Роман Подольный - Легкая рука
…Несомненный интерес представляет новая запись саги о Тунгах, найденная в заброшенном шестьсот лет назад исландском селении. В этом варианте саги впервые обнаружен рассказ о гибели знаменитого рода берсерков. В битве при Нянгате (Дания) четыре брата-берсерка из шестого поколения рода убили, опьяненные боем, несколько собственных дружинников. Среди них был Йолд из Грондхобила, сын знаменитой колдуньи Гудрун из Сихольма. И Гудрун прокляла тогда Тунгов и предрекла конец их роду. “Тысячу лет, — сказала она, — не будет берсерков в роде Тунгов. Потому что будут отныне их жены, их дочери, их внучки и правнучки рожать только дочерей. Дочери, дочери — тысячу лет только дочери! Вот вам мое проклятие, Тунги!” — сказала Гудрун из Сихольма.
Заклятье было, согласно саге, наложено ею на Тунгов в 943 году от Рождества Христова.
— Вот и все, — сказал полковник Вернов, — если хотите, можете считать это разъяснением. Не хотите? Что делать… Ну, как вам понравилась вся эта история?
— Великолепно, — сказал я. — Простите, об этом действительно можно рассказать в печати?
— Да.
— Я сделаю из этого такой вестерн!
— Хм?
— Ну да, это прекрасный жизненный материал, но он нуждается в обработке. Маловероятные истории могут происходить в жизни, в литературе, увы, им не должно быть места. Видите ли, дорогой мой, в каждой игре есть свои правила, у литературы свои, у жизни — свои. Но правила жизни человек вынужден принимать, а правила литературы — не обязан. Читатель не захочет поверить в историю с проклятием, действующим целое тысячелетие, он не поверит в обычай, по которому убийца князя занимает его престол…
— У меня есть научные источники… — попытался перебить полковник.
— Знаю, знаю. Ладно, не буду вас больше разыгрывать: я уже понял, что это вы написали приключенческий рассказ. И решили разыграть чрезмерно настырного журналиста. Я слишком благодарен вам за все остальное, чтобы обижаться…
Полковник облегченно рассмеялся.
— А я рад, что вы сами разобрались в ситуации, а то уж думал, в каком неловком окажусь положении. Спасибо за понимание.
Мы расстались друзьями. И я с удовольствием вспоминал время от времени о моем новом знакомом и его историях — на всем долгом пути от заставы к ближайшему аэропорту и в самолете, летевшем к Москве. Ну а на Внуковском аэродроме в очереди за багажом вспомнились все отложенные было дела… и я не сразу понял, что поразило меня в коротком объявлении по радио: “Дмитрия Борисовича Соймонова просят пройти к справочному бюро”.
А когда понял — кинулся сам к этому справочному бюро. Почти опоздал — маленький тщедушный мужчина уже отходил от барьера.
Прежде чем он затерялся в толпе, я успел разглядеть твердый профиль, великолепно отглаженный костюм и ярко-черные, блестящие туфли. А на пути от профиля к туфлям мой взгляд зацепился за незнакомый мне значок на лацкане пиджака. Это мог быть и какой-то иностранный орден.
Я пытался найти Дмитрия, но не смог. Вокруг были другие люди — со своими собственными, настоящими или выдуманными, историями. Ведь, в конце концов, это же, наверное, был только тезка придуманного Верновым берсерка…
Нужно провести расследование. Или не нужно?
Через месяц я получил письмо от полковника Вернова. Он сообщал, что нашел для своего “рассказа в документах” новую концовку, и интересовался моим мнением.
Письмо Дмитрия Соймонова полковнику Вернову:“…Дорогой друг! Сегодня я счастлив, хотя полщеки у меня в пластыре, под глазом синяк, а от полноценных 15 суток в милиции меня спасла только заведомо негеройская внешность. Поздравьте меня: я подрался. Было из-за чего. Меня били, я бил, и никто от моих ударов не падал, обошлось безо всякого берсеркерства. Поздравьте меня: впервые в жизни я был храбрым…”
Вот каким он был, этот документ в кавычках. Или без кавычек? Как, все-таки, быть с расследованием?
Золото Ньютона
Пешка, дошедшая до восьмой горизонтали, превращается в фигуру.
(Правило шахматной игры)Глава I. Скучный день
— Здравствуйте. Меня зовут Рюрик Андреевич, — сказал я, пожимая плотную теплую ладонь. Мы вышли в редакционный холл, чтобы не мешать моим соседям по кабинету. В холле этим поздним зимним утром было еще полутемно, я зажег свет и вгляделся в посетителя. Солидный, приглаженный, полный, но не толстый, модно одетый, но без намека на желание обогнать моду, хмурый, но чуть-чуть, уж никак не мрачный. И портфель был весь в хозяина — объемистый, но не настолько, чтобы показаться кому-то чересчур большим.
— Понимаете… Видите ли… Я не очень умею говорить. Я нашел путь… к закону, закону… по которому делаются открытия. Я нашел гомологичные ряды открытий. Однородные то есть.
Я успокоился. Это было уже типично, ошибки быть не могло.
— Простите, кто вы по профессии, уважаемый товарищ?
— Учитель… учитель рисования.
Все было ясно. Требовалось только решить, что в данном случае будет гуманнее — потратить полчаса, пытаясь разъяснить человеку его заблуждения, доводя его до белого каления, ярости, истерики и бог знает чего еще; или спровадить под чисто формальными предлогами. Последнее сэкономит и время и нервы. Во всяком случае, мне. А он все равно обречен. Вон как глаза-то горят.
— С открытием — это не к нам, — сказал я. — К нам только с популяризацией открытий. А первый рассказ об открытии должен быть в журнале научном. Иначе к открытию отнесутся несерьезно. Есть же “Вестник Академии наук”, “Вопросы философии”. Там вас и поймут лучше. И статью там можно напечатать солидную, не то что у нас. Гонорар там, правда, меньше…
— Да я ведь… ей-богу… не ради гонорара! — он поднял ко мне свое порозовевшее лицо. — Я о гонораре и не думаю.
— И напрасно, — раздался серьезный голос Гришки Строганова. Он стоял у входа в холл, тщательно обминая сигарету, казавшуюся крошечной в его могучих пальцах. — Пушкин вот о нем думал… И Достоевский тоже, — добавил он после паузы. — А уж Гоголь и Гейне… — Гриша не договорил, сам себе заткнув рот сигаретой.
На несколько секунд я получил свободу слова и обрушил на посетителя добавочную груду громких имен.
— Но это же все писатели, — прохрипел учитель, уже полузадавленный. — А ученые…
— Хе-хе, дорогой товарищ, — Гришка наконец разжег сигарету и снова получил возможность говорить. — Белл, создатель телефона, судился из-за денег, Эдисон…
