Ирина Ванка - Секториум
— Где вы? — спросил Миша, когда смог подняться с матраса. Он вышел в коридор и осмотрелся. — Ага! Спрятались! Кости мне перемывают… А работать кто будет?
— Как вы себя чувствуете, Михаил Борисович? — спросил Сириус, но Миша показал ему кулак.
— Не дождешься!
Миша был гол до пояса, мокр, зол, бледен, но решителен, как никогда.
— Джон! Немедленно выгони корабельных из отсека, а ты… идем со мной. У тебя сегодня рука легкая.
— У меня? — удивилась я.
— Тоже надеялась, что я протяну копыта? Всем заявляю: не дождетесь! Бездельники!
Пока Миша хворал, вернее сказать, отлеживался после неожиданной боли в области грудной клетки, корабельные баловались за компьютером. Приглядевшись, можно было заметить над панелью их длинные «лапки». Компьютер глючил.
— Эти два пьяных урода запороли связь, — сделал вывод Миша. — Больше ни капли не получат. Разболтали мне всю панель. Я им щупальца оторву! Так и знай, оторву и на пол кину! И вообще, здесь надо прибраться. Что за хлам в коридоре? Почему бардак кругом? — Миша пнул футляр от креокамеры.
— Потому что ты дежурил, — напомнила я.
— Сядь, — сказал он и придвинул меня к компьютеру вместе с креслом.
В поле экрана по-прежнему маячила белая планета.
— Ну-ка, рискни сделать еще один запрос связи с Землей.
— Сиги нас за это депортируют из Галактики!
— Делай, — настаивал Миша, — а ты изыйди с глаз моих… — зашипел он на Имо, который возник в дверях.
— Нас расшифруют! Ты хочешь превратить Землю в место паломничества? Сделать из нее египетскую пирамиду?
— Делай, что сказал!
Миша побледнел, у него опять участился пульс, он принял горсть таблеток, которые показались ему приятными на вкус.
— Ксюши могло не быть на работе.
— Причем здесь работа? — Миша устроился рядом. — У нее выход с персоналки на все телефоны. Не сможет ответить — перешлет сигнал, если, конечно, жива.
— Ерунду говоришь. Она под наблюдением Секториума. Что значит, «если жива»? Кто ей разрешит умереть? Связь могла оборваться в дороге.
— Не могла, — стоял на своем Миша.
Ответа не было уже минуту.
— Долго ты ждал сигнала в прошлый раз?
— Прилично. Лучше рассказывай что-нибудь, пока я опять не завелся, — попросил он и забарабанил пальцами по подставке панели. — Веселенькое что-нибудь рассказывай.
— Не знаю…
— Рассказывай, как тебе удается дрыхнуть сутки напролет? Такие интересные сны, что проснуться не можешь? Рассказывай сны. Рассказывай, что хочешь, только не молчи.
— Сегодня снился Костолевский.
— Кто?
— Игорь Костолевский в гости приходил. Пообщаться. Это тебе интересно?
— Как пообщаться? Духовно или физически?
— Не знаю. Вел себя интеллигентно. Руки не распускал. Думаю, что духовно…
— Естественно, о чем с тобой общаться физически? Нет, мать, с тобой определенно что-то не так. Знаешь, зачем он к тебе приходил? Затем, что тебя возбуждают только артисты и гуманоиды.
— Но ведь Костолевский — не гуманоид!
— А ты знаешь? Ты его родословную проверяла?
— Господь с тобой!
— Ты что, с ним в жизни знакома?
— Только во сне.
— И он все равно пришел к тебе. Заметь, не к кому-нибудь…
— Пришел, — подтвердила я. — Думаешь, я сама не удивилась? Я ему говорю: «Сейчас родители вернутся, а у меня дома Костолевский. Представляешь?» Он говорит: «Представляю. Чего ж тут не представить?» Вот и все знакомство.
— Ах, вы уже на «ты»?
— Ну, я же не виновата, что он приснился.
— Почему, скажи на милость, мне не снится подобная дребедень? Я тебе скажу, почему, — ответил он тут же. — Потому, что я нормальный, здоровый, психически уравновешенный мужик, а ты… — он указал на расстегнутый корпус креокамеры, лежащей поперек коридора, — еще раз подцепишь во сне химеру, пеняй на себя. Я тебя с ней вместе в этот гроб упакую. Поняла?
Физиономия Имо опять появилась под аркой.
— Изыйди! Сгинь, нечистый! — повторил Миша и снова обратился ко мне. — Ну, так что?
— Что?
— Пришли родители, а у тебя Костолевский…
— Мы же ничего такого не делали.
— Нет, старуха, ты иногда меня поражаешь. К ней пришел мужик… Вай, хабиби, какой мужик! А она ничего такого не делает, еще и гордится собой.
Значок «отбой связи» положил конец Мишиному словоблудию. Развлекать его дальше не имело смысла. Миша снова был на пороге стресса. Мы замолчали. На тишину в дверях собрался весь экипаж.
— Вам прилечь бы, Михаил Борисович, — посоветовал Сир.
— И то верно, — согласилась я. — Мертвая планета никуда не денется.
Геоид с остывающим ядром был похож на глыбу камней. Химический анализ показал преобладание железа и никеля, а в атмосфере — углекислоты. Планетарный диаметр вполне соответствовал земному. Ни одного массивного спутника, только орбитальный мусор. Облака повторяли рельеф и лежали неподвижно, когда их не мяло порывами ветра. Со стороны планета действительно могла показаться белой, словно слепленной из ваты. К тому же, пригодной для жизни, если реставрировать атмосферу. Температура в световом экваторе достигала двадцати градусов по Цельсию, в теневом — минус тридцати. На полюсах держалась вечная мерзлота, а на светиле — глиосомный имплантант, такой же, как на Солнце. Той же мощности и, вероятно, того же производства. Количество орбитального мусора примерно соответствовало полутора лунным массам и увеличивалось за счет метеоритных атак, хвостов комет, блуждающих в системе. Никаких признаков цивилизации, ни прошлой, ни настоящей.
— Я не увижу через приборы, — сказал Джон. — Надо подойти к планете, тогда смотреть.
Идея мне не понравилась, но корабль уверенно стоял в системе. Приборы не обнаружили опасности, не нашли противопоказаний для выхода в космос. Вблизи геоида не нашлось даже признаков обитания «белой расы». Стерильная космическая мертвечина. Зонд отработал и вернулся. Система была похожа на учебную картинку энциклопедии, идеальна, за исключением гелиосома, под которым мы родились и прекрасно себя чувствовали, но я не успокоилась:
— Одного Джона туда не пущу!
— И я пойду, — заявил Имо.
— Вас вдвоем не пущу тем более!
— Перестань, мать, — сказал Миша. — В «стакане» еще никто не угробился. Пускай посмотрят.
— Не хочу, чтобы мои дети были первыми.
— Да, брось! Нормальная работа. Хочешь, я пойду с ними?
Мишу никто не взял. Сириуса тоже не пустили в капсулу, потому что в разведке от него пользы не было. От Имо пользы было еще меньше, но он, как командир, имел право не мотивировать свои глупые поступки. Впрочем, он себе позволял и, не будучи командиром. Все, кроме меня выразили желание совершить прогулку, хотя, по совести сказать, это была работа контактера. Лезть в капсулу надо было мне. Я имела право выбрать ассистента среди экипажа, более того, в экстремальной ситуации только контактер мог взять на себя обязанности главнокомандующего, которому обязаны подчиняться все «генералиссимусы» мирного времени. Но отсутствие жизненной ауры планеты не вовремя меня деморализовало.
