Джон Пил - Времяточец: Бытие
— Я чую странный запах. Зла, чистого зла. Когда за ним гоняешься так долго, как это делаю я, начинаешь чувствовать его, как жуткую вонь в воздухе. И этот город весь провонялся.
— Понятно, — сказал жрец. — И что ты предлагаешь сделать?
— Поймать это зло и уничтожить, — честно сказал Доктор. — Я, так сказать, космический эколог. Люблю, когда всё чисто и хорошо пахнет, — он улыбнулся юной жрице. — Как вот эта молодая дама.
Думузи холодно посмотрел на девушку:
— Можешь идти, — сообщил он ей. — Я сам проведу этого незнакомца к богине.
— Слушаюсь тебя, господин, — сказала она, низко поклонившись. Повернувшись к Доктору, она не удержалась и добавила: — Надеюсь, что ты найдёшь то, что ищешь, незнакомец.
— Я тоже, — ответил он, ещё раз широко улыбнувшись.
Было в этой девушке что-то, чего он не понимал. Ладно, вряд ли это важно.
Эн-Гула смотрела, как Думузи уводит незнакомца вглубь храма. Странный мужчина. Но она чувствовала в нём какую-то силу. Он не выглядел сильным, скорее даже наоборот. Но в нём была сила. Было такое чувство, что смешной человечек — это лишь плащ, скрывающий что-то под собой. Её охватило волнение. Хотя она и пыталась прогнать эту мысль, она подумала о том, что эта странная личность может оказаться тем самым волшебным звеном, которое они с принцессой хотели найти.
Но ведь это просто смешно! Продолжая спорить сама с собой, Эн-Гула кралась по тёмным залам за Думузи. Если её поймают… Она подавила в себе страх. Нельзя позволить обнаружить себя, но и упустить этот странное чувство надежды, которое каким-то образом зажёг в ней незнакомец, она тоже не могла. Ей нужно было увидеть, что произойдёт, когда он встретится с богиней.
* * *Всё было даже хуже, чем Эйс это себе представляла. Гильгамеш допил шестое или седьмое пиво и заказал ещё. Его поведение от алкоголя лучше не становилось, и Энкиду, похоже, тоже переживал по этому поводу. В таверну заходило всё больше и больше местных. Закончив свои дневные дела, горожане по пути домой заходили сюда выпить и поболтать. Все остальные столы были уже заняты, и гул разговоров стал громким.
Эйс это напоминало атмосферу британского паба. Иногда некоторые из маминых ухажёров пытались выслужиться, гуляя с Эйс. Это обычно означало для неё чипсы с рыбой и стакан газировки в местном пабе, в то время как ухажёр со своими корешами выпивал несколько кружек пива. Эйс никогда особо не нравилась душная, прокуренная атмосфера пабов, большую часть времени она играла в дартс, а иногда, улучшив момент, отхлёбывала пиво из чьей-нибудь кружки. С тех пор она метко кидала дартс и не любила тех, кто напивался пива.
В этой таверне всё было очень похоже. Никто, разумеется, не курил — до появления табака было ещё несколько тысяч лет, как и до запаха рыбы с чипсами, обильно сдобренными солью и уксусом. Но клубившийся пивной запах был такой же, а гул пустых разговоров и грубых шуток, наверное, не изменится никогда, сколько бы тысячелетий не прошло. Чем больше происходит перемен, — подумала она, — тем неизменнее остаются некоторые вещи. Например, пабы.
Гильгамеш принялся за очередную порцию пива, а затем громко отрыгнул. Это его, похоже, немного разбудило, и он попытался сфокусироваться на Эйс.
— Что? Не пьёшь? — спросил он.
— Я не хочу, — ответила она.
Он многозначительно посмотрел на неё.
— Тогда, может быть, пойдём спать?
Она готова была убить Доктора за это.
— Спать я тем более не хочу, — отрезала она. — Во всяком случае, с тобой.
В отместку за это она устроит Доктору ещё один кризис регенерации.
— Чушь! — возразил Гильгамеш, ещё раз громко рыгнув. — Я укладывал тёлок и покрасивее, чем ты.
— Правда?
Вот чему она научилась у маминых ухажёров, так это тому, что с пьяными спорить не надо. Переспорить их всё равно не удастся, только спровоцируешь. Она вспомнила, как когда-то целую неделю ходила с синяком под глазом после того, как один из них не вытерпел её острот.
— Ещё как правда, — сказал он. Эта тема была одной из его любимых. — Да сама богиня Иштар пыталась заманить меня в свою постель всего несколько недель назад.
Ну до чего же он самовлюблённый!
— Её можно понять, — улыбнулась Эйс, рассчитывая, что он продолжит. Пока он пьёт и разговаривает, он хоть руки не распускает.
— Ещё бы, — ответил Гильгамеш. — Но, невзирая на её мольбы, я ей отказал.
— Недостаточно хороша для тебя, да?
Гильгамеш постучал себя пальцем по носу (нашёл он его только со второй попытки).
— Не в этом дело, — сказал он. — Ты же знаешь, что происходит со смертными, которые спят с богами.
— Нет, не знаю, — внезапно почувствовав сильную усталость от него и его хвастовства. — И ты тоже не знаешь, если по правде.
— По правде? — переспросил он. — Я всегда говорю правду! Ты что, не веришь, что Иштар меня хотела соблазнить?
В этот момент за соседним столом кто-то засмеялся, избавив Эйс от необходимости выбора между враньём и дракой.
Гильгамеш развернулся к тому, кто засмеялся:
— У тебя чё, проблемы? — спросил он. — Или тебя на голову в детстве роняли?
Мужчина, увидев на столе перед Гильгамешем ряд пустых кувшинов, явно решил ублажить пьяного.
— Дружище, — засмеялся он, — я слышал, что когда Иштар хочет мужчину, она его берёт. В последнее время она в храме многих берёт.
— Уж тебя-то не Иштар заберёт, — ругался Гильгамеш, вставая на ноги. — Тебя заберёт Белит-Шери, счетовод смерти!
Энкиду схватил царя за руку.
— Пожалуйста, — прошипел он. — Не начинай.
Гильгамеш сердито глянул на своего друга, но всё-таки был ещё не настолько пьян, чтобы не увидеть, что Энкиду беспокоится. Он неохотно кивнул и сел на место. Повернувшись к соседнему столу спиной, он стал рассматривать содержимое своего кувшина.
Для Эйс это была двойная радость: во-первых, Гильгамеш успокоился, а во-вторых, он забыл о своих попытках склонить её к постели.
Мужчина, сидевший за соседним столиком, похлопал её по руке.
— Слушай, — сказал ей кишит. — Ты присмотри за своим другом. В этом городе не все такие терпеливые, как я.
— Спасибо, — ответила Эйс. — Я так и сделаю.
Мужчина ещё не закончил.
— А откуда ты такая? — он оглядел её. — Никогда раньше не видел такой светлой кожи. Ты не местная. Что ты делаешь в Кише?
Блин! Вот не хватало им только любопытного местного, сующего нос не в своё дело.
— Я путешествую, — сказала Эйс, надеясь отшить его раньше, чем он начнёт задавать вопросы Гильгамешу. Пьяный царь, если потеряет терпение, всё мигом выболтает.
