Михаил Емцев - Падение сверхновой (сборник)
— Кроме того, они дали возможность заработать ребятам из сатирических журналов, сэр.
— Да, да, Фрэнк, именно так. Но, с вашего позволения, я продолжу. Итак… ну, да чего там! Одним словом, Фрэнк, вы поедете в Сахару.
— Куда?
— В Сахару. Сейчас я вам все объясню. Мне не нужно, чтоб вы что-то там открыли. Отнюдь нет. Важно, что вы поедете… Поедете на джипе вдвоем с шофером. Он же — радист. А мы будем с тревогой следить за вашей судьбой, плечи шефа затряслись от смеха, точно застывшее желе.
— Да, но почему именно туда, почему в пустыню?
— Я помню, что вы недавно дали материал о гипотезе одного ученого. Это, кажется, о тектитах?
— Да, сэр.
— Так вот. Он утверждает, что где-то там еще до Адама был космодром или что-то в этом роде. Ну, вы и поедете проверить эту гипотезу. Так?
— Я не знаю, как насчет роста тиража. Но даже если он возрастет, этим вы опять-таки будете обязаны русским. Они много работали над происхождением тектитов.
— Не только. Не только им. Вам также, Фрэнк, ведь мы будем с волнением и тревогой следить за вашей судьбой.
— Вряд ли даже самая лучшая экспедиция сможет подтвердить или опровергнуть это предположение… Вряд ли.
— Этого и не нужно, йети тоже не нашли. Да и поиски Ливингстона были только предлогом.
— Предлогом? К чему?
— Бизнесу, Фрэнк. Будь то новые колонии или престиж газеты. Первое, конечно, важнее.
— Да, но теперь…
— Теперь один уговор. Никаких путевых впечатлений, никакого местного колорита. Материал начнете давать по прибытии в пустыню. Мы договорились с французскими властями (вы поедете через Алжир), что вы и словом не обмолвитесь ни об «ультра», ни о взрывах в Сахаре.
— Моя специальность наука, сэр!
— Атомная бомба тоже наука. Поэтому ни-ни! Только тектиты, только древние находки и всякие сумасбродные предположения.
— Сэр?
— Я шучу, Фрэнк. Материал будет оплачиваться соответственно. После возвращения двухмесячный отпуск. А сейчас идите к Патрику. Он все оформит. Да… когда все будет готово, зайдите попрощаться.
Еще несколько часов назад термометр показывал шестьдесят. Но зашло солнце, и на пустыню опустилась холодная страшная ночь. Ни ветерка, ни звука. Только бесстрастно блистают звезды, отраженные мерайей, — ровной блестящей площадкой, покрытой кристалликами гипса, только прошелестит фаланга или засвистит ящерица.
Фрэнк стоял у входа в палатку и курил свою неизменную прямую трубку из шотландского вереска. Его высокая худощавая фигура отбрасывала черную тень, изломанную застывшей песчаной зыбью.
Всюду песок, думал Фрэнк, навязчивый нудный песок, застревающий в глазах, скрипящий во рту. А ведь он не бесплоден, — и мысли Фрэнка унеслись на юг. Туда, где катит свои воды широкая и полноводная Конго.
Если бы там, где кончаются жаркие тропические болота, где вместо сырых тропических лесов реку сжимают высокие скальные берега, если бы там, в узком ущелье Стенли-Гил, построить высотную плотину? Как широко разлилась бы Конго! Уже не река, а огромное пресноводное море скрыло бы под толщей воды весь этот рассадник малярии. Потом, когда вся низменность была бы затоплена, вода устремилась бы в один из притоков великой реки.
Фрэнк видел, как бурный поток заставил реку повернуть вспять и понесся к каналу. Белой пеной вскипает кофейного цвета вода, крутит водовороты; как красавица заплетает косу, переплетает река темные струи. И бежит, бежит, чтобы шумным водопадом низвергнуться в котловину озера Чад.
Чад тоже станет пресноводным внутренним морем, думает Фрэнк, и чудится ему в блеске мерайи зеркальная гладь воды. Вокруг него, как тысячи лет назад, когда жили древние рыбаки — алассарасы, зашумят зеленые саванны. Из возрожденного моря Чад — как это прекрасно звучит, море Чад! — вода устремится в русла давно отшумевших рек, бесчисленные уэды. Так родится великая река — второй Нил, который понесет воды Конго в Средиземное море. Сахара тогда преобразится! Вот этот сухой и страшный песок-сероцвет превратится в самую плодородную почву в мире! И зашумит сад над новой Африкой!
Фрэнк поежился и, присев на корточки, зажег спиртовку.
— Хелло! Майкл!
Из палатки послышалось сонное ворчание.
— Вы спите?
Ответом было равномерное, как прибой, посапывание.
А будет ли это когда-нибудь? — подумал Фрэнк, наливая в кофейник воды. Наверное, будет. Ведь строят же русские плотину в Египте. У них все по-иному, у этих русских… Еще недавно они были нашими союзниками, почему бы теперь нам не заключить новый союз, не объединить силы в борьбе с пустыней, с космосом?
В палатке затрещал будильник.
Нужно растормошить парня, иначе он не встанет, решил Фрэнк и на четвереньках полез в палатку.
— Ну, вставайте же, Майкл! Вам пора на дежурство. Я сварил кофе.
В призрачном синеватом огне спиртовки, тысячекратно преломленном в кристаллах гипса, можно было видеть, как из палатки высунулось распухшее и помятое, добродушное и классически ленивое лицо шофера Майкла Ифкина.
Если взглянуть назад, можно увидеть, как до самого горизонта уходят постепенно суживающиеся узорчатые отпечатки шин. Если посмотреть вперед, то не увидишь даже этого. Только пески, недвижные страшные пески, пески до самого горизонта, до самой туманной дымки.
— А ведь здесь раньше жили люди, Майкл.
— Вы шутите, сэр? — одну руку шофер держал на руле, другую то и дело поднимал, чтобы стереть с лица пот.
— И не думаю. Три тысячи лет назад здесь шумели базары больших городов. По улицам неслись легкие колесницы, гривы лошадей были завиты в мелкие колечки и выкрашены охрой.
Шофер недоверчиво пожал плечами.
— Это правда, Майкл. Можете не сомневаться. Об этом рассказали нам изображения невиданной красоты, высеченные на скалах.
— Мы увидим их?
— Мы увидим другое. Помните, две недели назад мы повстречали старика из племени Тай-ток?
— Того оборванца, с которым вы болтали по-французски?
— Он не оборванец. Это потомок древней расы. Когда наши предки ходили в шкурах, его пращуры жили в больших городах, спали на ярких коврах, ели на чеканной серебряной посуде.
Фрэнк снял темные очки, провел мокрым от пота платком по лбу и переносице, и вновь надел их. Курить ему не хотелось, не хотелось даже пить тепловатое «пепси». Вот если бы можно было попасть в прохладную тень, разуться и выпить стакан шипящей, взрывающейся серебряными пузырьками газа минеральной воды со льдом!
— Кстати, этот старик князь или что-то в этом роде.
— Да ну? — Майкл неосторожно притронулся пальцем к какой-то металлической штуковине, и сейчас же засунул палец в рот.
