Евгений Иорданишвили - «На суше и на море» - 64. Фантастика
— Хорошо, — согласился Мергенов, шагая за врачом. — А он как, очень плох?
— Как вам сказать… — врач пожал плечом, покосился на Мергенова. — Случай тяжелый и редкий: поражение необычного характера.
— Излечимо?
— Вилис Густавович не теряет надежды… Вот, вторая палата. Только напоминаю: не больше десяти…
С гулко бьющимся сердцем, на цыпочках Мергенов вошел в палату и сразу же услыхал хрипловатый голос Игоря Петровича:
— Ну чего, чего крадешься, как кот к мыши!
— Здравствуйте, — сказал Мергенов, силясь сдержать улыбку.
— Здорово, брат. Присаживайся.
— Как вы изменились!
— Все течет, все меняется… А кое-что и остается, верно?
— Я уже не ожидал вас увидеть — сколько времени прошло!
— Честно говоря, я тебя тоже. Тем более, что и рана у тебя была не из веселых, и флягу с радиоактивной водой я позабыл от тебя убрать.
— Так ведь вода меня и спасла!
Мергенов вкратце сообщил о находках в Синем Лесу. Игорь Петрович сказал:
— То-то я удивляюсь, что меня излучения не берут! Вот, оказывается, в чем дело. Подай-ка мне, пожалуйста, вон ту пачку!
— Вы же не курите!
— Справедливо. Но это специальные. Мне их медицинский бог собственноручно изготовил. Говорит, для предварительного лечения. А теперь я вижу, что он просто цену себе набивает, меня предварительно уже вода вылечила, верно?
— Игорь Петрович! — проникновенно сказал Мергенов. — А, Игорь Петрович…
— Не выйдет! — весело и быстро откликнулся Игорь Петрович. — Мне медицинский бог запретил. Вон и дежурный уже в дверь поглядывает, намекает, что, дескать, пора…
— Ну, Игорь Петрович! Хоть немножко!
— Ладно, а то ты еще умрешь от неудовлетворенного любопытства. Только без подробностей. Все подробности — почтой.
Приступ сухого лающего кашля сорвал Игоря Петровича с подушки, согнул вдвое. Мергенов испуганно бросился на помощь, не зная, что, собственно, нужно делать, как помогать. Игорь Петрович остановил его движением руки, с трудом отдышавшись, лег. Нос его заострился, лицо позеленело.
— Вот, брат, какая история, чуешь? «И раздался глас трубный в Иерихоне…»
— Здорово вас! — стыдясь собственного бессилия, Мергенов говорил почти шепотом.
— Ты меня не отпевай, рано отпевать! — сказал Игорь Петрович. — Ишь, нашелся жалельщик!.. А то сразу за дверь выставлю. Понял?
Мергенов улыбнулся.
— Ты не улыбайся. Я серьезно говорю. Кое-кого я уже наладил таким манером.
— Да я не улыбаюсь, — сказал Мергенов, с трудом подавляя улыбку. — Я слушаю.
— Ну то-то!.. Что тебя в основном интересует?
— Я даже не знаю… Все интересует: куда вы пропали, где были, как в Безмеинскую пещеру попали, что…
— Стоп, стоп! А где уговор?
— Да вы хоть в общих чертах… Самое интересное…
— Интересного, брат, много было. Я ведь солидное путешествие под землей совершил.
— А под землю как попали?
— Под землю меня ящер уволок.
— Как же наши нору не нашли?
— Правильно, не нашли, потому что ее нет. Сей уважаемый монстр умеет проникать сквозь песок, как ящерица-круглоголовка, только еще быстрее. Этим путем он и меня тащил. Только я, как новичок, немного задохнулся, пока мы до подземной галереи добрались.
— Вот это ловко! — восхищенно и недоверчиво воскликнул Мергенов — Ну, а дальше?
— Не совсем ловко! — усмехнулся Игорь Петрович. — Но в общем добрались. А дальше началось путешествие и разные приключения. — Ты уже знаешь, что мы с тобой нашли монацитовые пески?
— Знаю. Очень торием богаты. В Академии удивляются, говорят, что слишком большая насыщенность.
— И больше ничего не говорят?
— А что должны говорить?
— Мало ли что… Например, что обогащение песков произошло искусственным путем.
— Шутите, Игорь Петрович! — не выдержал Мергенов. — Кто же их обогащал?
— Может быть, тот, кто построил Город Железных Пещер. Или тот, кто перекрыл русло древнего Узбоя и заставил Аму-Дарью течь вместо Каспийского в Аральское море.
— Сказка какая-то!
— Похоже, — согласился Игорь Петрович, — но когда в сказке есть огненные столбы, адский пламень и прочие признаки ядерных взрывов, к такой сказке, коллега, можно отнестись и несколько серьезнее, нежели просто к мифическому Харуту.
— Неужели там были люди?!
— Может быть, да, а может, кто-то другой…
— Космические пришельцы?! — Мергенов от волнения даже привстал, опираясь руками о колени. — Космический корабль?…
— Ша! — сказал Игорь Петрович. — Нет там никакого корабля. Кто торопится есть горячий плов, тот обжигается и выплевывает его обратно. И в результате остается голодным. Не станем уподобляться торопливому и пока закончим нашу пресс-конференцию.
— Игорь Петрович! — взмолился Мергенов. — Расскажите хоть, что это за Город Железных Пещер, о котором вы упоминали!
— Устал я немного… Ты, вот что, сходи в Академию… Я им кое-что рассказал — на пленку записали. И планчик набросал. На всякий, так сказать, случай… Жаль, что во время подземного путешествия со мной бумаги не было… Ты, кстати, сумку мою полевую сохранил?
— Я ее не брал!
— Как не брал! Около тебя лежала. В шалаше, рядом с ружьем.
Мергенов виновато вздохнул.
— Сгорел шалаш, Игорь Петрович… Не заметил я сумки.
— И пиджак сгорел?!
— И пиджак… Что-нибудь важное там было?
— Нет, — сказал Игорь Петрович устало. — Теперь это уже не существенно… — Он немного помолчал и спросил! — Помнишь, ты об отце своем говорил? За что его?…
— Я точно не знаю. Он ведь так и не вернулся… Вроде, помогал он тем, кого несправедливо обвиняли, находил оправдательные мотивы… Мне Светлана Леонидовна говорила. Она знала его.
— Какая… Светлана Леонидовна?… — голос Игоря Петровича изменился и дрогнул.
— Самарина. Директор Института минералогии.
— Вот оно что…
Они замолчали. Игорь Петрович закрыл глаза и лежал неподвижно, только пальцы его худой, костистой руки быстро-быстро шевелились, словно перебирали нечто невидимое для Мергенова. А тот смотрел на эти пальцы и каким-то подсознательным чувством понимал, что сказал сейчас что-то очень важное для Игоря Петровича. Но что именно, он не знал.
— Вот оно что… — повторил Игорь Петрович.
Быстрые четкие шаги в коридоре замерли у двери.
Мергенов обернулся. В дверях стояла женщина. Она тяжело дышала, прижимая руку к сердцу, и солнце из коридорного окна пылало на ее голове бронзовым костром.
Несколько секунд царило молчание.
Мергенов глянул на Игоря Петровича и увидел еще более заострившееся лицо и улыбку на серых губах, мучительную и жалкую. Смутно догадываясь о чем-то, он поднялся и пошел к выходу, почему-то сдерживая дыхание.
