Пол Андерсон - Планета, с котоpой не возвpащаются
Группа рорванцев, проходя через огромную пустую равнину, случайно натыкается на нас. Вероятно ли это? Они — господствующая раса, разумная раса, они млекопитающие. Других млекопитающих на планете нет. Любой биолог-эволюционист удивится этому факту. Они живут под землей и не развивают сельское хозяйство, выходят на поверхность для охоты и сбора растений. Моральный кодекс, говорим мы, но, черт возьми, любой моральный кодекс должен иметь смысл, а этот не имеет. Наши проводники не сумели распознать ядовитую ящерицу, которая, вероятно, широко распространена и представляет угрозу для них самих. Даже если они никогда лично не видели ее, они обязательно должны были слышать о ней, как американцы слышали о кобре. Дальше — еще хуже: они попали в ловушку прилива, потеряли одного из своих В ШЕСТИДЕСЯТИ КИЛОМЕТРАХ ОТ ИХ СОБСТВЕННОГО ДОМА! Они ничего не знали об этом проклятом месте!
Я говорю вам, рорванцы — подделка! Они играют с нами! Они такие же туземцы на этой планете, как и мы!
Молчание. Молчание было таким, что Лоренцен слышал отдаленное гудение двигателей. Его собственное сердце начало так сильно биться, что заглушило все, кроме слов Джаммас-луджиля:
— Иуды! Если вы правы…
— Говорите тише. Конечно, я прав. Только это объясняет все. Это объясняет также, почему нас так долго вели сюда. Они должны были построить все это! А когда прибудут их «ученые» и «представители рорванского правительства», то они прибудут с рорванского космического корабля!
Джаммас-луджиль медленно и неуверенно покачал головой.
— Никогда не подумал бы…
— Нет. Нас вели вперед, давали гладкие подходящие объяснения, когда мы удивлялись чему-нибудь. Вначале им помогал этот языковый барьер. Мы, естественно, не задавали вопросов, и они не должны были отвечать прямо. Это вовсе не такой трудный язык. Я сам изучил его, мне давали множество неверных советов и сведений — все это ложь! Например, у них вовсе нет вариативных изменений названий предметов, во всяком случае, не больше, чем в английском или же турецком. Как только я отбросил ложную информацию…
— Но зачем? Зачем они делают это? Что они надеются выиграть?
— Конечно, планету. Если мы дома сообщим, что здесь есть высокоцивилизованные туземцы, Земля утратит интерес к Трое и их люди смогут колонизировать планету. Вот тогда все будет просто, планета на самом деле будет принадлежать им, и мы не сможем отобрать ее у них.
Джаммас-луджиль встал. Лицо его было угрюмо; за несколько минут круто изменился его взгляд на многие вещи.
— Хорошо сделано, Джон! Я совершенно уверен, что вы правы. Но… вы думаете, они хотят убить нас?
— Нет. Они спасли Джоаба и Фридриха, помните, хотя легко могли оставить их умирать. Думаю, они не убьют нас, если только не заподозрят, что мы знаем правду. Наш отрицательный доклад дома ценнее, чем наше исчезновение.
— Что ж… — Джаммас-луджиль улыбнулся, и белые зубы осветили его широкое смуглое лицо. — Тогда все просто. Мы играем с ними пока не вернемся в лагерь, а потом расскажем…
— Но это не так просто, Кемаль! Эйвери в сговоре с ними!
16
На этот раз инженер не сказал ничего, но его рука сама потянулась к пистолету на поясе, как Лоренцен и ожидал.
— Эйвери… старина Эйвери… — сказал Лоренцен. Внутри у него нарастал болезненный смех. — Он придумывал эти языковые сложности. Он давал большинство ответов на наши вопросы. Он обучал рорванцев и засиживался допоздна, говоря с ними… — Он кратко пересказал подслушанный разговор.
— Вы считаете, что происшествие с «Да Гамма»… связанно с ними? — голос Джаммас-луджиля совсем охрип.
— Все совпадает, не правда ли? Первая экспедиция исчезла. Вторая встретила при своей подготовке множество помех, вплоть до внезапной замены всего руководства института. Правительство помогало набрать добровольцев для экспедиции, и мы получили самый неудачный состав, постоянно конфликтующий, недееспособный экипаж, из всех, какие когда-либо выходили в космос. Эйвери с самого начала был психологом экспедиции, но ничего не сделал, чтобы уладить эти конфликты. Эйвери также занимает официальный пост, он один из тех советников, на которых все больше и больше опирается парламент… И когда мы, несмотря ни на что, все-таки прилетели, появились рорванцы. А если мы возвратимся домой с положительным сообщением о Трое — ведь «Да Гамма» исчез…
Пот блестел на их лицах, когда они стояли друг против друга. Оба тяжело дышали, и Лоренцен вновь ощутил дрожь.
— Но правительство… — Джаммас-луджиль почти простонал это.
— Не официальное правительство. Парламент уподобился вазе с золотыми рыбками. А психократы, советники — настоящая, незримая власть позади трона — они имеют своих людей повсюду. Одного патрульного корабля, полностью укомплектованного их людьми, вполне достаточно, чтобы позаботиться о «Да Гамме». И для нас будет достаточно…
— Но почему? Ради Бога, почему?
— Не знаю. Может, никогда и не узнаю. Но представьте себе более старую цивилизацию, чем наша, может быть, рорванцы и есть подлинные хозяева Галактики, может быть, психократы на Земле лишь их оружие, а может, и те и другие лишь игрушки в руках обитателей какой-нибудь другой планеты. И они не хотят, чтобы люди вышли в межзвездное пространство.
Вновь наступило молчание, они думали о миллионах солнц и великой холодной тьме между ними…
— Хорошо, — сказал Джаммас-луджиль. — Что мы можем сделать? Сейчас?
— Не знаю, — сказал Лоренцен с отчаянием в голосе. — Может, стоит подождать, выиграть время, пока мы сможем застать капитана Гамильтона одного и поговорить с ним. Но, с другой стороны, нам могут и не дать такой возможности…
— Да. Может случиться все, что угодно… Если кто-то или что-то узнает, что мы знаем… Или, возможно, рорванцы решат не рисковать, не оставлять все на потом и уничтожат нас и лагерь, пока Гамильтон ничего не подозревает. — Джаммас-луджиль взглянул на передатчик, стоящий в углу. — Сомневаюсь, чтобы можно было вести передачу отсюда, здесь в стенах слишком много металла, он будет экранировать передачу. Нужно выйти наружу.
— Почему бы и нет, — Лоренцен встал и взял в руки ружье. — Сейчас время ничуть не хуже любого другого.
В лагере были установлены робомониторы, которые автоматически записывали все сообщения их передатчика и в случае необходимости могли поднять тревогу.
Астроном выглянул в главный коридор. Ничего не двигалось. Тишина, гробовое молчание. Как сильно стучит сердце. Смогут ли они выбраться наружу, передать сообщение и вернуться незамеченными.
