Джон Мини - Фактор жизни
– Разбудите обвиняемого.
Ледяной огонь пронзил его мозг и артерии…
Нет!
…и с силой вернул Тома обратно в реальность.
* * *
– Томас Коркориган. Вы признаны виновным.
Он опустил голову, не в состоянии что-либо возразить против окруживших его кресло постепенно гаснущих голограмм.
– Вы можете сказать что-нибудь в свою защиту?
Его запястья были прикреплены к подлокотникам.
Само кресло было установлено на кристаллитном полу. У Тома кружилась голова, и его поташнивало. Сквозь кристаллитный пол он мог видеть пустые ряды в зале совета общины.
Том покачал головой.
– Выведите его из транса.
Невидимые руки вынули из волос Тома тысячу царапавших кожу булавок.
– Посмотри на меня, Томас Коркориган.
То, что заставило Тома поднять голову, не было страхом.
Она была великолепно одета. Ее голову покрывал вышитый платиновыми нитями платок. Из-под него выбивалось несколько искусно завитых серебристых локонов, обрамлявших узкое лицо. Глаза сияли поразительно ярким светом.
Рядом с нею стояла девушка, сразу привлекшая внимание Тома. У нее были золотистые волосы, перевязанные сзади блестящей сеткой. Это была та самая девушка, которая покупала крошечные движущиеся статуэтки.
«Как она прекрасна», – подумал Том.
– Тебе нечего сказать?
– Миледи… – Том откашлялся и замолчал.
Страх и смущение парализовали его язык. Перед глазами все расплывалось. Он вдруг оказался в странном одиночестве, и до него едва доносились постепенно удаляющиеся голоса. Невероятно, но они говорили о конце его жизни. Именно его жизни. Наверно, он все-таки должен был сделать или сказать что-то.
Но что?
За столом из обсидиана сидели четверо румяных мужчин с суровыми лицами – по двое с каждой стороны леди и ее дочери.
Что Том знал о великодушии? Что могло бы тронуть сердце этой дамы?
Только игра слов и парадоксы.
Единственное, что Том знал о сословии господ, заключалось в том, что они правили стратами, были мастерами в логософии, обладали мощным интеллектом и для собственного развлечения искали решения запутанных и трудных для понимания задач.
– Сильвана, – обратилась леди к дочери, – что ты думаешь по этому поводу?
– Наказание должно быть быстрым. – Девушка посмотрела на Тома пронзительным, проникающим взглядом. – Мальчик не должен подвергаться жестокому или необычному наказанию.
У Тома застрял комок в горле от страха, и он по-прежнему был не способен произнести ни слова.
Леди поджала губы. На какой-то краткий миг на лице пролегли легкие морщинки, затем она кивнула головой.
– Прекрасно. Отведите его в камеру…
– Но ведь это жестоко, – вырвалось у Тома прежде, чем он смог подумать.
– Как ты смеешь? – Один из мужчин приподнялся. Его рука потянулась к оружию на поясе.
– Все в порядке. – Леди вяло взмахнула рукой, пристально глядя на Тома. – Объясни, что ты хочешь этим сказать, мальчик.
Мужчина покраснел и неохотно сел на место.
– Вы собирались меня… – Том замолк, поскольку У него опять перехватило дыхание.
«Но другого шанса уже не будет», – пронеслось у него в голове. Он откашлялся:
– Вы собирались отвести меня в камеру, где я буду ожидать вашего помилования. Но я слышал, как один из членов совета говорил, – Том вспомнил услышанное во время транса, – что палач возвращается через три дня.
Четверо мужчин нахмурились.
– Значит… – Том сделал долгий выдох. – Вы намерены держать меня там, оставляя мне надежду на то, что я буду жить. Таким образом, вы подвергаете меня душевным мукам до тех пор, пока не прибудет палач, чтобы убить меня.
Мужчины были озадачены. Леди от удивления подняла бровь.
«Другого шанса не будет, – вновь пронеслось в голове Тома. – Но ожидание само по себе – жестокое и необычное наказание, тем более что я ожидаю смерти. Значит… Продолжай, – приказал он себе. – Доведи свою мысль до конца».
– …следуя вашей же собственной логике, вы должны простить меня.
После нескольких секунд полной тишины раздались возмущенные голоса:
– Будь ты проклят!
– Да как ты смеешь!
– Убить его прямо сейчас…
Поднятый вверх палец заставил всех замолчать.
– Миледи. – Мужчины поспешно склонили головы. У Тома защипало в глазах.
Дочь неожиданно рассмеялась.
– Он умеет спорить, мама. – В ее голосе одновременно звучали и теплота, и прохлада. Его звуки напоминали нежный плеск фонтана, струи которого падали с высоты в бассейн. – Кроме того, нам во дворце нужны слуги.
Мужчины находились в замешательстве. Их лица отражали противоречивые чувства: страх перед леди и ненависть к тому, кто оспаривает решение суда.
– Джентльмены, – сказала леди. Все замерли.
– Я покупаю мальчика за тысячу корон.
Снова наступила тишина. Предложенная сумма потрясала воображение.
– Леди Дариния, – пробормотал один из мужчин, склонив голову. – Вы – самая просвещенная правительница нашего владения.
Его слова звучали как традиционная формула. Леди Дариния повернулась к дочери:
– Леди Сильвана выберет наказание для мальчика. Широко открыв синие глаза, дочь оценивающе разглядывала Тома.
– Может быть, отнять у него руку?
Спазм сжал горло Тома.
– Прекрасно. – Леди Дариния встала, и четверо мужчин, скрипя стульями, тоже поднялись. – Прежде чем доставить его во дворец, отрубите ему руку. – Пристальный взгляд ее серых глаз скользнул по Тому. – Все равно какую.
Глава 17
– Лови!
Шаровая молния снова описала дугу в воздухе, и Том на этот раз отбил ее в сторону. Светящийся шар упал на землю, тихо подвывая.
– Это была проверка. – Огромный мужчина с рельефными мускулами на руках покачал головой. – Не похоже, что ты пользуешься обеими руками в равной мере.
«Я просто поздно среагировал», – хотел сказать Том.
Но его уже волочили по кирпично-красному полу. Крепко схватив Тома за левое запястье и безжалостно вывернув правую руку, мужчина протащил мальчике через круглую каменную площадку.
Потом лицо Тома уткнулось во что-то твердое.
– Палача… здесь нет, – сумел пробормотать Том.
– А я и не палач. – Мужчина поднял большой, с двумя рукоятками резак. – Я зарабатываю на жизнь резьбой по камню.
Резак начал потрескивать, оживая.
– Пожалуйста!
– Мне приказали это сделать, сынок. Резко запахло озоном.
– Не надо!
Прикосновение к коже. Щекотно же!..
А потом огненное лезвие вонзилось в предплечье Тома, прямо над левым локтем, и его, кроме боли, сковал смертный ужас. Плечо уже горело, а Том еще пытался пнуть застывшую фигуру палача-любителя.
