Роберт Шекли - Десятая жертва (сборник)
– Частного детектива? – Эмилио негромко присвистнул. – Смахивает на то, что ты и вправду очень нужна Максу.
– Он такой дурачок! – улыбнулась Аврора.
– Ну что ж тут скажешь? Ужасно не хочется тебя отпускать. Все одно прими поздравления, детка. Как Макс провернул это дельце?
– Толком не знаю. По-моему, он давно работал в этом направлении.
– Это имеет отношение к слухам насчет слияния Макса с «Дартуа»? – поинтересовался Эмилио самым невинным тоном.
– А ты где об этом слыхал? – воззрилась на него Аврора.
– Знаешь же, земля слухом полнится, – пожал Эмилио плечами.
– Я дел Макса не знаю, но это меня не удивило бы.
– Ну, ладно. На обед-то у тебя время есть? Или хотя бы на глоточек-другой?
– Ты же знаешь, я бы с удовольствием, – ответила Аврора, – но у меня и вправду еще масса дел. Позвоню, когда вернусь. А пока жди открытку из Парижа!
Она торопливо чмокнула его в щеку, грациозно помахала ручкой и упорхнула. Подозвав такси, швейцар усадил Аврору в машину и положил туда же ее чемодан. Эмилио проводил отъезжающее такси взглядом, улыбаясь, но отнюдь не от радости.
Эмилио осушил бокал, расплатился и направился к телефону в конце стойки, чтобы кое-куда позвонить. Поговорив пару минут, покинул бар и на такси поехал в офис АБН. По пути снял свой крикливо-яркий галстук и причесался по-другому, так что на Уорт-стрит из машины выбрался рядовой гражданин, а не уличный повеса с вульгарным вкусом, воспитанным на фильмах Микки Рурка.
Старший инспектор Аллан Вудроу – долговязый, с впалой грудью – праздно дожидался приезда Эмилио в своем кабинете за письменным столом, заваленным бюллетенями о числящихся в розыске.
– Так что же стряслось, Эмилио? – он поднял глаза на вошедшего.
– Дело Макса Розена. Наконец-то наметился сдвиг. Его подружка едет в Париж.
– И?
– Ну, по-моему, затевается что-то крупное.
– Например?
– Макс – оптовик. Полагаю, он налаживает канал сбыта кокаина во Франции.
– Возможно. И?
– Эта его дамочка. Она наверняка доставит ему часть продукта.
– Что ж, не так уж сложно организовать ее обыск на французской таможне.
– Повезет не она, а тот тип, что будет с ней. Частный детектив. Он повезет. Яснее ясного, для этого его и взяли. В роли ходока. И для охраны, когда товар окажется в Париже.
– Может, ты и прав, Эмилио. Но это еще под вопросом. Это ведь лишь предположения?
– Думаю, достаточно основательные, чтобы предупредить Париж.
– Это не проблема. Мы с ними уже работали.
– Однако я не хочу, чтобы они сцапали этих двоих на таможне. Пусть пропустят и организуют за ними слежку. Нет смысла арестовывать всего-навсего ходока, когда мы столько времени убили, разрабатывая это дело. Даже от подружки торговца наркотиками проку мало. Нам нужен сам Макс, кое-кто из его коллег, а то и рыбка покрупнее, если мы сможем до нее добраться. Хотелось бы поглядеть на тех, кто сбыл наркотики Максу.
– А ты уверен, что наркотики будут?
– Уверен. У меня свои источники. Так что насчет этого?
– Что насчет чего? Попросить Париж о сотрудничестве мы можем. Может, они даже организуют «хвост», если хорошенько попросить. Чего еще ты хочешь?
– Хочу отправиться туда лично. Я разрабатывал Макса Розена почти два года. Хочу поучаствовать в облаве.
– Эмилио, ведь ты даже не знаешь французского!
– Зато знаю, что делаю. Не верю я этим французам, они все провалят. Сколько уж раз они садились в калошу, забыл?
– Эмилио, мы и сами не раз садились в калошу.
– Я – нет. Я уж позабочусь, чтобы все прошло гладко. И хочу участвовать в финальной облаве.
– Извини, не могу санкционировать подобное.
– Тогда можешь дать мне отпуск?
– Что ты этим хочешь сказать?
– Я работаю под личиной довольно давно. Время брать отпуск. Полечу в Париж за свой счет.
– Эмилио, мысль явно неудачная.
– Просто подпиши мои бумаги, ладно? Я звоню в «Эр Франс».Глава 22
В средине дня Найджел и Жан-Клод снова встретились в «Ля Пи Ажиль».
– Прежде чем перейти к дальнейшему, надо сделать пару вещей, – сказал Найджел. – Надо где-нибудь разжиться деньгами. У меня нет даже на метро. Зато есть идея.
– Какая же?
– Хоб прилетает завтра. Привезет товар с собой. Ясное дело, его подставили. Надо что-то предпринять.
– Позвони ему, – предложил Жан-Клод. – Ты ведь еще можешь пользоваться телефоном там, где остановился? Позвони ему и предупреди.
– Не пойдет. Ты же знаешь Хоба. Горячая голова. Он тут же вывалит все на того, с кем имеет дело с нью-йоркской стороны. Сделку аннулируют, и хорошо, если не аннулируют его самого. Давай обойдемся без него. А это припасем на другой раз с кем-нибудь другим.
– Ну и что? Зато Хоб будет в безопасности.
– Этого мало, старичок. Причина, по которой Макс платит ему так много денег за сопровождение женщины в Париж, заключается в том, что он, вольно или невольно, играет роль курьера. Весь смысл операции заключается в том, что Хоб должен доставить посылку во Францию. Если он этого не сделает, платы не будет.
– И мы останемся без денег, – задумчиво проронил Жан-Клод.
– Хуже того, глупая ты башка! Он не сможет оплатить свою фазенду. И потеряет ее.
– А-а, будет жаль, конечно.
– Жаль, да еще как жаль! И не только Хоба. Эта фазенда ведь и наша тоже.
– С чего ты взял?
– Ты же слышал, он довольно часто это повторяет. Эта вилла для всех друзей Хоба. Она принадлежит нам всем. Он понимает это совершенно буквально. Он считает, что обязан обеспечить место для жилья, но не считает его исключительно своей собственностью.
– Ну ладно, значит, вилла и наша тоже. И что с того?
– Эта фазенда – наша страховка, Жан-Клод, место, куда мы можем отправиться, когда пролетим по всем статьям, когда станем чересчур хилыми, чтобы нас наняли хоть на какую-то работу, и чересчур старыми и противными, чтобы привлечь хоть какую-нибудь женщину. Это место, где мы сможем бесплатно доживать свой век. Это наш дом престарелых, наши зимние квартиры, наша тихая гавань, единственное надежное пристанище, другого у нас никогда не будет. Наше место под солнцем. Наше! Вдолби это себе в голову. Не только Хоба. И наше тоже.
– Ты в этом уверен?
– Ты же знаешь Хоба. Ты довольно много раз слышал, как он говорит об агентстве и фазенде. И что же ты думаешь?
Склонив свою узкую голову с зачесанными назад, набриолиненными черными волосами, Жан-Клод задумчиво шевелил губами. Кончик его кинжального носа дергался. Присмотревшись, можно было бы разглядеть мысли, выскакивающие на шиферно-серые дисплеи глаз. Он принялся вслепую шарить ладонью, и Найджел вложил в его пальцы одну из последних «Диск Блё». Настал критический момент.
Закурив, Жан-Клод выпустил сквозь ноздри две тоненькие струйки дыма. И выдохнул:
