалась и спальня, в которой доминировала огромная дубовая кровать в традиционном скандинавском стиле, с целой кучей одеял и подушечек. Прочая обстановка в том же духе: гигантские дубовый шифоньер и комод, туалетный столик с зеркалом, кресло и нечто напоминавшее стародавнюю прялку. Каждый предмет мебели выглядел антикварным. В целом, эффект был ошеломляющим, как будто предстояло спать в выставочном зале аукциона.
— Ух ты! — Она огляделась и заметила окна, затем подошла поближе. Наружный балкон закрывал лишь то, что находилось непосредственно снизу, зато открывшийся перед ней вид захватывал дух: протяженный лесистый склон переходил в неглубокую долину с гордо высившимися на другой её стороне голыми каменными утесами. Все такое же нетронутое цивилизацией как и в месте дислокации её экспедиционного лагеря. В смятении, она отвернулась. Что-то в ней кричало «не верю!» сложившейся полной картине, но она никак не могла понять что же здесь не так.
Комод содержал неприятный сюрприз. Она выдвинула первый ящик, почти ожидая, что тот окажется пуст. Однако внутри оказалось нижнее белье. Её нижнее белье. Она узнала его по дыркам в некоторых носках, которые всё ленилась выкинуть.
— Подонки. — Она уставилась на одежду, мысли в голове бешено кружились. «Какие-то конченые, кем бы они там ни были». Она присмотрелась к мебели. Письменный стол выглядел как настоящий георгианский, если не старше — чудовищно ценная антикварная вещь. А стулья времен королевы Анны, либо их искусные копии — ошеломительно дорогие. «Возможно в номерах отеля репродукции», — рассудила она. Упор на практичность и комфорт, а не на аутентичность. Если и есть оригиналы, то они выставлены в фойе.
Это напомнило ей о чем-то уже виденном, чём-то засевшим в памяти, но упорно не желавшим вылезать наружу.
Она раскрыла шифоньер и её опасения оправдались — внутри находилась вся её одежда. Еще одни слова всплыли в памяти, чтобы мучить её: предстоит допрос.
