Евгений Прошкин - Магистраль
— Да. Сказать ему, чтобы он не открывал тебе дверь.
— Значит, откроет… После получит в лобешник и очнется за рулем раритетной тачки. Без синхронизатора. Явится к вам на базу… уже с синяком?…
— С шишкой…
— Ну да… и с жалобами на местных хулиганов. Попробует запустить все по второму кругу и пошлет тебя на опережение.
— А если он запустит опять, если кто-нибудь придет не за час, а за два и в итоге успеет?
— Нормальные люди такие операции больше одного раза не исправляют — слишком сложно. Когда чувствуешь, что кто-то вмешивается, кто-то не слабее тебя самого, тут же бросай, это мой совет. Иначе будете петлять, пока совсем друг друга не запутаете… Вообще-то я здесь с утра сижу, — рассмеялся Лис. — Все сигареты выкурил. До-олго тебя ждал…
— Так ты… заранее?! — воскликнул Шорохов. — Ты что же, встроил меня в свой план изначально?…
— Это Дрозд тебя встроил, а я только учел. С обстоятельствами не надо бороться, их надо использовать. — Лис снова посмотрел на часы. — Без двадцати уже… Пора, наверно, побеспокоить.
— Ровно в семь, — возразил Олег.
— Какая разница? Звонок обычный или с дрежем?
— «Дзы-ынь… дзынь-дзынь… дзы-ынь…» — изобразил Олег.
Сорвав со шпингалетов коридорную дверцу, Лис прошел вправо и остановился у пухлой обивки с бронзовой табличкой «131».
— Шапку надвинь! — прошептал Олег. Отмахнувшись, Лис четыре раза надавил на кнопку, как только ему открыли, пальнул в проем из станнера. Толкнув дверь, он чуть сдвинул тело и поманил Олега.
— Давай вместе, один не допру…
— Ты что?… Ты все делаешь не так! — горячо заговорил Шорохов. — Он не должен был тебя видеть, он…
В прихожую выглянула средних лет женщина и, ойкнув, сползла по стене. Лис воткнул станнер в ремень и взял Дрозда за ногу.
— Все не так! — отчаянно повторил Олег.
— Да… — крякнул Лис. — Бери его… На кухню, что ли?.. Нет, в комнату…
— Он же все по-другому помнит! Как в первый раз было!
— Ты неусидчив. Сорок минут перед тобой распинался… Сюда его неси… Сорок минут!.. А ты и не въехал. Не было никакого «первого раза», понятно?
Они перенесли тело в спальню, но на кровать его закидывать поленились и положили на пол. Дрозд не двигался и смотрел строго туда, куда поворачивалась голова.
— Как это не было?! — спохватился Шорохов.
Лис заволок в комнату женщину и пристроил ее рядом с парализованным оператором.
— Баба должна быть местная, — пробормотал он. — Разберутся…
— Но первый раз… — выдавил Олег.
— Ты утомляешь, фрэнд. «Первый раз» — это какой? Когда Дрозду разбили лоб и куда-то отвезли? Во сколько это было?
— Я же говорил: в семь вечера.
— Вот! А сейчас еще без пятнадцати. И по башке его лупить не надо, он и так в кондиции. Разве нет?…
Шорохов закусил губу.
— Да…
Лис порылся в гардеробе и достал оттуда плотный фланелевый мешочек на шнурке. Сделал он это совершенно уверенно — похоже, место, где лежали бриллианты, ему было известно.
Он вышел из комнаты, и через секунду в туалете раздался рев бачка. Вернувшись, Лис скомкал пустой мешок и сунул его себе в плащ.
— Не по силам ты ношу выбрал, Дроздяра…
— Ты высыпал их в унитаз? — тревожно спросил Олег.
— Считай, что камней здесь и не было.
— Думаешь, Дрозд исправит свое вторжение?…
— Думаю, найдется тот, кто все это компенсирует. И самого Дрозда… тоже компенсирует… определенным образом. — Лис извлек мнемокорректор и выставил на дисплее: «реж. непрерыв., сектор 72-00-00». Закрыв мужчине и женщине по трое суток, он отрывисто произнес: — Без десяти семь. Надо идти.
— Стой! Ты что, собрался их бросить?! Никто из наших не знает!..
— Для нас это скорее хорошо, чем плохо.
— А довести до конца?… Их нужно передать Службе. Дрозда, по крайней мере.
— За доставку нарушителей мне не платят, — сказал Лис, направляясь к прихожей. — Идешь, нет?… Или тут останешься? Чужую шишку получать.
— Ты его все-таки сдал… — догадался Шорохов, — Но не Службе…
— Тем, кого он собирался кинуть, — утвердительно закончил Лис.
— И они сюда нагрянут, в семь часов ровно. И разобьют ему башку, и…
— Зачем? Он и так лежит. Удар в лоб, поездка за город и прочее — это все могло быть. Но этого не будет. Нет причины — нет следствия.
— Ты такой же предатель, как и Дрозд… — медленно выговорил Шорохов. — Просто сейчас твои интересы совпали с интересами Службы. И то — частично.
Лис вышел из квартиры и кинул ему в руки скрученный ремень.
— Счастливо…
На старт он не потратил ни одной лишней секунды — дата в синхронизаторе у Лиса была набрана загодя.
Внизу тронулись оба лифта, и Шорохов, подозревая, что это едут за Дроздом, торопливо затюкал по маленьким клавишам.
Лис лишил его возможности что-либо исправить — появился здесь утром и… ждал, вот и все. Как просто и как сложно… Олег снова ему позавидовал — но уже не благородно, а по-черному. Лису всего-то и нужно было, что время и место. Остальное — переменные, так он сказал. Все — переменные: Шорохов, Дрозд, женщина-посредник, успевшая разве что пискнуть, какой-то фантастический «Запорожец»…
Шорохов посмотрел на табло и шмыгнул носом. Что его особенно смущало, так это красный «запор» и вообще вся история с поездкой Дрозда на двенадцатый километр. Откуда она взялась, если ее не было? И, главное, уже не будет…
Видимо, оттуда же, откуда и разговор про сигареты «Новость», ответил себе Олег. Разговор, который помнит только он. Эти события — из плоскости вероятного, из некой несостоявшейся реальности, не вошедшей в чистовую редакцию магистрали. Вроде галлюцинации. Вроде ложной памяти. Там все это и осталось — в мусорном ведре, куда, кроме него, никто никогда не заглянет.
Олег включил синхронизатор без одной минуты семь — оба лифта уже поднялись, и створки дрогнули, начиная раздвигаться. Не мудрствуя, он выбрал точку, где они расстались с Лопатиным, — половину пятого утра. Шорохов еще надеялся предупредить самого себя, но уже слабо — по логике вещей, «Вольво» Василия Вениаминовича в этом дворе и не появлялся.
Он вышел из подъезда и огляделся. Логика торжествовала: машины не было. Шорохов постоял полчаса, выкурил три сигареты и, смертельно окоченев, пешком отправился к метро. Пока он добрел до станции, она уже открылась.
«Почти утро… — подумал Олег отстранение. — Это скорее хорошо, чем плохо… Только вот вопрос: когда же мне спать?…»
Теперь он понял, на что жаловался двойник и чем он пугал. Месяца не понадобилось, хватило и половины суток, чтобы прочувствовать это на себе: синхронизатор не дает дармового времени, а, наоборот, отнимает. Шорохов был принят в Службу около одиннадцати вечера и к семи утра умудрился дополнительно «сжечь» часов пять. Эта мысль кружила голову и не позволяла сосредоточиться.
