Антон Первушин - Война по понедельникам (сборник)
— Неужели война? — не вытерпел Игорь.
— Все-таки нет, наверное, — Гашарти задумчиво покачал головой. — Нас и антиподов разделяют, заметь, тысячи миров, тысячи реальностей, а допустить войну на своей территории вряд ли хоть одна из всех этих реальностей согласится. Но в любом случае, сколь не гипотетична и мистична предлагаемая теория, к возможной встрече мы должны быть готовы. И мы, заметь, готовы.
Серж снова замолчал, но ненадолго, потом встряхнул головой, словно отгоняя мрачные мысли, улыбнулся и с хитрой искоркой в глазах посмотрел на Игоря.
— Что-то совсем мы сегодня с тобой, — заявил он. — Вселенской тоски только здесь не хватало. Так можно весь вечер испортить. Давай-ка лучше партию в «съешку».
— Давай, — повеселел Игорь.
Серж давно собирался научить Бабаева правилам этой игры, но до этого, без сомнения, ответственного мероприятия все как-то не доходили руки.
Гашарти отправился в свои апартаменты и скоро принес пластмассовую коробку, в которой свернутым в трубочку лежало игровое поле и хранился комплект разноцветных фишек.
— Рассказываю правила, — говорил Серж, разворачивая на столике круглое игровое поле.
Поле выглядело как правильная спираль из трех витков; каждый из полувитков был окрашен в свой цвет. Кроме того игровое поле было разбито на клеточки; спираль накладывалась на них, и в каждом витке соответственно клеток было меньше, чем в предыдущем.
— У тебя и у меня по двадцать семь фишек. Выберем вот эти: синие и желтые. Из них, заметь, по три «съешки». Отличить их просто…
Гашарти перевернул, подбросив на ладони, одну из фишек. Оказалось, плоская сторона фишки была окрашена не в черный, как у большинства других, а в темно-фиолетовый цвет. Глядя на фишки сверху, из положения для игры, заметить разницу было невозможно.
— …Когда ты расставляешь фишки на поле, нужно запомнить, где находятся твои «съешки», не раскрывая, естественно, этого секрета противнику. Цель игры — или слопать все мои фишки, или суметь довести все свои до центра спирали — вот здесь красные клеточки. Заметь, и то, и другое сделать очень непросто.
— В начале игры, — продолжал объяснять Гашарти, — фишки выставляются здесь, здесь и здесь по девять штук на каждом из первых трех полувитков. Потом мы поочередно бросаем два кубика. Сумма выпавших очков дает тебе право ходить фишками на соответствующее число клеток как по вертикали, так и по горизонтали в пределах витка. В любой момент ты имеешь право заявить, что «открываешь съешку», демонстрируешь ее мне, после чего объявленная «съешка» проходит в три раза большее количество клеток, чем обычная фишка при той же сумме набранных очков. Но преждевременно «открывать съешку» теорией игры не рекомендуется. По той простой причине, что если я, заметь, побью ее «закрытой», необъявленной, то на полувитке, где это произойдет, снимаются с поля все мои фишки. Понимаешь?
— Ага, — кивнул Игорек. — Что еще?
— В основном, все. Приступим?
— Поехали.
Бросив кубики, они разыграли право первого хода. Затем минут десять играли молча.
Сержу в игре везло. Ему выпадало большее количество очков. Он опережал Игоря почти на целый виток. Одна из фишек Бабаева отставала от фишки Сержа на шесть клеток, и у него как раз на кубиках выпали «двойка» и «четверка». Игорек передвинул свою фишку и протянул руку, чтобы снять с поля фишку Сержа.
— Стой-ка, — сказал Гашарти и ловко поймал Игоря за запястье, потом сам перевернул фишку.
— Попался, — заявил он, улыбаясь до ушей.
Снизу фишка имела темно-фиолетовую окраску. Игорь в один момент лишился пяти своих фигурок. Но особо не расстроился, потому что сам процесс игры доставлял ему большое удовольствие.
Тем более через пару ходов и сам Серж попался на точно такой же трюк.
— Ай-ай-ай, — пробормотал он, качая головой. — А слона я не заметил.
Игра продолжалась.
— Серж, — обратился к своему наставнику Игорек, — ты не мог бы рассказать мне о своем мире? О той реальности, откуда ты родом?
— Могу, — кивнул Серж, бросая в очередной раз кубики и задумчиво наблюдая, как они катятся, выпало «одиннадцать», и Гашарти улыбнулся. — Происхождения, Игорек, я более чем благородного. Мне посчастливилось родиться в том самом легендарном мире, где появилось и набрало силу движение Альтруистов. В мире Альфа.
— Правда?! — не поверил Игорь.
— Правда?! — передразнил его Гашарти со смехом. — Да, из того самого мира. О-о, далекого отсюда, но незабываемого. Моя родина…
— Расскажи мне о нем, — потребовал Бабаев.
— Да тебе на курсах адаптации и так должны были все про него обсказать. С подробностями.
— Всегда интереснее услышать подробности от человека, который оттуда родом. И ты — первый такой. Вот если бы я знал раньше…
— Ну не знал — теперь знаешь. А нового к тому, что тебе известно, я вряд ли сумею добавить. Голографические слайды тебе показывали, учебные фильмы там, да? О чудесах нашего света ты тоже наслышан. О культуре, геополитике и жизненном укладе этносов — тем более. Технологию видел и изучал в действии. А люди, они везде — люди, что тут добавишь?
— Ты хотя бы попытайся, Серж, — настаивал Игорь. — Нам ведь давали информацию и только. Статистика, диаграммы, голая цифирь. Пусть даже не очень у тебя получится. Я ведь ничего толком не видел. Реабилитационный центр, представительство, ну вот еще Питерполис… Расскажи.
— Уговорил, — сдался Серж. — Кстати, твой ход…
Он потер подбородок.
— И что же рассказать тебе, с чего начать?.. Ну скажем, развилка, благодаря которой появился мир Альтруистов, находится в тысяча восемьсот двенадцатом году по христианскому летосчислению. Наполеон в нашей версии победил, сумел удержаться в Москве. И европейская часть России превратилась во французский протекторат… Хотя да, историю Альтруистов после войны двенадцатого года ты лучше меня теперь знаешь… Или вот, погоди… Видишь ли, тридцатилетие в качестве протектората оказались не таким уж и мрачным периодом для истории России, как это принято думать в иных, избежавших подобного пути развития, реальностях. Во-первых, отмена крепостного права. Во-вторых, выборы в Конвент Управителей, как основа демократической традиции. В-третьих, переворот сорок четвертого года и двухлетняя война за независимость восстановили национальные ценности русских, национальную гордость уже на новой морально-этической основе. Опять же тайные общества, появившиеся, как фактор Сопротивления, и одно из этих обществ, Клуб Альтруистов, объединившее в своем составе лучших людей эпохи. Они возглавили правительство периода Реконструкции. Князь Трубецкой, первый президент… — Серж спохватился. — Вот снова я, — с досадой сказал он. — Хочется рассказать что-нибудь свое, новое, а получаются одни трескучие фразы. Сплошной цитатник из учебника истории для малолетних да недоразвитых. Тебе еще меня слушать не надоело? Тебе ведь, небось, ощущения подавай?
