Филип Фармер - Восстаньте из праха (перевод М. Ахманова)
Вильфреда внимательно посмотрела на Моната и неандертальца.
— А эти — они тоже входят в вашу компанию? Я уже слышала о них. Говорят, что одно из этих чудовищ — человек, прибывший со звезд в двухтысячном году.
— Он не причинит вам вреда, дорогая. Так же, как и тот парень, наш предок. Так что же вы ответите мне?
— Я всего лишь простая женщина, — пожала великолепными плечами Вильфреда. — Что же я могу предложить в качестве вступительного взноса?
— Все, что может предложить женщина, — ухмыльнулся Бартон.
К его удивлению, она расхохоталась. Потом подошла к Бартону, коснулась пальцами его груди и сказала:
— Ну разве вы не душка? В чем же дело? Вы не можете раздобыть себе девушку по вкусу?
— Я почти уже уговорил одну, но мы, похоже, не сошлись характерами, — ответил Бартон.
Однако это не было правдой — во всяком случае, надежда еще не покинула его. Он гадал, что собирается делать дальше Алиса. Если она чувствует к нему такой ужас и отвращение, зачем же она осталась в их группе? Может быть, только потому, что предпочитает знакомое зло незнакомому? Ее пуританские манеры раздражали Бартона — но, в то же время, он не хотел ее потерять. Страсть, которую он ощутил ночью, была вызвана наркотиком — и все же что-то осталось в его сердце. Тогда почему же он уговаривает эту женщину присоединиться к их группе? Возможно, чтобы вызвать ревность у Алисы. Возможно, чтобы иметь в запасе женщину, если сегодня вечером Алиса ему откажет. Возможно... он, впрочем, и сам не знал, почему...
Он оглянулся.
Алиса стояла на берегу, почти касаясь воды пальцами ног. Берег здесь всего лишь на дюйм возвышался над речной гладью. Невысокая трава, такая же, как на равнине, покрывала дно реки на мелководье. Бартон все время ощущал ее под ногами, как далеко бы он ни заходил в воду. Он бросил мыло на берег и, отплыв футов на сорок, нырнул. Течение на глубине было сильнее. Он погружался с открытыми глазами, пока не стало совсем темно и не заломило в ушах. Наконец, пальцы его коснулись дна. Здесь тоже была трава.
Бартон поплыл назад, туда, где вода достигала его пояса, и увидел, что Алиса сбросила с себя одежду. Она медленно вошла в реку и начала плескать воду на голову и лицо.
Бартон окликнул Фригейта:
— Почему вы не идете купаться?
— Лучше я постерегу чаши, — сказал американец.
— Хорошо!
Бартон выругался про себя. Он сам должен был подумать об этом и назначить сторожа. Он знал, что ему далеко до идеального руководителя. Он любил, чтобы дела шли своим естественным ходом, чтобы все образовывалось само собой. На Земле он осуществил множество экспедиций, ни одна из которых не отличалась хорошей подготовкой или умелым руководством. Правда, когда во время Крымской войны он командовал отрядом этих башибузуков, диких турок-кавалеристов, у него получалось совсем неплохо. Во всяком случае, гораздо лучше, чем у большинства. Может быть, ему не стоит особенно упрекать себя...
Лев Руах вылез из воды и, растирая ладонями тощее тело, стал стряхивать на землю капли воды. Бартон тоже выбрался на берег и присел на траву. Алиса, плескавшаяся на мелководье, повернулась к нему спиной — то ли нарочно, то ли случайно; он решил, что по этому поводу не стоит строить никаких догадок.
— Меня не только радует обретенная снова молодость, — сказал Руах по-английски с сильным акцентом, — но и то, что вот эта нога снова при мне.
Он похлопал себя по правому колену.
— Я потерял ее во время аварии на одной из магистралей в Нью-Джерси в пятьдесят лет, — он засмеялся и продолжил: — Тот случай можно было бы назвать иронией судьбы... За два года до него меня схватили арабы во время геологической экспедиции в пустыне, как вы понимаете, в государстве Израиль...
— Вы имеете в виду Палестину? — спросил Бартон.
— В 1948 году евреи основали независимое государство, — сказал Руах. — Вам об этом, конечно, ничего не известно. Когда-нибудь я расскажу вам о тех событиях подробнее. Итак, меня схватили и пытали арабские гверильос. Мне не хотелось бы вдаваться в детали; при воспоминании об этом мне до сих пор становится дурно. Но в ту же ночь я сбежал, стукнув двоих камнем по голове и застрелив еще парочку. Мне фантастически повезло — через несколько часов меня подобрал армейский патруль. Спустя два года, когда я уже был в Штатах и ехал по автостраде, мою машину смял в лепешку огромный трейлер. Я получил тяжелые травмы; правую ногу ниже колена пришлось ампутировать. Но вся соль этой истории в том, что водитель грузовика был родом из Сирии. Так что, как видите, арабы все же добрались до меня, хотя им и не удалось со мной окончательно разделаться. Это за них выполнил наш друг с Тау Кита. Хотя я не могу сказать, что он погубил человечество. Он просто ускорил его конец.
— Что вы имеете в виду!
— Миллионы умирали от голода и даже в Штатах были введены карточки; загрязнение воды, почвы, воздуха убивало еще миллионы. Ученые рассчитали, что половина атмосферного кислорода на Земле исчезнет за следующие десять лет, потому что фитопланктон погибал из-за отравления воды в океанах.
— В океанах?
— Вы что, не верите? Ну да, конечно. Вы же умерли в 1890 году, поэтому вам трудно все это представить. Некоторые ученые еще в 1968 году предсказывали, что катастрофа произойдет в начале двадцать первого века. Я был биохимиком, я знал, что это возможно. Но подавляющее большинство населения — в том числе и политики — отказывались верить подобным прогнозам. А когда грянула катастрофа, было уже слишком поздно. Правительства ряда стран пытались принять какие-то меры, но ситуация уже вышла из-под их контроля. К тому же, им противостояли многочисленные группировки промышленников, которые боялись потерять свои прибыли... Впрочем, это длинная и печальная история; и если мы собираемся строить сегодня хижины, то лучше ее не начинать.
Алиса вышла из воды, стряхивая с тела капли воды. Солнце и легкий бриз, веявший с реки, быстро высушили ее кожу. Когда Бартон дал команду собираться, Алиса подобрала свой зеленый наряд, но надевать его не стала. Вильфреде, обратившей на это внимание, она сказала, что жесткие стебли натирают ей кожу. Но она, конечно, сохранит свою одежду и снова облачится в нее вечером, когда станет холодно.
Бартон заметил, что Алиса вежлива с Вильфредой, но откровенно сторонится ее. Алиса знала, что Вильфреда была фабричной работницей, знала, что она стала проституткой и умерла от сифилиса. Во всяком случае, так думала сама Вильфреда; она не помнила момента своей смерти.
— Наверно, я сначала сошла с ума, а потом умерла, — сказала девушка с небрежной улыбкой.
