Роджер Желязны - Этот бессмертный
— Вы взяли очень странный пример.
— Разве?
— Почему вы выбрали именно его?
— Я хочу знать! Мне нужно знать…
— Простите…
— Извинениями вы не отделаетесь. Поговорим еще.
— Я сказал все, что хотел сказать.
— Нет. Нам нужен Карагиозис.
— Кому это нам?
— Рэдполу… Мне…
— И все-таки почему?
— Хасан стар, как само время. Карагиозис еще старше. Хасан был с ним знаком, помните и вы его. И он окликнул вас этим именем. Значит, это вы и есть! Убийца, мститель, защитник Земли — вы нам сейчас крайне нужны. Очень нужны! Армагедон уже грянул, но не с громом и молнией, а с чековой книжкой. Веганцы должны погибнуть, альтернативы нет. Помогите нам!
— Что вы хотите от меня?
— Пусть Хасан его уничтожит.
— Нет!
— Почему? Кто он вам?
— Никто. Мне он очень не нравится, поверьте. Но кто он для вас? — недоуменно спросил я.
— Наш разрушитель.
— Тогда скажите, почему и как, и тогда я дам вам другой ответ.
— Не могу.
— Но почему?
— Потому, что не знаю.
— Тогда пожелаю вам спокойной ночи.
— Подождите! Я действительно не знаю. Это мнение пришло с Таллера через тамошнего связного Радиола. Приказ — он должен умереть! Его книга вовсе не книга. Да и личность — это не личность, а много… Я не знаю, что означают эти слова, но наша агентура никогда прежде не ошибалась. Вы были когда-то на Таллере, на Бакабе и на других планетах — вы ведь Карагиозис. Вы знаете, что наши агенты никогда не лгут. Если вы Карагиозис, то сами знаете, почему так. Ведь вы сами устанавливали эту шпионскую сеть. Теперь вы слышите их слова, но уже не обращаете на них внимания. Я говорю вам, что они сказали — он должен умереть. Он — сосредоточие всего того, с чем мы боремся. Они говорят, что он инспектирует то, что не должно подлежать инспекции. Вы знаете их систему. Деньги против Земли. Усиление эксплуатации землян. Что-либо более определенное нашим агентам выяснить не удалось.
— Мне очень жаль, но я связан обещанием оберегать его. Кстати, почему Хасан пытался убить меня?
— Ему было приказано остановить вас. Лишить вас возможности помешать нам уничтожить этого веганца.
— Ну, разве так… Но все равно. Идите своим путем, и я все позабуду.
— Нет! Вы должны нам помочь! Что для Карагиозиса жизнь одного веганца?
— Я не допущу его гибели без определенной на то причины. А пока вы мне так ничего и не сказали.
— Но я больше ничего не знаю.
— Тогда повторяю: спокойной ночи.
— Нет! У вас два профиля. Справа — вы полубог, слева — вы демон. — Один из вас должен помочь мне. И мне все равно, кто из них.
— Даже не пытайтесь причинить вред веганцу. Мы будем защищать его…
Вот так мы сидели и разговаривали. Она взяла предложенную сигарету и закурила.
— Ненавидеть вас, должно быть, очень легко, — сказала она немного погодя, — но я не могу.
Я промолчал.
— Я много раз видела вас, как вы ковыляли в своей черной форме. Такой самоустраненный, высокомерный и гордый своей великолепной силой. Вы бы, наверное, раздавили все, что только движется, не так ли?
— Только не красных муравьев и шмелей.
— У вас есть какой-нибудь коварный план, о котором нам ничего не известно? Расскажите нам, и мы будем помогать вам его осуществить.
— Это ваше предложение, заметьте, что я Карагиозис. Я уже объяснил, почему Хасан окликнул меня этим именем. Фил был знаком с Карагиозисом, а Фила вы хорошо знаете. Он вам когда-нибудь говорил о том, что я…
— Вы же знаете, что нет, — перебила она меня. — Он ведь ваш друг и никогда не предаст вас.
— Тогда у меня к вам всего один вопрос. Есть ли у вас еще какие-нибудь подтверждения моей тождественности с Карагиозисом?
— Записей с описанием Карагиозиса не существует. Вы постарались, чтобы их не было.
— Значит, все в порядке.
— Нет!
— Повторяю: Хасан пытался меня убить!
— Да. Он, должно быть, решил, что вас легче убить, чем держать в качестве противника. Ведь он все-таки знает о вас значительно больше, чем мы все.
— Тогда почему же он спас меня от боадила? Спас вместе с Миштиго?
— Мне бы не хотелось об этом говорить.
— Тогда давайте закончим наш бессмысленный разговор.
— Нет! Я вот что вам скажу. Асегай был единственным оружием, оказавшимся у него под рукой. И он еще не очень-то искусно владеет им. Он вовсе не намеревался поразить боадила.
— Да?
— Он и не целился ни в него, ни в вас. Тварь слишком уж корчилась. Он хотел убить веганца, а потом просто бы сказал, что пытался спасти вас обоих, но произошел несчастный случай. К сожалению, этого «ужасного несчастья» не случилось. Он промахнулся.
— Почему же он просто не позволил боадилу удавить веганца?
— Потому, что вы так отчаянно боролись с этой тварью, что он испугался того, что вы сможете спасти веганца.
— Он не прекратит свои попытки уничтожить веганца, даже если я откажусь с вами сотрудничать?
— Боюсь, что так.
— Это очень плохо, моя дорогая, потому что я не допущу этого убийства.
— Но вы не остановите Хасана, и мы не отзовем его. Даже несмотря на то, что вы — Карагиозис. Хасан настоящий убийца с большой буквы. И у него еще не было неудач.
— У меня тоже.
— Были. Вы только что изменили Рэдполу и Земле, всему, что хоть чем-нибудь с этим связано.
— Мне не нужны ваши упреки, женщина. Ступайте своей дорогой.
— Не могу.
— Почему?
— Если вы этого не знаете, тогда, значит, Карагиозис и в самом деле дурак, фигляр и персонаж комедии теней.
— Некто по имени Томас Кэрлийн писал когда-то о героях и о поклонении им. Он тоже был дураком. Он верил в то, что имеются такие существа. Героизм — это всего лишь вопрос обстоятельств и целесообразности.
— Иногда к этому добавляются и идеалы.
— Что такое идеал? Призрак призрака и не более того.
— Только, пожалуйста, не говорите такие вещи мне.
— Вынужден. Ведь это сущая правда.
— Вы лжете, Карагиозис!
— Я не… А если и лгу, то это к лучшему, дорогая.
— Я достаточно стара, чтобы быть кому угодно бабушкой, даже вам, так что не называйте меня этим дурацким словом «дорогая» и так далее. Вам известно, что у меня на голове парик?
— Да.
— Вам известно, что я подхватила одну болезнь с Веги и поэтому теперь вынуждена носить парик?
— Нет. Простите меня, я не знал этого.
— Когда я была моложе, а это было давным-давно, я работала на курорте для веганцев. Я была девушкой для развлечений. Мне никогда не забыть пыхтения их жестких легких, я не могу забыть прикосновения их синих рук… Синих, как у трупа, рук. Я ненавидела их, ненавидела люто, всем своим существом.
