Чарльз Стросс - Семейный промысел
— Выдержит? — лениво спросил Координатор.
— Думаю, да, — ответил Спец А. — Сильный ушиб на правой руке, вероятно, сотрясение мозга, но вряд ли будут какие-то осложнения. Худшее, что может случится — она блюет во сне и захлебывается собственной рвотой. Но с этим мы справимся, — самоуверенно сказал он. Спец А прошел медицинскую подготовку, а Фургон Два оборудован как «скорая помощь».
— Тогда уносите. Мы подъедем через полчаса, как только всё здесь перероем.
— Да, босс. Доставим её в лучшем виде.
Координатор глянул на туалетный столик, заваленный нижним бельем, журналами месячной давности и полуиспользованными туалетными принадлежностями. При мысли о том, что придется копаться в груде грязного белья его передернуло от отвращения. — Небесный отец, ну и срач!
* * *Неподалеку от Мириамовой камеры находился кабинет. В тихой и спокойной обстановке кабинета, отделанного панелями из красильного дуба и устланного персидскими коврами было что-то от весьма престижного клуба джентльменов викторианской эпохи. У оконной ниши располагался широкий красновато-коричневый письменный стол. Столешницу украшала амбарная книга в сафьяновом переплете, поверх которой лежал банковский пенал набитый документами и вещественными доказательствами.
Хозяин кабинета сидел у стола и просматривал ворох фотокопий и документов с горой заполнявших пенал. Чуть старше пятидесяти, с брюшком, которое успешно компенсировалось высоким ростом, одетый в консервативный костюм, он мог быть отставным генералом или же председателем совета директоров. Не сказать, что оба эти предположения неверны, как и не сказать, что они полностью соответствуют действительности. Похоже, что в данный момент, угрюмо вчитываясь в пожелтевшие газетные вырезки, он изнемогал от головной боли.
— Бред какой-то, — ворчал он. — Сам черт ногу сломит…
В дверь, находившуюся слева от него, позвонили.
Вельможа уставился на дверь сердитым взглядом.
— Войдите, — распорядился он и снова вернулся к бумагам.
Послышался стук шагов по паркету — мужская обувь с кожаными подошвами — внезапно оборвавшийся, когда посетитель достиг устланной коврами святая святых.
— Вызывали, дядя? Неужели наметились какие-то сдвиги касательно внесенного мною предложения? Ежели кому-то угодно, чтобы я…
Ангбард Лофстром отвлекся от бумаг и вперился в племянника глазами-ледышками. Тот поник и стушевался — высокий, светловолосый юноша в костюме вполне уместном в офисе рекламного агенства.
— Потерпи, — сказал дядя по-английски.
— Но я…
— Сказано тебе, потерпи. — Ангбард разложил на столе газетные вырезки и посмотрел на племянника. — Сейчас не время обсуждать твое предложение. О котором, кстати, и сказать толком нечего. Не торопи события, научись выбирать время, ежели хочешь добиться успеха, ведь те перемены, на кои ты нас подбиваешь, чреваты политическими осложнениями.
— Сколько же можно ждать? — вспылил молодой человек.
— Столько, сколько я посчитаю нужным, — взгляд Ангбарда посуровел. — И попрошу не забываться.
— Я… Слушаюсь, милорд. Благоволите принять мои извинения…
— А как там наша узница? — неожиданно спросил Ангбард.
— О, последний раз, когда я проверял, то бишь пятнадцать минут назад, она все еще была без чувств, но сон в норме. Она в одной из доппельгангерных камер. Я изъял мнемосхему, которая была у нее при себе и велел одной из служанок осмотреть узницу на предмет татуировок. В её камере нет зеркал и бритвенных принадлежностей. Я распорядился, чтобы мне доложили, когда она проснется.
— Гм. — Ангбард пожевал губами с выражением крайнего неодобрения. — А что говорит лекарь?
— Лекарь говорит, что позже наложит ей на руку шину — у неё ушиб, однако никаких серьезных повреждений во время спецоперации она не получила.
— Добро. — Ангбард махнул рукой в сторону стульев, расставленных перед столом: — Сядь. — Его племянник с готовностью сел и приосанился. — Всё ли мы довели до ума, граф Роланд?
— Не всё, сэр, впрочем, ничего страшного. Мы раздобыли документы, фотоаппарат, магнитофон, персональный компьютер и все прочее имущество, которое только смогли найти. В её доме царил беспорядок, но мы совершенно уверены, что обнаружили всё, что можно — свою канцелярию она содержала в должном порядке. Окна мы вставили, а соседям косвенным образом сообщили, что она в длительной командировке. Она незамужняя, близких немного. — По лицу Роланда скользнуло легкое неодобрение. — Упоминается её одинокая пожилая мать. В отчете подрядчика значится единственная возможная проблема. Очевидно, что при её последнем перемещении присутствовала некая женщина, личность которой не установлена. Она привезла её на место, затем отогнала машину, а впоследствии, когда та вернулась, приехала за ней и отвезла домой. Предположительно, подруга. Проблема в том, что в период наблюдения она скрылась на такси никем не замеченная — рискну предположить, что она вызвала его посредством мобильного телефона, — а личный состав команды нашего подрядчика был ограничен, поэтому организовать слежку не представлялось возможным. Поэтому я распорядился, чтобы они продолжали наблюдение за домом и вышли на связь в случае если подруга объявится. А рано или поздно она объявится, и тогда…
Роланд пожал плечами.
— Ты знаешь, что делать… Я хочу, чтобы их взяли под стражу и чем быстрее, тем лучше. — Ангбард прочистил горло. — Что же касается положения узницы… — он помолчал, чуть склонив голову набок.
— Сэр? — Роланд был сама предупредительность.
— С узницей велю обращаться учтиво и рассматривать её как равную тебе по происхождению и даже более того, как вышестоящего члена Клана. Как почетный гость, она переходит под твою личную опеку.
— Сэр! — Роланд не смог совладать с потрясением.
Ангбард впился в него взглядом.
— Вы что-то хотели сказать, любезный граф? — холодно спросил он.
Роланд сглотнул.
— Слушаю и… и, разумеется, повинуюсь, — сказал он. — Позвольте лишь сказать, что это просто… это вызывает удивление…
— Твоё удивление зафиксировано, — холодно констатировал Ангбард. — Тем не менее, до поры до времени я намерен хранить свои соображения при себе. А тебе ныне положено знать лишь одно: с узницей, как говорят в народе, носится как с писаной торбой. — Ангбард внимательно посмотрел на юного подчиненного, но не обнаружив никаких признаков неповиновения несколько смягчился. — Это, — он жестом указал на лежавший перед ним пенал, — чревато сильнейшими потрясениями. — Он ткнул пальцем в верхний лист бумажной стопки. — Или же ты сталкивался и прежде с кем-то не из Клана, обладающим фамильным даром?
