Анатолий Днепров - Глиняный бог
Мать поднялась во весь рост и подошла к сыну.
— Милый, что ты говоришь? И как ты говоришь?
— Что?
— Ты сказал: “Вы, люди…”
— Да, я так сказал.
— Но ведь…
— А, понимаю. Я имел в виду людей, которые бессильны анализировать события, от которых зависит их жизнь… Если бы отец и ты перед отъездом из Иокогамы подумали хоть капельку, ничего такого не случилось бы. Вы бы никогда не поехали в Нагасаки, потому что этот город был обречен так же, как и Хиросима.
— Но мы ничего не знали!
— О, но это так было легко сообразить. Достаточно было взять карту Японии и карту расположения американских авиационных баз, напечатанную во всех газетах. Судьба Нагасаки вычислялась просто, как по таблице умножения. Я уверен, что большинство людей терпят несчастье из‑за своей интеллектуальной недостаточности.
— Леонор! Не смей так говорить!
Леонор посмотрел на мать удивленно.
— А разве я что‑нибудь плохое сказал?
— Ты, ты… Разве можно говорить, что у твоего отца…
— Интеллектуальная недостаточность? Неспособность к строгому анализу? А что здесь такого?
— Замолчи! Ты бездушное, холодное существо. Всякий раз, когда я рассказываю тебе о тех страшных днях, ты начинаешь меня мучить. Зачем? Почему?
Анна упала на диван и спрятала лицо в подушку. Леонор некоторое время с интересом смотрел на свою мать, после, вздохнув, произнес про себя:
— Этого я не понимаю. Просто не понимаю.
2
Через неделю Леонора принимал директор гимназии господин Штиммер. Мальчик стал перед письменным столом и смотрел на директора своими голубыми пытливыми глазами. Генрих Штиммер провел рукой по совершенно седой голове и ласково улыбнулся, по–видимому ожидая ответной улыбки.
— Удивительный случай, Леонор. Такого в нашей гимназии никогда не было, — начал директор.
— И никогда не будет, — прервал его юноша.
— Что?
— Того, о чем вы собираетесь мне сообщить.
Штиммер зябко поежился в своем кресле. Он всегда чувствовал себя неловко в обществе этого странного гимназиста. Ему всегда казалось, что тот наделен удивительной, дьявольской проницательностью.
— Тебя кто‑нибудь предупредил?
— Нет. На эту беседу я рассчитывал давным–давно. Фактически по данному поводу вы должны были вызвать меня по крайней мере месяц назад.
Штиммер вскочил на ноги.
— Ты подслушивал? Подсматривал в щелку?
Леонор слабо улыбнулся.
— Нет. В этом не было никакой необходимости. Во–первых, делать мне в гимназии нечего. Вы, так же как и я, хорошо знаете, что курс наук по программе я изучил еще два года назад и сейчас делаю на уроках все, что мне заблагорассудится. По существу, за эти годы я разделался с университетским курсом математики и физики. Во–вторых, мое присутствие в вашем учебном заведении очень усложняет положение преподавателей. И в–третьих, этот американец, Стенли Коллар, атакует вас уже полгода, чтобы вы отдали меня ему. Кстати, он подходил со своими предложениями несколько раз и ко мне. Я знаю, что, если я соглашусь работать у них, вы выдадите мне аттестат без сдачи экзаменов.
По мере того как Леонор говорил, директор гимназии все глубже и глубже забивался в угол кресла. Его взгляд беспокойно бегал по сторонам. Мальчишка точь–в–точь повторял его собственные мысли. Он был не в состоянии ему ничего возразить. Он только спросил:
— Ты согласен, Леонор?
— У меня нет другого выбора.
— То есть?
— Зачем вы спрашиваете? Вы ведь знаете, что мы с матерью одиноки.
— Но это связано с поездкой в другую страну.
— Я знаю. Если я им нужен, они повезут меня за свой счет.
— Да, конечно, — оживился Штиммер. — Условия труда прекрасные. Оплата очень высока. Работа чрезвычайно интересная.
Лицо юноши не выражало ровным счетом ничего. Он, казалось, весь ушел в себя, думая свои собственные думы.
— …И я понимаю, Леонор, как тяжело привыкать к новой обстановке и особенно к чужим людям! — патетически воскликнул директор.
— Что вы сказали? — как бы проснувшись, спросил Леонор.
— Я говорю, на первых порах тебе будет трудно привыкнуть к другой обстановке и к другим людям. Человек вдали от родины…
— У человека родина — Земля, — сказал Леонор.
— Ну а друзья, товарищи?
— Эти дурачки из нашего класса?
Штиммер вскочил на ноги.
— Вы забываетесь, господин Гейнтц! Не воображайте, что вы необыкновенная личность! Я‑то знаю, что ваша гениальность напускная! У вас нет никакой скромности!
Леонор пожал плечами и повернулся к директору спиной.
— Стойте! Вы не смеете так уходить!
— Мне больше здесь делать нечего.
— То есть…
Глаза старика Штиммера выкатывались из орбит. Повернувшись, Леонор насмешливо заметил:
— Странный вы человек, господин Штиммер. Вы меня вызвали для того, чтобы уговорить принять предложение американца. Теперь, когда мы поняли друг друга, вы почему‑то злитесь. Где здесь логика?
— Какая логика! Как вы смеете со мной так разговаривать! Вы, вы…
Леонор посмотрел на директора гимназии, как на диковинный экспонат в музее.
Затем он сделал несколько шагов к двери и произнес:
— Скажите господину Коллару, что я согласен ехать куда угодно и когда угодно.
Во дворе его окружили одноклассники.
— Ну как, гений, зачем он тебя вызывал?
— Я уезжаю в Америку, — нисколько не смутившись своего прозвища, ответил Леонор.
— Да ты и впрямь представляешь какую‑то ценность для этих янки. Говорят, они никогда деньги зря не тратят.
— Конечно. Я постараюсь продаться как можно выгоднее, — заметил Леонор без тени смущения.
— Не очень‑то хорошо звучит — “продаться”, а?
— В вашем мире вообще ничто хорошо не звучит. Но уж если он так глупо устроен, то ничего не поделаешь.
— Почему ты говоришь “в вашем мире”, Леонор? Он такой же наш, как и твой.
Юноша на секунду задумался, внимательно осматривая собравшихся вокруг него товарищей.
— И все же этот мир ваш, а не мой. Все вы миритесь с его невероятно дикими и глупыми порядками. А я нет. Но я ничего один не могу поделать.
— А как бы ты преобразовал этот мир, Леонор?
Тот пожал плечами и ничего не ответил. Отойдя от толпы ребят несколько шагов, он вдруг повернулся и крикнул:
— Никогда не читайте газет. Не верьте ни одному слову наших политических деятелей. Они глупы и тщеславны. Старайтесь глубже понимать законы природы и законы человеческого общества. В самом захудалом учебнике по математической экономике больше смысла и пользы, чем в сотнях томов, написанных словоохотливыми дураками, которые проектируют земной рай, построенный из бестелесных идей и остроумных изречений. Помните закон сохранения материи. Если, ничего не создав, вы что‑то для себя получили, значит, вы украли. Не забывайте и закон сохранения энергии. Если вам что‑то досталось без затраты труда, значит, где‑то на вас работает раб. Никогда не забывайте подводить строгий баланс человеческого счастья и несчастья. Научитесь его измерять, и тогда все станет понятным.
