Пол Андерсон - Планета, с котоpой не возвpащаются
Астроном выглянул в главный коридор. Ничего не двигалось. Тишина, гробовое молчание. Как сильно стучит сердце. Смогут ли они выбраться наружу, передать сообщение и вернуться незамеченными.
А если нет — это стоило риска. Чему быть — того не миновать.
Пот заливал его лицо, он не мог унять дрожь, но это надо было сделать. С этим связано большее, чем просто овладение Троей. И Солнечная система, и все человечество должны узнать, кто эти тайные хозяева, ибо никогда в оставшиеся дни Джон Лоренцен не будет знать покоя.
Джаммас-луджиль перекинул через плечо лямку передатчика и встал. В одной руке у него было ружье, за поясом нож. Приготовления закончились, они будут играть до конца.
Они вышли в коридор. Глаза их задержались на пологе, закрывающем вход в соседнее помещение. Там был Эйвери. Хорошо было бы застать Торнтона и фон Остена одних, но нельзя рисковать разбудить человека или существо, называющее себя Эдвард Эйвери.
Они шли вдоль длинного ряда дверей, тихие шаги, казалось, отдавались грохотом; из центральной пещеры сквозь молчаливую пустоту тоннеля, к открытому небу.
Рорванец шагнул из бокового тоннеля. Он держал мушкет и преграждал им дорогу. Желтые глаза сверкали тревогой. Он быстро спросил:
— Куда вы идете?
Лоренцен вовремя удержал себя, чтобы не ответить: предполагалось, что он не знает языка. Он улыбнулся, развел руки и подошел ближе. Ружье рорванца дрогнуло. Если они были неожиданными гостями… Наконец он принял решение и оттолкнул их назад.
— Ну, конечно, — горько прошептал Джаммас-луджиль. — А завтра они нам скажут, что это было для нашего же блага, потому что тут много опасных хищников… Подойдите к нему, Джон. Только не угрожайте, а попытайтесь его убедить.
Лоренцен кивнул. Он приближался, пока мушкет почти не уперся ему в живот.
— Послушайте, — терпеливо сказал он, — мы просто хотим пройтись. Что в этом плохого? Просто немного прогуляться, а твои блошиные укусы прибереги для бездомных кошек.
Охранник крикнул «Нет!» и попытался оттолкнуть его.
Джаммас-луджиль оказался рядом с Лоренценом. Он схватил мушкет рорванца, отворачивая ствол в сторону. Одновременно Лоренцен оттолкнул оружие от себя и шагнул в бок. Турок выбросил вперед кулак. Последовал глухой стук, рорванец откинулся назад и упал. Джаммас-луджиль оседлал его и схватил за горло.
— Все в порядке, — сказал он через мгновение. — Оторвите полосы от его одежды, нужно связать его и заткнуть ему рот. Может, проще убить этого ублюдка, но…
Через минуту они снова быстро шли по тоннелю. Все было тихо, тревоги никто не поднял. Но в любой момент пещера могла взорваться сиреной.
Перед ними появился выход из тоннеля — сине-черная тьма и безжалостный блеск звезд Геркулеса. Они выбежали наружу, кругом были деревья, небо над головой, в отдалении послышался крик какого-то животного.
— Сюда, подальше от пещеры! Проклятый часовой! Но назад дороги уже нет. — В кругу массивных деревьев Джаммас-луджиль присел на корточки перед своим передатчиком. Пальцы его пробежали по кнопкам управления. — Сейчас прогреется, что будем делать, когда пошлем сигнал?
— Не знаю. Попытаемся спрятаться где-нибудь, или сдадимся.
Лоренцен пытался успокоить дыхание. Казалось, что биение его сердца раздается повсюду.
Панель передатчика осветилась, загорелся красный огонек. Джаммас-луджиль надел наушники и сделал несколько пробных ударов ключом.
— Нет, еще не прогрелся.
Послышался высокий и скрежещущий звук тревоги, который пронзил Лоренцена, словно мечом. Он отскочил назад, поднял винтовку и судорожно сглотнул.
— Боже, они нашли часового.
— Или где-то у них спрятан детектор, который и поднял тревогу, как только мы начали передачу. — Джаммас-луджиль мрачно выругался.
Во входе в тоннель показались гибкие фигурки, черные на светлом фоне.
Сквозь вой сирены пробился голос рорванца:
— Остановитесь! Прекратите передачу по радио (?), или мы убьем вас!
Джаммас-луджиль начал передавать сообщение.
Лоренцен побежал от него, петляя между деревьев. Гибкие ветки цеплялись за руки и за ноги, он споткнулся, выругался, так как больно ушиб локоть о сучок. Надо отвлечь внимание врагов от передатчика. Джаммас-луджиль должен прожить достаточно долго, чтобы передать сообщение. Лоренцен открыто крикнул. Бояться было некогда.
Прогремели выстрелы дюжины мушкетов. Он услышал жужжание пуль мимо своих ушей, несколько пуль ударило в дерево, за которым он стоял. Ствол раздвоился на высоте полутора метров; Лоренцен установил ружье в развилке и переключился на автоматический огонь. Рорванцы бежали к нему.
Его оружие заговорило короткими очередями без предательских линий огня. Неопределенная масса бегущих теней раскололась. Он услышал болезненные крики, увидел, как падают враги, и даже в этот момент почувствовал сожаление. «Джугас, Аласву, Силиш, Менушуа, Синарру — вы были хорошими товарищами. И на какой-то миг даже друзьями.»
Рорванцы отступили от рощи и от светлого пятна входа в пещеру. Они окружили рощу; но неустанное «тра-та-та-та, тра-та-та» каждую секунду снимало с них дань за предательство.
Заговорило что-то вроде пистолета-пулемета, посылая горячие белые трассы в темноту под деревьями. Итак, они пустили в ход свое настоящее оружие! Лоренцен отступил назад, растворяясь в темноте и ожидая смерти.
Из пещеры полезли новые силы. Лоренцен стрелял, загоняя их обратно, но кое-кто прорвался через поставленную им свинцовую завесу. Оружейное ложе жестко прижималось к его щеке. Он смутно ощущал влажную жесткую почву под ногами. Отблеск света на небе говорил о том, что на восточном горизонте восходит Сестра.
Что-то вспыхнуло у входа в пещеру. Лоренцен увидел падающих и бегущих рорванцев. Две фигуры вырисовались на светлом фоне — Торнтон и фон Остен, они услышали пальбу и вышли сражаться.
Немец стрелял в направлении трассирующего огня. Внезапно эти трассы исчезли. Фон Остен взревел и кинулся от входа в тоннель. Но он двигался недостаточно быстро. Лоренцен услышал металлический щелчок. Фон Остен повернулся на пятках и упал, как тряпичная кукла. Торнтон, прижимаясь к земле, пополз в тень.
Ночь была полна глаз и летящего металла. Рорванцы окружили рощу и непрерывно ее обстреливали.
— Джон, где вы? — настойчивый шепот, как змея, пробился под сучковатые ветви.
— Здесь, Кемаль.
Турок на животе подполз к дереву и встал с винтовкой в руке. Первые бледные полосы лунного света пробились между деревьями и пятнами легли на его лицо. В его голосе не чувствовалось торжества, для этого не было времени. Он быстро пробормотал:
