Михаил Ахманов - Первый после бога
– Чтоб мне лизать сковородку в аду! Похоже, Дэвис сцепился с испанцами! Не терпится ему набить сундуки серебром!
Этот возглас услышали на палубе, где уже столпилась вся команда брига. Люди из старого экипажа «Амелии» молча ждали приказов капитана, но среди новобранцев, заметивших, что корабль идет к берегу, поднялся ропот:
– А мы куда?.. Вместо драки – рожей в дерьмо?..
– Я тоже хочу звенеть испанским серебром!
– Что за хрень? Куда прется наша лоханка?
– Навоз козлиный! Похоже, будем без навара!
– Так дело не пойдет, капитан!
– Говорят, он на серебряный рудник собрался… Так до рудника далеко, а тут пожива близко!
– Капитан! Эй, капитан!
– Капитана сюда!
Громче всех звучал голос Ника Макдональда, рыжего ирландца. Сделав знак Кингу, Питер спустился на палубу. Мартин шел следом. Руки его лежали на пистолетах.
– Кажется, звали капитана? – негромко молвил Шелтон, разглядывая крикунов. – Кто? Ты, Макдональд?
– Мы все! – Ирландец с дерзким видом расправил плечи. – Гроб и могила! Мы хотим знать…
Подзорная труба в руках капитана уперлась ирландцу в челюсть, заставив его захлопнуть рот.
– На этом корабле нет «мы», а есть «я», наместник божий на борту, – произнес Шелтон. – На этом корабле слушают капитана и выполняют его приказы. А если кому-то нужно обратиться к капитану, он не забывает добавить «сэр». Боцман! Дюжину линьков ему!
Том Белл уже стоял наготове, вместе с молчальником Бруксом и Диком Сазерлендом. Ирландца скрутили, бросили на палубу ничком, задрали рубаху. Сазерленд придавил коленом его шею, Брукс сел на ноги. Свистнула веревка. Вопль Макдональда перекрыл далекий гул орудий.
– Еще вопросы, джентльмены? – Питер окинул взглядом свою команду. Его старые товарищи ухмылялись, наемники из береговых братьев смотрели мрачно и отводили глаза. Кивнув, он вернулся на квартердек, к Батлеру, проворчавшему с довольным видом:
– Этот сукин сын давно нарывался. Я бы протащил его под килем, капитан. Соленая водица отменно прочищает мозги.
– Некогда. Хватит линьков, – отозвался Шелтон и приставил к глазу трубу. «Амелия» шла сейчас у северной оконечности большого острова или, быть может, полуострова, за которым лежал просторный залив. Берег здесь оказался гористым, зубья утесов вставали прямо из кипящих пеной волн, и удобного места для скрытной стоянки не было. Впрочем, Питеру мнилось, что звук канонады стихает или, во всяком случае, удаляется. Дымы над северным горизонтом тоже как будто развеялись, что могло быть признаком конца баталии. Возможно, люди Дэвиса, Таунли, Свана и других вожаков уже тащат добычу с испанских судов, вяжут пленных и гонят их в трюмы, а тех, кто ранен, швыряют за борт. Труд недолгий, подумал капитан, решив, что искать стоянку на ночь нет нужды.
– Если это остров, – он вытянул руку к берегу, – то севернее найдется пролив, отделяющий его от континента. Войдем туда, бросим якорь, если повезет, и переждем до заката. А там опять в море.
– В проливе, должно быть, сильное течение, – заметил Дерек Батлер.
Питер пожал плечами:
– У нас хорошая скорость. Но если не справимся, просто ляжем в дрейф.
– Мы в кабельтове от суши, – молвил Мартин Кинг, бросив тревожный взгляд на воду, кипящую у скал. – Не хотелось бы лечь в дрейф рядом с этими камнями.
– Удалимся от них. Хватит половины мили.
С минуту капитан и его офицеры молчали. Три морехода всматривались в очертания берега, ожидая, когда появится пролив и нужно будет отдать команду рулевому. Руперт Кромби, облаченный в камзол из розового атласа, принимал воинственные позы, выпячивал подбородок, поглаживал то рукоять пистолета, то эфес французской шпаги. Хирург Хадсон с озабоченным видом изучал северный горизонт. Наконец он произнес:
– Я ничего не слышу, джентльмены. Ни орудийных раскатов, ни иных звуков, кроме воплей птиц. Что бы это значило?
Дерек Батлер ухмыльнулся:
– Испанцы кормят рыб. А Господь, как известно, сделал рыбок молчаливыми.
– Откуда такая уверенность? – полюбопытствовал Кромби. – Почему вы полагаете, что рыб кормят испанцы, а не наши приятели из Берегового братства?
– Сейчас я тебе объясню, красавчик. Мы ведь на сорок третьей параллели, так?
– И что с того?
– Он не понимает! – Батлер окинул кузена Руперта пренебрежительным взглядом, затем произнес: – Отсюда очень далеко до Лимы, верно? Может, две тысячи миль, а может, три… Края здесь пустынные, городов не видать, полей и дорог тоже, и если бродит кто по этим берегам, так только дикари. С чего бы испанцам посылать сюда флот? За птичьим дерьмом и перьями?.. Это вряд ли! Поэтому я думаю, встретилась Дэвису мелкая лоханка, дозорный корабль, что ходит вдоль побережья – так, на всякий случай. Встретилась, и Дэвис утопил папистов во славу Господа.
Неожиданно встрепенулся Хадсон.
– Вам, морякам, виднее, куда и зачем пошлют галионы, но я бы и другое не забывал. А если в Лиме уже знают о нашей экспедиции? Если вице-король отправил корабли, чтобы отвратить угрозу от своих богатых городов и плодородных земель?
– Будь он хоть трижды вице-король, а всё не святой провидец, – буркнул Дерек Батлер. – Откуда ему знать? Разве что наши парни в Панаме… – Он нахмурился и смолк.
– Гронье с Пикардийцем могли уже там нашуметь, – продолжил Шелтон. – Возможно, испанский губернатор послал весть в Лиму и запросил о помощи, так что сомнения Хадсона справедливы. А это значит…
– Мачты! Вижу мачты! – раздался крик из вороньего гнезда. – Три мачты, сэр! Полтора румба на ост!
Шелтон потянулся за подзорной трубой. Земля, вдоль которой шел его корабль, оказалась островом, и пролив, куда он собирался повернуть, был на месте, только место это уже заняли – из-за темных прибрежных утесов выплывал испанский галион. Не мелкое сторожевое суденышко, а фрегат под кастильским флагом, с высокими надстройками на носу и корме, с распахнутыми орудийными портами и мачтами в белой пене парусов. Возможно, он очутился тут по воле случая, отбившись в пылу сражения от эскадры; возможно, поджидал в засаде корабли пиратов, плывущие вслед за Дэвисом. Так или иначе, он был здесь, и стволы его пушек глядели прямо на «Амелию».
– Испанцы! Мой бог, испанцы! – простонал Руперт Кромби, бледнея на глазах.
– Они, это уж точно, – подтвердил Дерек Батлер, разглядывая фрегат в трубу. – Двадцать пушек с каждого борта, и калибр не меньше, чем у нас. Что прикажешь, Питер?
Но Шелтон уже распоряжался.
– Томас, на пушечную палубу! Айрленд, раздать оружие! Пим – к рулю! Готовить крючья и веревки!
Толпа на баке и шкафуте зашевелилась, забурлила. Берт Айрленд, открыв оружейный чулан, совал в руки морякам мушкеты и гранаты, боцман со своей командой спустился вниз, к пушкам, ядрам и набитым порохом рукавам, Уэллер и Брукс встали с помощниками к палубным орудиям, кок и плотник Джонс потащили из ящиков веревки с крючьями, Пим, сын Пима, сменил Сазерленда у штурвала. Всё свершалось быстро, споро и без суеты. В эти мгновения команда «Амелии» была едина и не делилась на прежних и новых моряков, на мелкие кучки компаньонов и товарищей; под пушками врага все они были друг другу братьями.
