Ирина Ванка - Секториум
— Приехали что ли? — спросил Панчук. — Ага, вижу, что приехали. Уборкой занимаетесь? Ага, вижу, что уборкой.
Уборкой я занималась до ломоты в спине, до первых признаков радикулита, и остановилась, когда вспомнила, что Индер на Блазе. Лечиться у Гумы было опасно. Он слишком любил лечить. Анализ обстановки укрепил мою уверенность в том, что Ксюша в верхнем доме почти не жила, бегала с работы и на работу, да и смешно было после ссоры с шефом искать ее там, где развешаны секторианские «видеогвозди».
На уборку в модуле не осталось сил. К тому же, я не потеряла надежды отыскать беглянку и привлечь ее к наведению порядка.
— У меня все паршиво, — сообщил по телефону Миша. — Ты смотрела сарай? Чердак проверила? Она могла вырубить камеры. Я ее научил.
— Нашел, чему научить ребенка.
— Я звонил шефу, он не хочет говорить вообще. Сказал, найди ее и расспрашивай. Позвони ему ты.
— Лучше ищи Ксюху.
— А я что делаю? Сейчас приду, обыщу твой курятник, — пообещал он.
Обломки тренажера я выставила у лифта, диски сложила в ящик и отнесла туда же, в надежде, что Миша появится и заберет свой хлам. Туда же я подтащила аппаратуру. Кухня сразу стала просторнее.
В саду все было как в день отъезда. Похоже, Гума заходил садовничать, но почему-то не боролся с крапивой. Наверно, принял ее за культурное растение. Или крапива отстояла свои права в поединке с его голыми руками. Углы павильона заросли по пояс и скрыли тропинки, которые Имо в детстве выложил плиткой. Я осмотрелась. В воздухе стоял едва уловимый запах дыма. Не то от костра, не то от горелой проводки, — нанюхавшись герметика, я перестала различать нюансы, но насторожилась. Облачко тумана висело у грота, который маскировал электрощит. В детстве там укрывался Имо, когда играл с Мишей в прятки. Он сообразил, что сильное электромагнитное поле сбивает с толку поисковый прибор, которым Миша вероломно пользовался. С тех пор тропинка к гроту утонула в земле и заросла сорняком.
Определенно, дым шел оттуда, но пожарный датчик не работал. Я взяла телефон, чтобы сообщить в лабораторию, как вдруг что-то шевельнулось в крапиве.
— Буля! Кыс-кыс… — позвала я и вспомнила, что Булочка осталась на Блазе. — Эй, кто там? — из зарослей сверкнула пара зеленых глаз. — Ксюха?
Ксюха смотрела на меня в ужасе, соображая, что происходит. Видение перед ней или реальный объект? И что ей ждать? Вечер большого ремня или долгожданное вызволение? Она была бледна, измождена и напугана. Волосы стояли дыбом, в дрожащих пальцах дымилась папироса из старых запасов Юстина. На мое счастье, в сад вошел Миша. Он не успел ничего сказать, потому что Ксюха с воплем «Борисыч!!!» кинулась сквозь крапиву ему на шею.
Пока папа с дочкой утешались друг дружкой, я успела убраться на кухне, сделать чай, и готова была рухнуть от усталости. Миша накрыл Ксюху одеялом и усадил рядом с собой на диван.
— Девочка моя, — жалел он ее. — Бедная моя, несчастная. Больше никогда тебя одну не оставлю.
Ксюша набросилась на варенье, принесенное из верхнего дома, словно все это время ничего не ела. Возможно, так и было. Миша чуть не прослезился, стал звонить по конторам, развозящим еду, и делать заказы. Чего только не было в тех заказах. Я и не подозревала о существовании таких блюд. Не исключено, что их надо было везти из Парижа. Поэтому я еще раз обыскала модуль, но не нашла ничего съедобного, кроме печенья, которое Ксюха просто не заметила.
— Что произошло? — спросила я Мишу. — Она рассказала?
— Расскажет. Никуда не денется, — ответил он, поглаживая ее взлохмаченные кудри. — Правда, моя куколка?
Ксюха отрицательно замотала головой, поскольку рот был забит печеньем.
— Дай ей придти в себя.
— Придет в себя и расскажет, — уверял Миша.
Ксюха замотала головой еще сильнее.
— Мама просила тебя позвонить.
— Перебьется, — ответила она, запивая печенье чаем.
— Она искала тебя, беспокоилась…
— Пусть. Так ей и надо.
Мы с Мишей переглянулись.
— Прогуляйся-ка наверх за своим заказом, — попросила я, выпроводила его к лифту и вернулась.
— Ксюша…
— Что вы пристали ко мне, Ирина Александровна?! Она сама меня выгнала. Что вы за нее заступаетесь? Вы же не знаете… Вы же не выгоняли из дома своих детей!
— Если вы поссорились, это не значит…
— Ничего себе, ссора! Она ясно сказала: собирай барахло и уматывай. О чем говорить?
— Она же твоя мама! Как так можно?
— А я ее не просила меня рожать, — отрезала Ксюха. — Пусть поучится предохраняться. Позвонит сюда, — вы меня не знаете.
У меня не нашлось слов, но Ксюша выговорилась, ей полегчало. Она стала анализировать проблему по существу:
— Зря вы комплексовали, когда Борисыч сватался, — сказала она. — Сказали бы, что согласны, женился бы. Были бы сейчас моей мамой.
— Ой, Ксюша, не уверена.
— А чего тут такого страшного? Вы бы мне не сказали: «Скажи спасибо, что в детдом не сдала»? Не сказали бы, правильно? Ну, так и чего?
— Ой, Ксюша! Неужели я могла оказаться на месте твоей мамы?
— Не оказались же, — успокоила меня Ксю, вытирая пальцы салфеткой. — Будем считать, отделались легким испугом.
Миша с коробками ввалился на кухню, стал выкладывать пищу на тарелки. Я пошла помочь. Взъерошенная Ксюха осталась на диване, причем, спряталась под одеяло с головой.
— Она чего-то боится, — заметил Миша. — Поговори с ней.
— Кажется, она не настроена это обсуждать. Ей своих проблем хватает.
— Нет, просто они с шефом молчать сговорились.
— Подожди, приедет Джон и выложит все их секреты.
— Поди, поговори… — настаивал Миша.
— Нет уж, — уперлась я. — Теперь твоя очередь.
На еду мы набросились втроем. Молча. Самым голодным среди нас оказался Миша, который давно не ел ничего, кроме таблеток. Мы ему старательно ассистировали. Никто не желал первым продолжить тему.
— Ксюха, — начал Миша. — Если проблему можно решить, ее надо решать.
— Нет, — ответила Ксюха, — нельзя.
— Как ты собираешься работать в конторе?..
— Никак. Меня оттуда выперли.
— Если ты все расскажешь, я попробую убедить шефа…
— Не расскажу, — повторила она, — а шеф скоро свалит отсюда и контора закроется. Ясно? Они затопят модули и отключат лифты.
— Лет двадцать назад он уже собирался так сделать, — напомнила я. — Тогда проблема решилась.
— Теперь не решится.
— Ну что мне ее… ремнем выпороть? — в отчаянии развел руками Миша.
— Не трошь ремень, Борисыч! Штаны упадут, — сказала Ксюха и подвинула к себе блюдо с мясным рулетом.
