Константин Волков - Звезда утренняя
На экране появилось лицо профессора Шаповалова.
— Дорогой друг, — сказал профессор, — поздравляю! Искренне поздравляю!
— Спасибо.
— Ну, как дела?
— Ничего.
— Я звоню вам, Виктор Петрович, по нашему делу.
— Гм…
— Я со всех сторон продумал ваше предложение. Действительно, самый лучший способ разрешить наши споры — это разобраться на месте. Хе-хе! Мы с вами знаем друг друга не первый год, не так ли?
— Ну разумеется…
— Было бы просто непростительно, Виктор Петрович, если бы я отказался от участия в экспедиции. Считайте, что я вместе с вами! Жребий брошен!
— Ну, вот и хорошо! — искренне обрадовался академик. — Я был уверен, что вы согласитесь на мое предложение. Однако согласие дано не сразу…
— Что поделаешь, Виктор Петрович. В мои годы не так-то легко решиться… Да и вообще… Я человек, и ничто человеческое… и так далее. Были и сомнения, конечно. Ну, не буду вас задерживать. Я звоню, чтобы узнать, когда можно зайти к вам.
— Хоть сегодня. Жду вас.
Академик положил трубку, считая разговор оконченным.
— Вот видите, Наталья Васильевна, — повернулся он к Наташе, — пока нет недостатка в желающих. Даже такие скептики, как профессор Шаповалов, и те начинают менять свои взгляды. Теперь остается еще один вопрос. Весьма деликатный. Пожалуй, только вы можете нам помочь.
— Я вас слушаю, Виктор Петрович.
— Вот в чем дело. Приходится думать обо всем. Вести ракету будет, вероятно, ваш супруг. Он молод, энергичен, бесспорно первоклассный пилот, но он горяч. Вы понимаете, что в предстоящей экспедиции это качество надо как бы нейтрализовать. В полете нужна не только храбрость, но и мудрая осторожность. На борту корабля должен быть еще один специалист. Совсем другого характера. Вот я и подумал…
— Вы имеете в виду Сандомирского?
— Именно. Владимир сам называл его имя в своей записке.
— Но они таких различных взглядов… Сандомирский, как вы знаете, однажды отстранил Владимира от полетов. Он никогда не согласится участвовать в экспедиции, противоречащей его взглядам.
— Нужно убедить этого человека. И сделать это может только ваш муж.
— Владимир?
— Если он первый протянет руку примирения. Надо понять и Сандомирского. Все зависит от такта, от подхода…
Наташа задумалась на минуту.
— Хорошо, Виктор Петрович, я поговорю с Владимиром. Ну, теперь я в самом деле ухожу…
ГЛАВА VII,
в которой сказка становится былью
С давних пор человек лелеял мечту о полетах на другие миры. Древняя легенда, созданная под синим эллинским небом, рассказывает, как Икар взлетел к Солнцу на крыльях, сделанных из птичьих перьев и скрепленных воском. Но и среди нас нет, пожалуй, ни одного, кто не уносился бы мысленно в далекие межзвездные пространства. Когда же сказка начала становиться былью, идея полета на Луну и другие планеты захватила миллионы людей.
Решение правительства об организации экспедиции на Венеру, вызвавшее такое волнение во всем мире, было принято советскими людьми с огромным воодушевлением. Постройка космического корабля стала всенародным делом. Каждый считал своим долгом и почетной обязанностью помочь в сооружении гигантской ракеты.
Разработкой отдельных проблем занималось около пятидесяти научных институтов. Свыше десяти проектных организаций день и ночь трудилось над чертежами и конструкцией космической ракеты. Сотни лабораторий были заняты разработкой всевозможных приборов управления. Не менее двухсот заводов выполняло заказы Комитета по строительству межпланетного корабля.
Как только начались работы по сооружению ракеты, будущие астронавты стали регулярно собираться у академика. Здесь образовалось нечто вроде главного штаба экспедиции.
В тот вечер хозяин уютной квартиры на Большой Калужской задержался. Начали собираться друзья, но Виктора Петровича все еще не было. Шаповалов и Красницкий поджидали его в кабинете. Красницкий сидел на диване, а астроном удобно расположился в большом кресле у стола.
— Знаете, — говорила Надежда Павловна, — я просто не узнаю Виктора Петровича. Прежде опоздать хоть на одну минуту было для него совершенно немыслимо. Не я напоминала, что наступило положенное время, а часы можно было проверять по Виктору Петровичу. А сейчас… Вот видите, решили собраться в пять, теперь уже седьмой час, а его все нет и нет.
Как всегда, больше всех говорил Шаповалов.
— Говорят, что ученые — это кабинетные люди, — вспомнил он что-то. — Ничего подобного! На днях сижу я в обсерватории, вдруг звонок. Беру трубку. На экране Виктор Петрович. Шляпа на затылке, пальто застегнуто на одну пуговицу, галстук набок. Спрашиваю, в чем дело. Отвечает, что он на заводе. На каком заводе? Принимаю кислородные приборы. Надо бы проверить. В них, мол, придется жить и работать. Требует, чтобы я немедленно приехал. Называет адрес. «Сам проверял, говорит, но я худощавый, а вы самый полный из нас. Если сумеете пробыть два часа в этой штуке, значит, все в порядке».
— Поехали? — спросила Надежда Павловна.
— А что же поделаешь — отправился. Приезжаю. Натягивают на меня какую-то резиновую одежду, вроде комбинезона, и застегивают клапаны. На голову надевают прозрачный шлем, а за плечи вешают ранец с кислородным аппаратом и велят, чтобы я ходил.
Надежда Павловна рассмеялась.
— Вам смешно, а меня и бегать заставляли, и тачку с грузом возить.
— Ну и что же?
— Последовало заключение: «Если вы, говорит, при вашем телосложении можете в этой штуке работать, значит, остальные и подавно сумеют… Принимаю заказ!» Пожал руку — и был таков.
Надежда Павловна опять рассмеялась.
— Это я сконструировал такие костюмы, — заметил Красницкий.
— Покорно вас благодарю!
— Не стоит.
— Заранее трепещу, что еще будет впереди, — поморщился астроном.
— Ничего особенного, — успокоил его Красницкий. — Разве что в кратере вулкана придется побывать.
— Как вы сказали? — переспросил астроном. — В каком кратере?
— Это новая идея Ивана Платоновича, — объяснила Надежда Павловна.
Красницкий молча кивнул головой.
— Нет, вы все-таки объясните мне: в какой кратер нужно лезть? — добивался Шаповалов.
— Надо найти на Земле место, — стал объяснять Красницкий, — похожее на Венеру. В смысле температуры, состава атмосферы и прочего. Где был бы аммиак и всякие прочие неприятности. Мы должны прожить там некоторое время. Думаю, что самое подходящее место — это Ключевская сопка на Камчатке.
— Этого только не хватало! — рассердился астроном.
