Джон Уиндем - Золотоглазые
Он резко прервал ее мысли, повернув голову.
— Я думал, что Тельма будет здесь, — сказал он ей. — Она обещала это. Пожалуйста, скажите мне, где она?
"Как маленький испуганный мальчик", — подумала миссис Долдерсон. Ей хотелось успокоить его, а не испугать еще больше, но она ничего не могла придумать, кроме как:
— Тельма отсюда недалеко.
— Я должен ее найти. Уж она-то будет в состоянии объяснить то, что случилось, — он приподнялся, чтобы встать.
Миссис Долдерсон взяла его за руку и нежно заставила сесть обратно.
— Подожди немного, — сказала она ему. — Что же, как тебе кажется, случилось, что так сильно беспокоит тебя?
— Это, — сказал он, махнув рукой на все вокруг него. — Оно все другое, и все такое же, и все же нет… Я чувствую будто… будто я немного сошел с ума.
Она пристально посмотрела на него и потом покачала головой.
— Я не думаю. Скажи мне, что-то не в порядке?
— Я шел сюда играть в теннис, ну, на самом деле увидеть Тельму, — поправился он. — Все было в порядке тогда, как и обычно. Я свернул с дороги и прислонил велосипед к большой ели там, где начинается дорожка. Я пошел по ней и, как только я добрался до угла дома, все стало как-то чудно.
— Чудно? — переспросила миссис Долдерсон. — Что стало чудно?
— Ну, почти все. Солнце будто подскочило на небе. Деревья вдруг стали вроде бы больше и не совсем теми же. Цветы на той вот клумбе совершенно изменили краски. Этот плющ, который раньше покрывал всю стену, вдруг неожиданно оказался лишь наполовину выросшим и это придает ему вид какого-то другого сорта плюща. И вот там есть дома. Я никогда их до этого не видел — за рощицей было только открытое поле. Даже гравий на дорожке выглядит еще желтее, чем я думал. И эта комната… Это та же комната. Я знаю этот письменный стол и этот камин, и эти две картины. Но обои совсем другие. Я их никогда до этого не видел — но ведь они же… Пожалуйста, скажите мне, где Тельма… Я хочу ей объяснить… Я, должно быть, немного сошел с ума.
Она твердо положила свою ладонь на его.
— Нет, — решительно сказала она. — Что бы то ни было, я совершенно уверена, что это — не то.
— Но что же тогда?.. — он внезапно замолчал и прислушался, слегка наклонив голову. Звук нарастал. — Что это? — спросил он с беспокойством.
Миссис Долдерсон сжала его руку в своей.
— Все в порядке, — сказала она так, будто это был ребенок. — Все в порядке, Артур.
Она могла почувствовать, как его напряжение росло по мере усиления звука. Он пронесся как раз над их головами, на высоте чуть меньше тысячи ярдов, повизгивая реактивным мотором, с грохотом, оставляя за собой сжатый воздух, постоянно содрогаясь, все тише и тише по мере удаления.
Артур видел его. Следил, как он исчез. Его лицо, когда он обернулся к ней, было белым от испуга. Каким-то странным голосом он спросил:
— Что… что это было?
Тихо, как бы стараясь его успокоить, она ответила:
— Просто аэроплан, Артур. Такие уж это жуткие, беспокойные штуки.
Он бросил еще взгляд на удалявшийся самолет.
— Но я видел аэроплан и слышал его. Он не похож на этот. Шум от него, как от мотоцикла, только погромче. Это же было ужасно! Я не понимаю… Я не понимаю, что случилось… — его голос звучал жалобно.
Миссис Долдерсон только хотела ответить, как поймала себя на внезапной четко возникнувшей в ее сознании мысли о том, как Харольд говорил об измерениях, что они могут сдвинуться в различные плоскости, будто это было еще одно измерение. Толчок интуиции, и она поняла — нет, поняла — это было слишком неточно, ощутила всем существом своим, что это было именно так. Но, воспринимая, она почувствовала свое поражение. Она снова взглянула на молодого человека. Он все еще был в напряжении, слегка дрожа. Он думает, что сходит с ума! Она должна остановить его. Это нельзя было не сделать помягче, но как же избежать по возможности резкости?
— Артур, — сказала она быстро.
Он растерянно посмотрел на нее. Она намеренно заставила свой голос звучать оживленнее.
— В буфете ты найдешь бутылочку бренди, пожалуйста, достань еще и два стакана, — приказала она.
Он подчинился как во сне. Она наполнила бренди треть стакана для него и плеснула на дно для себя.
— Выпей это, — сказала она Артуру. Он сомневался.
— Ну же, — скомандовала она. — Тебя что-то взволновало, а это пойдет тебе на пользу. Я хочу поговорить с тобой, но не могу же я это сделать, пока ты соображаешь только наполовину.
Он отпил, слегка кашлянул и снова сел.
— Допей это, — твердо сказала ему она.
Он допил. Тотчас же она поинтересовалась:
— Теперь чувствуешь себя лучше?
Он кивнул, но ничего не сказал. Она приняла решение и осторожно перевела дыхание. Отбросив весь свой оживленный тон, она спросила:
— Артур, сказки мне, какое сегодня число?
— Число? — удивленно произнес он. — Да пятница сегодня… или… 27 июня.
— А какого года, Артур? Какого года?
Он полностью обернулся к ней.
— Но я же не сумасшедший, на самом деле. Я знаю, кто я, где я, я думаю… Что-то произошло с вещами, а не со мной.
— Все, что я хочу от тебя услышать — это год, Артур.
В ее голосе вновь послышалась повелительная нотка.
— 1913, конечно, — сказал он, непрерывно глядя ей в глаза.
Миссис Долдерсон перевела взгляд на цветы. Она нежно кивнула. Это был тот самый год, и это была пятница: странно, что она это вспомнила. Это вполне могло быть и 27 июня… Но конечно же, пятница летом 1913 года был тот день, когда он не пришел… Все это было так давно, так давно…
Его голос окликнул ее. Он дрожал от беспокойства.
— Почему, почему вы меня об этом спрашиваете, о том, который год, то есть?
Его брови изогнулись, глаза были полны нетерпения. Он был так молод. Ее сердце страдало за него. Она снова положила свою руку, такую тонкую и слабую, на его сильную и большую.
— Мне кажется, я знаю, — сказал он прерывающимся голосом. — Это… не знаю почему, но вы не спросили бы меня, если бы не… Странно как-то вышло, ведь правда? Каким-то образом это больше не 1913 год — вот что вы имели в виду? То, как выросли деревья…, этот аэроплан… — он остановился, уставясь на нее широко открытыми глазами.
— Вы обещали мне сказать…, пожалуйста, пожалуйста… Что это за место?
— Бедный мой мальчик, — пробормотала она.
— О, пожалуйста…
Из-за обивки стула, стоявшего перед нею, торчала "Таймс" с наполовину решенным кроссвордом. Неохотно она вытащила газету, сложила ее и протянула ему. Его рука дрожала, когда он брал ее.
