Виталий Владимиров - Колония
Бог миловал, мы с Поповым и тележкой "пропаханды" вышли наружу без приключений. Добрались до гостиницы, где уже местные служащие перетаскали коробки в номер и свалили их в угол.
- Может, ну их, эти материалы? - посоветовался со мной Попов. Возьму пару пачек для президиума и баста?
- Хозяин-барин, - пожал плечами я.
- Но не зря же я их пер?.. А давай сделаем так: коробочки я оставлю в номере, а вот счет за перевес мы нарисуем на этом бланке, я его в аэропорту на стойке нашел. Почем нынче за кило берут?
- На внутренних линиях по пятьдесят.
- За пятьдесят кил получается две тысячи пятьсот. А кожаное пальто почем?
- До тысячи двухсот.
- Твоей супруге пальто и моей драгоценной пальто. Плохо ли?
Я смотрел на Попова, он - на меня. Мысли у нас одинаковые: кожаные пальто - это хорошо, все так, но не продашь ли ты меня с потрохами, друг любезный? Попов мог сделать это еще не только из подлости, но и во имя личных корыстных целей - его прочили на работу в эту страну, на замену Марченко, это он был моим соперником, а предлагает быть сообщником, хотя, возможно, даже устроил мне провокацию. Я понимал также, что Попову в этой ситуации куда легче, чем мне, он уедет, а я приду с этим фальшивым бланком, на котором черт знает что написано, в нашу бухгалтерию.
- Дай-ка бланк.
Я изучил бумажку и возвратил ее.
- Не пойдет, - вздохнул я. - Этот якобы счет попадет на визу замторгпреда, а он всегда требует перевод с местного.
- Жаль, - спокойно отнесся к моим словам Попов, но бланк не выбросил.
- Я рад - вроде бы не отказал Попову и в то же время не вступил с ним в сделку.
Попов достал из чемодана бутылку водки, нарезал копченой колбасы, плеснул по стаканам.
- Со свиданьицем!
Он махнул до конца, я пригубил - за рулем все-таки.
- Когда самолет завтра? - морщась от выпитого и жуя колбасу, спросил Попов.
- В девять тридцать утра.
- Рановато. По магазинам не успеем.
- На обратном пути отоваримся. Ты мой телекс не видел?
- Как раз перед отъездом, чуть за паспортом не уехал. Значит, решение такое. Семинар продлится три дня. Мое выступление намечено на третий день. Руководство не возражает против твоей поездки, но только на два последних дня.
Придется билет мой переделывать. Сегодня уже поздно, значит, завтра прямо в аэропорту.
Следующим утром в семь часов я опять был у Попова в номере.
"Пропаханду" все-таки взяли.
Приехали рановато, стойка еще закрыта. Оно и к лучшему, я оставил Попова в зале ожидания, а сам пошел переделывать свой билет. Это отняло еще минут двадцать, но стойка Поповского рейса была по-прежнему закрыта.
В томительном ожидании прошел час. Никакого шевеления в районе стойки. Странно. Сходил к местному чину, показал ему билет, тот успокоил меня.
До отлета полчаса. Может быть, все-таки что-то стряслось?
Нет, вроде бы все в порядке, наверное была задержка и началась, наконец-то, регистрация пассажиров.
Когда я подал билет Попова на стойку, чиновник посмотрел на него и вернул обратно.
- В чем дело?
- У вас билет на международные линии. Рейс в девять тридцать, то есть через двадцать минут, но посадка в другом здании, здесь же местные рейсы и самолет улетает в тот же Лонгбей, но через час.
- Что же мне делать?
- Пусть в другом здании вам поставят отметку у дежурного администратора, я посажу вас на этот рейс, только поторопитесь.
Я вылетел пулей из здания, проклиная все на свете. Первое задание Центра проваливалось в тартарары. Разве можно Истомину что-то поручить? Разобраться в таком простом вопросе, где местные, где международные рейсы, не смог. Нет, надо, надо менять его на того же Попова. Поди потом доказывай, что я завхоза специально спрашивал, на какой рейс билеты, и Виталий Вехов, посмотрев квитки, подтвердил, что на местный. К тому же, у местного чина справлялся, билет ему в нос совал, он же тоже меня успокаивал, что все в порядке.
Я бежал рысью, переходящей в галоп, к другому зданию, когда меня догнал на машине Ганеш.
- Чем я могу помочь, сэр? - высунулся он из окна.
- Где здесь международные линии?
- Садитесь, сэр, это через четверть мили.
За десять минут до отлета я нашел-таки дежурного администратора и сбивчиво объяснил ему ситуацию.
Он не удивился:
- К сожалению, сэр, это довольно часто случается, пассажиры путают и рейсы и здания.
И написал что-то на билете Попова.
- Так в чем же все-таки разница между международными и местными линиями? - спросил я уже с некоторым облегчением.
- Самолеты прибывают на разные аэродромы, сэр. Это здесь здания международных и местных линий рядом, а в Лонгбее между ними полтора десятка миль.
Час от часу не легче. Попова будут встречать в международном аэропорту, я же так и предупредил по телефону, а прилетит он на местный. Как же он доберется до города?
Я дождался регистрации Попова, оплатил перевес его багажа, квитанция оказалась, действительно, совсем иной, чем Поповский бланк, и понесся в торгпредство.
С большим трудом прорвался-таки по автомату в Лонгбеевский отель "Хайят". Поздно, как сказал мне кто-то из советской делегации, товарищ из ДСНК уехал в международный аэропорт встречать каких-то Попова и Истомина.
Что делать, возьмет Попов такси, как-то доберется до отеля, как оплатить ему потом все эти расходы, не представляю, но надеюсь, моих командировочных хватит.
И тут я вспомнил о Джордже.
Мистер Джордж из "Интерпаба" был сама любезность. Он перезвонил через десять минут и сказал, что человек из южно-портового отделения его фирмы уже уехал встречать мистера Попова в местный аэропорт.
Этот же человек встретил меня на следующий день, он отвез меня в отель "Хайят", он вручил мне корзинку, набитую фруктами, и пластмассовый пакет с тремя бутылками виски, он устроил нам вечером роскошный ужин в ресторане, он отвез нас с Поповым в аэропорт, и мы вернулись в столицу, где мистер Джордж с Аленой уже ждали нас. Успели и отовариться.
Попов уезжал довольный:
- Грамотная у тебя фирма, - оценил он действия Джорджа. - А я думал, что ты растеряешься...
Глава девятнадцатая
Когда я провожал Попова, и мы сидели в его гостиничном номере, захламленном пустыми пакетами, окурками и объедками, уже достаточно пьяные, и наступила пауза в нашем несвязном разговоре - притих орущий телевизор перед новым фильмом, которые крутили по гостиничному кабелю, я понял, что пора задать главный вопрос, и я задал его:
- Претензии ко мне есть?
Этот вопрос неоднократно задавали мне, когда я был гостем, теперь задал его я, поскольку был хозяином. В Москве у Попова обязательно спросят: как там Истомин? И ничего не стоит сделать кислую мину, скривить губы и добродушно-презрительно ответить:
