Анастасия Парфенова - Посланник
Тихо скрипнула дверь, Олег повернулся на звук. Шелер зашел, чуть прихрамывая, окинул их хмурым, недовольным взглядом. Старый врач был отнюдь не в восторге от происходящего, хотя, наверное, и сам не понимал, что его так беспокоит.
– Все готово?
– Да. Надо торопиться. Операционная должна быть свободна до прихода заведующего отделением.
Олег поднялся, и обычная пластика движений оказалась чуть смазана из-за сковывающей тело и мысли усталости. Как же он выложился ради этой... этой...
Сознание отказывалось найти подходящее определение для лежавшего на больничной койке существа.
Он кивнул, позволяя двум дюжим санитарам (и где только откопали таких? Наверняка не в медучилище!) переложить пациентку на каталку. Медсестричка начала суетиться у капельницы, а Шелер подошел к девушке, пробежался глазами по показаниям приборов. Покачал головой.
– Должен извиниться перед вами... – Он сделал красноречивую паузу там, где должно было быть имя, которое Олег так и не удосужился сообщить этому излишне умному человеку. – Я, признаться, думал, что вся затея гроша ломаного не стоит. Все равно что массаж сердца для столетнего. Но она, оказывается, отнюдь не так плоха, как казалось на первый взгляд...
И вновь невысказанный вопрос повис в воздухе. Да, Олег не дал сделать никаких обследований, но старый, очень опытный и очень умелый врач не мог не видеть, в каком состоянии находилась пациентка. И в каком находится сейчас. Посланник посмотрел прямо в усталые водянистые глаза. Если старик задаст сейчас этот вопрос, его придется убить.
Но старик был действительно умен, а быть может, за долгие годы у него развилась хорошая интуиция на «крутых», которые привозили сюда раненых и угрюмым взглядом просили не спрашивать ни о чем.
Шелер отвел взгляд. Следуя за каталкой, они вышли из палаты и направились по коридору.
– Вы умный юноша, кем бы вы ни были. Поймите, это не решит проблемы. На какое-то время... Но рано или поздно она окажется в ситуации, когда предпочтет умереть, но испытать «улет» еще один последний раз.
Олег кивнул.
– Я понимаю. И не жду мгновенного чуда. Но, поверьте, в ближайшее время она окажется слишком занята, чтобы думать еще и о наркотиках.
Собеседник бросил на него острый взгляд. Все-таки врач всегда остается врачом, сколь бы циничен и разочарован он ни был, и стоит ему унюхать возможное лекарство от считавшейся до того неизлечимой напасти...
– Что вы планируете?
Олег усмехнулся.
– Ничего такого, чего этот мир не знал бы до меня. – Он чуть притормозил шаги, пытаясь подстроиться под хромающую походку старого целителя. – Вы уже давно открыли, что по-настоящему адцикцию нельзя уничтожить. Лишь частично заменить на другую.
– На что вы собираетесь ее подсадить? – Голос старика прозвучал резко.
– Пока не знаю. Лучше всего была бы религия. Давно замечено, что никто не лечит от наркомании так успешно, как секты. Но... – Он замолчал, черты казались в мерцающем ненатуральном свете металлической маской.
– Но?
– Религия – слишком сильное оружие, которое сложно контролировать. – Посланник вновь замолчал. Избранная, уверовавшая, что от гибели ее спасло божественное чудо, исполненная готовности всеми силами служить Всевышнему, называлась бы уже Мессией. Олег не знал, готов ли этот мир к такому. Тем более в исполнении отнюдь не отличавшейся божественными добродетелями Виктории.
– Хм...
Они подошли к дверям операционной, и тут доктор вскинул руку.
– Необходимо, чтобы она была в сознании, когда въедет туда, – объяснил он озадаченному Олегу.
Медсестра достала какой-то шприц, но теперь уже настала очередь Посланнику предостерегающе поднять руку.
– Не стоит добавлять ей еще химии. – Он положил ладонь на сухой горячий лоб, пальцы чуть дрогнули, выпуская шарик энергии. – Виктория...
Казалось, его голос зазвучал в каком-то недоступном человеческому слуху регистре, проникая вглубь разума, пробирая тело внутренней дрожью, тревожа, пугая. Даже Шелер отступил на шаг, железная, повидавшая уже все на свете медсестра зябко обхватила себя руками. Амбалы в санитарных халатах автоматически потянулись за оружием. Бледные редкие ресницы Виктории затрепетали.
Олег отступил на шаг, и удивлено обводящую вокруг себя глазами девушку ввезли в операционную. Когда дверь закрылась, Шелер еще несколько секунд простоял в холодном, покрытом облупившейся плиткой коридоре, слишком пристально глядя на этого совсем молодого парня с глазами столь же старыми и столь же усталыми, как и те, что он ежедневно видел в зеркале. Странно, но с тех пор, как этот юноша, точно невесомую пушинку, держа на руках свою исхудавшую ношу, подошел к нему в подворотне у входа в госпиталь и предложил чертову уйму денег за сеанс неортодоксального кодирования, у старого врача ни разу не возникло желания назвать его «мальчиком» или даже «парнем». Не шли ему такие определения, и все тут.
– Послушайте, молодой человек, ну зачем вам вся эта возня с госпиталем? Инсценируйте какой-нибудь знахарский заговор, у вас хорошо получится. Да и эффект будет...
Олег отрицательно дернул головой.
– Знахарство в представлении среднего человека слишком прочно связывается с шарлатанством. – И даже не соврал. Просто не сказал всей правды. – Меня больше беспокоят препараты, которые вы будете использовать. У нее такой коктейль в крови, что... Пробы на аллергию взяли?
– Да. И не беспокойтесь, мы будем использовать совершенно невинные средства: подкрашенная глюкоза, ну и фармакологический коктейль, чтобы вывести легкие из строя на пару минут. Настоящая клиническая смерть ведь не нужна, только имитация... А что касается проб крови, то, вы правы, такого мне еще видеть не доводилось. Некоторые вещества, которые она использовала, кажется, даже не известны науке!
Да уж. В собственное растянутое самоубийство мадемуазель Виктория вложила немало фантазии и изобретательности. Видимо, ее приобретенное под воздействием химии слабоумие отличалось некоторой избирательностью.
– Ей, вообще, сколько лет?
Вопрос застал Олега врасплох, и потому он ляпнул, не подумав, правду.
– Пятнадцать.
Шелер дернулся как от удара. Виктория действительно выглядела намного старше, чем была на самом деле.
– Во сколько же она... начала? – В голосе его слышалась усталость старого человека, уставшего видеть, как все более и более молодые уходят все в ту же пропасть.
Посланник не ответил. Только бросил: «Нам пора» и первым шагнул вперед.
* * *– Виктория.
Голос вторгся в ее спутанные кошмары, пронзил насквозь, до боли, до ломоты в костях, грубо выдернул на поверхность.
