Владимир Царицын - Пленники замкнутой бесконечности
— Нет, не забыл, — ответил Ольм. — Принимали. Помню также, что в силу своей занятости, я поручил тебе его сформировать. И ты сформировал его. Из своих прихлебателей. А теперь — что ты скажешь, то они и утверждают.
Гнюйс хмыкнул, не то соглашаясь со словами Ольма, не то возмущаясь ими.
— Совет по быту нужен, я не спорю, — продолжал Ольм. — Но он создавался не для того, чтобы тормозить работы по выходу во внешний мир. Он должен был освободить нас с тобой от административной работы, а пространственников — не всех, а только тех, кто был в нашем списке — от бытовых проблем. А что происходит теперь? Советом руководишь ты лично, а все научные работы свёрнуты. Совет по быту стал тормозом научной работы. Ты стал тормозом, Гнюйс Пети!
— Погоди, Ольм, не горячись. — Гнюйс сбавил обороты, поняв, что переборщил. — Научные работы никто не сворачивал. Они идут, как и шли, только чуть медленнее. Часть пространственников, помимо утвержденного списка, я, действительно, использую на заготовках, но иначе нельзя — народа, как всегда, не хватает. Кроме того, ты забываешь о дежурствах в центре наблюдения за барьером. А если случится неожиданная активизация в зоне энтропии? Я же один не справлюсь. Мне помогают те же пространственники… А Совет? Ну, что Совет! — быстро заговорил он. — Да они, как дети малые. С каждой ерундой ко мне бегут. Сами ничего не могут решить. Вот и приходится на два фронта…
Ольм недоверчиво глядел на своего зама. Лжёт Гнюйс. Ольм чувствовал — лжёт. Не нужно ему разворачивать пространство. Не хочет Гнюйс связи с внешним миром. Кто он там, на Риэле? Рядовой учёный, талантливый и уже заслуженный, но таких, как он, на планете много. А здесь, в маленьком, изолированном мирке Гнюйс — один из вершителей судеб. А что будет после его, Ольма, смерти? Гнюйс станет самым главным и превратится в царька, в маленького диктатора. И будет править людьми. Уже сейчас он прибрал к своим рукам многих…
Нет. Этого не должно случиться!
Ольм сделал выбор.
— Подготовь отчёт о проделанной в лаборатории работе, — сухо приказал он. — И составь план дальнейших действий. Надеюсь, ты меня понимаешь — речь идет о плане подготовки всего оборудования к операции по разворачиванию пространственного кокона. Отчёт и план распечатай на бумагу…
— Зачем? — хмыкнул Гнюйс. — Я сброшу информацию на твою персоналку…
— Распечатай, — с нажимом повторил Ольм.
— Без причуд не можешь, — съязвил карлик.
— Передашь мне распечатку через Вэлза, — не обращая внимания на иронию Гнюйса, продолжал Ольм, — когда он вернется из экспедиции. Кстати, когда он возвращается?
— Вечером, как обычно…
— Пусть зайдет ко мне. Обязательно сегодня! Хоть ночью.
Ольм отключил связь и бессильно откинулся на спинку кресла. Неприятный разговор с Гнюйсом отнял много сил. Рука потянулась за пилюлями. Он положил на ладонь три штуки, но проглотить не успел, руки затряслись и пилюли выпали, раскатились по столешнице. Собирать их старик не стал.
Всё началось, как обычно — с дрожи в руках. Ольм бросил взгляд на входную дверь — никто не должен видеть того, что сейчас произойдёт. Особенно Альгатора, в её памяти он хотел остаться человеком. Учёный с трудом поднялся, вышел из-за стола и, подойдя к двери, повернул ключ. Потом подошёл к зеркалу, включил запись, и стал наблюдать за мутациями, которые, вот-вот, должны были начаться. Он чувствовал приближение ЭТОГО…
Суставы и сухожилия в руках стали потрескивать, деформируясь. Тремор усилился, возник зуд, но боли не было. Ольм видел, как стали вытягиваться фаланги пальцев и разбухать пальцевые суставы, ногти превращались в бугристые костяные наросты темно-коричневого цвета. Кисти рук стали похожи на выкопанные из земли корневища причудливой формы. Зуд охватил руки; то, что с ними происходило, скрывали рукава халата. Ольм почувствовал, что кости и локтевые суставы стали мягкими и гибкими, словно резина.
Следом за руками стал меняться весь облик Ольма. Его тело расширилось так, что затрещал халат на спине. Голова втянулась в плечи. Челюсти стали удлиняться, вытягиваясь вперед и превращаясь в пасть диковинного зверя. Верхние концы ушей заострились и встали торчком, как у сторожевого пса. Лицо приобрело пунцовыё цвет, на лбу вздулись голубоватые жилы. Глаза налились кровью.
Таких тотальных мутаций ещё никогда не было.
Ольм заворожено глядел на своё новое обличие, отражённое в зеркале и тяжело дышал. Во рту ощущался привкус меди. Всё его, ставшее большим, тело горело огнем.
Мутация держалась дольше обычного, не менее десяти минут.
Все прежние превращения человека в монстра и назад, к первоначальной внешности, проходили значительно быстрее и были менее сильными.
Что будет в следующий раз?..
Когда тело Ольма приняло, практически, прежние очертания, в дверь постучали.
— Ольм, — прозвучал снаружи женский голос, в котором слышалось беспокойство.
Уже не монстр, но ещё не человек хотел крикнуть, что занят, но слова застряли в горле. Вместо слов он смог издать только хриплый стон. В дверь постучали настойчивее.
— Милый открой! Тебе плохо?
Ольм ещё раз взглянул в зеркало и, убедившись, что к нему полностью вернулся прежний облик, направился к двери. Каждый шаг давался с трудом. Сердце, казалось, не бьется, внутри был холод и пустота. Кое-как добравшись до двери, Ольм отпер её: на пороге стояла взволнованная Альгатора. Она бросилась к мужу и подхватила его под локти, поняв, что он вот-вот упадёт. Отвела Ольма к дивану и, усадив, спросила:
— Что, дорогой, опять был приступ?
Ольм устало кивнул.
— Может, позвать Гурия?
Ольм безмолвно покачал головой. Гурий ему не поможет. Ему теперь никто не поможет…
Гнюйс спрыгнул с высокого табурета, на котором сидел и наблюдал за происходящим в апартаментах Ольма.
Камеру в кабинете шефа установил Гурий, его давний и преданный агент ещё со времен их бытия во внешнем мире. Гурий был падок до роскоши и удовольствий и у него имелись основания ненавидеть Ольма. Именно от него, от Гурия, и именно к нему, к Ольму, ушла Альгатора. Вот же глупая шлюха! Променяла молодого и сильного на старого и немощного! Такого Гурий простить не мог. Ни Альгаторе, ни этому старому козлу.
Гнюйс заходил по комнате. В его голове уже давно созрел план захвата власти над контингентом, живущим в блокадном кольце замкнутого пространства. Решать проблему выхода во внешний мир Гнюйс, естественно, не собирался. Именно по этой причине он тормозил подготовку к планируемой Ольмом операции по разворачиванию пространства. Именно по этой причине он следил за всем, что происходит с умирающим стариком. Именно по этой причине он сформировал Совет по быту, включив в него преданных людей, а пространственников Ольма старался постоянно держать подальше от лаборатории. Многое уже было в его руках: склады с провиантом и медикаментами, оборудование, а самое главное, арсенал — охотничьи вакуумные ружья и квантеры для разработки скальных грунтов. Квантеры вполне можно было использовать в качестве оружия.
