Евгений Войскунский - Формула невозможного
— Что с тобой? Назима! — это кричит другая, в сером халате.
Он смотрел в сторону, мимо нее. Но боковым зрением он успел заметить открытые, очень бледные губы, и плечо — неестественно высокое, будто она хотела спрятать голову.
«Ее настроение тебя не касается», — уверил он себя.
И в тот же день поехал в ПТК. Здесь резервуаров было еще больше. Документы другие, но в общем похожие.
Он полистал бумаги за май и, не дождавшись конца дня, вернулся в прокуратуру.
Тут его осенило: Женька. Он отыскал в записной книжке Женькин служебный телефон и позвонил. «Погосян в лаборатории, — сказал неприступный женский голос. — А это откуда?» «Из прокуратуры города!» — зло ответил Валерий и с удовольствием почувствовал, что тон сразу стал другим.
— Слушаю вас, — голос у Женьки растерянный.
— Во-первых, не вас, а тебя. Это Валерий. Во-вторых, звоню по делу. Нужно произвести анализ нефти.
— Ну… — Женька явно проглотил черта. — Какой анализ: количественный, качественный? На что?
— Пожалуйста, не глуши меня терминами. Анализ, по-моему, качественный. На что — пока сам не знаю. На что-нибудь такое… необыкновенное.
Трубка нахально расхохоталась.
— Поздравляю прокуратуру с новой классификацией элементов: обыкновенные и необыкновенные. А что такое?
— Не по телефону. Честное слово, нужно.
— Хорошо еще, что качественный… Ладно, волоки завтра. Привет!
…Женька повертел в руках бутылку с нефтью.
— Рассказывай.
— На одном заводе… — начал Валерий. Названий он избегал. За разглашение материалов следствия можно было здорово влипнуть.
— Ну тебя к черту, — сказал Женька беззлобно. — Тоже мне военная тайна. Завод я и без тебя знаю. Давай подробности.
Слушал он с интересом. Теребил волосы — думал. Зажал нос в кулак и стал водить голову из стороны в сторону — признак напряженной работы мысли.
— Тебе повезло, — сказал он наконец. — Мой шеф, тот еще формалист, укатил в Ялту. А я тебе сделаю без бумаги, по дружбе. Ну, конечно, кружку пива поставишь — все-таки в неслужебное время.
— Об чем речь! Цистерну, резервуар…
— Не мешай. Анализ, надо думать, ничего не даст. Мы же понятия не имеем, что искать. Следовало бы моделировать схему контакта — понимаешь, заводская установка в миниатюре — и сунуть туда твою нефть. Если все полетит к дьяволу, значит, эта девчонка не виновата.
— А это возможно?
— Теоретически возможно все, — философски заметил Женька.
Он схватил карандаш и на обороте какой — то ведомости изобразил эффектную схему. В центре ее были колбы, пробирки и трубки, летящие в сторону неизвестного гражданина с раскрытым от ужаса ртом. Видимо, это и был «формалист», Женькин начальник.
— Практически нужна бумага, — печально сказал Женька. — Хорошая, солидная бумага. Со штампом, с подписями. Дескать, так и так — просим собрать установку и произвести… Ну, и на счет меня неплохо бы закинуть. Консультировались с научным сотрудником Погосяном… Люблю взрывы!
— Жень, а толк будет?
— Толк, конечно, едва ли, — честно признался Женька. — Видишь, с тех пор ни одного взрыва. Значит, так: условия возникли и исчезли. Почему возникли, почему исчезли — неизвестно. Может, случайно создалась большая концентрация этого икса, может, еще что… Переработчики правильно говорят: «Если час назад взял продукт из резервуара, скажи ему оревуар, до свидания…» А тут почти два месяца! Ладно, сделаю анализ и завтра звякну.
Ни завтра, ни на следующий день он не позвонил. А когда до него дозвонился Валерий, сказал неохотно:
«Ну чего, все в норме. Стандарт. Взорвется? Обязательно. Если добавить парочку взрывчатых «Т». Скажем, тринитротолуол и тэн…
* * *Ждать пришлось долго. Старая, обитая дерматином дверь жалобно ухала, впуская и выпуская посетителей. Своих, из прокуратуры, было мало. Все больше пожилые люди в шляпах: хозяйственники, бухгалтера. Из кабинета в приемную вползал дым, доходили сердитые голоса — разговор шел на высоких нотах. Дело явно не уголовное.
Валерию надоело ходить из угла в угол. Взял у секретаря газету, сел к окну. «В середине сезона. Футбольное обозрение». Статья была большая и, наверно, интересная — в этой газете обозрение вел заслуженный мастер спорта, знаменитый в прошлом игрок «Спартака».
— Ко мне? — донеслось издалека.
— Да, — ответил голос секретаря.
Валерий с трудом оторвался от газеты. Прокурор стоял в дверях, улыбался.
— Входите.
Может быть, потому, что они вошли вместе, или от дыма, который теплым облаком висел в воздухе, кабинет показался Валерию не таким официальным. И прокурор держался проще.
— Вам не помешает, если я буду ходить? Очень хорошо. Ну — ну, пожалуйста.
Валерий заранее решил, что скажет. Без эмоций, только факты. Об анализе не стоит: результат отрицательный.
— Поработали вы неплохо, — мимоходом отметил прокурор. — Ничего нового? Так. Что же, надо передавать в суд?
— Как будто.
Прокурор спокойно продолжал мерить шагами комнату. Сказал, не оборачиваясь:
— Значит, нельзя передавать в суд.
— Почему? — схитрил Валерий.
— Потому что у следователя нет внутренней уверенности. А почему — это, надеюсь, вы объясните.
— Таирова не признает себя виновной.
— Знаю. Очень печально. Но одного этого мало. Она может честно ошибаться. Так бывает.
— Нет. — Валерий в нескольких словах объяснил.
— Все равно одного этого недостаточно, — стоял на своем прокурор.
— Но я ей верю, Гасан Махмудович…
Прокурор наконец — то обернулся. Сказал негромко:
— Вот это меняет дело. Вы были у эксперта?
— Был. Он считает, что возможно только одно — кроме, конечно, ошибки Таировой — неизвестная примесь в нефти. Я давал на анализ из резервуаров. Безуспешно. А мой товарищ… химик… говорит, что это ничего не доказывает, нужно проверить скважины…
Прокурор долго молчал. Устало махнул рукой.
— Погуляйте. Зайдите минут через сорок.
Полдень — самое пекло. Воздух тягучий и липкий. Не идешь а плывешь в парном молоке. Зачем это все, поехать бы сейчас на море. Пешком до объединения, там на автобус — полчаса и пляж. Нужно «долбить» язык, язык, язык. Хорошо, что Таирова говорит по-русски, иначе пришлось бы с переводчиком: «Спросите, пожалуйста, она говорит правду…»
В подъезде прохладнее. Кажется, от тяжелых каменных стен тянет ветром. Интересно, что решил прокурор?
— Товарищ Джафаров просил подождать, — официальным тоном говорит секретарь.
В газете статья известного футбольного обозревателя. «Удивительно, с какой серьезностью пишут обо всем этом: «Спартак» или «Динамо» — вопрос жизни и смерти.
