Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
— Токсоплазма.[805]
— Верно. Вот почему этот компонент имеет жидкий вид — в нем плавают эти самые паразиты.
— Так… так, — забормотал я. Голова у меня слегка кружилась, хотя Марена вряд ли заметила, как меня пошатывает.
— Поэтому так долго готовили этот состав — пришлось клонировать паразитов из каких-то животных.
— Угу… Что же это такое конкретно?
— Эти паразиты?
— Да. Трематоды, протозоа или…
— Не знаю. — Она посмотрела мне в глаза. И отвела взгляд.
— Почему эти деятели не могли просто выделить психоактивную часть из секреций и дать нам?
— Без понятия, — ответила Марена. — Думаю, на это потребовалось бы слишком много времени. Может, они не знали, какой из порошков нужен. Или он должен был взаимодействовать с каким-то человеческим нейротрансмиттером… Ты в курсе всяких таких вещей…
— Ну хорошо, а симптомы заболевания, жизненный цикл паразитов, кратко- и долгосрочные эффекты, прогноз?..
— Они говорят, что работают над лекарством.
— Оно будет излечивать или облегчать протекание болезни? Ты ведь знаешь, что даже малярия не лечится.
— Наверное, пока только облегчать.
— Черт.
— Если ты можешь потерпеть и не нестись туда сразу… ну, я не знаю, что ты собираешься делать, но я боялась, что ты станешь допрашивать доктора Лизуарте или…
— Неплохая мысль.
— Если ты немного подождешь, то я, как только прилечу, — она имела в виду Стейк, — выясню все, что смогу, и отзвонюсь тебе…
— Они могут занервничать.
— Я буду осторожна. Верь мне.
— А как насчет Эшли и всех тех, кто принимал эту штуку?
— Я проработаю этот вопрос, мы все документально подтвердим, и я пойду с этим к Линдси, который наверняка ничего не знает, потому что его стараются информировать по минимуму. А потом мы с тобой будем разбираться. Мне очень, очень жаль, что все так получилось.
— Не извиняйся. Справимся.
«Coño, coño, coño», — изрыгал я про себя ругательства. Вот это подсунули мне подлянку. Просто взяли и подставили меня. Эти люди, эти люди… устроили мне такую…
— Прости.
— Ладно уж.
Пауза.
— Но выглядишь ты ничего. — В ее голосе послышалась завершающая нотка.
— Тебе пора?
— Там наверняка уже дозаправились.
Молчи, подумал я. Забудь об этом. Не обманывай себя, не сходи с ума, не проси, не делай ничего такого. Она занята. Ей правда нужно работать. У нее ребенок. Ей надо руководить империей. А еще и рыбку съесть и на кий сесть. Она принадлежит корпорации. У нее нет ни минуты свободной. Она живет полной жизнью.
— У тебя все нормально? Ты уверен? — спросила Марена.
— Просто супер, — ответил я. — Могу окочуриться в любую секунду.
— Очень смешно.
Как и следовало ожидать, повисло мучительное молчание. Я чувствовал запах блевотины с улицы или это был мой внутренний ландшафт?
— В неловкое положение я, однако, попал.
— Извини. — Она уставилась на синюю пластиковую столешницу.
— Ничего.
Черт побери, Джед. Ты упал на спину, раздвинул ноги пошире и сказал: «Трахай меня чем хочешь». Идиот. Глупый, тупой, недоразвитый…
— Послушай-ка, — сказала она. — Есть еще кое-что. Я не хотела об этом сейчас говорить, но все же скажу: я собираюсь замуж.
Пауза.
— Ты имеешь в виду — не за меня, — сказал я.
— Гм, да. Ты его не знаешь, это мой сосед в Вуди-Крик.
— Вот как. Поздравляю.
— В общем, ну, ты понимаешь, наш с тобой роман — это высший класс. Но мне кажется, ты — вечный бродяга. Ведь так?
— Я… ммм… да, вечный… я вечный бродяга.
— А женщине нужно пустить корни, — принялась рассуждать она. — Я знаю, это смешно, но время слишком ограниченно. У женщин очень короткий срок годности, а тут еще этот апокалипсис… в общем, я хочу сказать, что нам необходима эта дурацкая… понимаешь, женщине в принципе все равно, кто с ней, лишь бы носил штаны, тренировал команду Макса по лакроссу, не спал днем и ложился в постель по ночам, занудствовал бы… да ты сам все понимаешь.
— Занудство — это класс, — хмыкнул я.
— Для женщины в определенном возрасте — несомненно, да.
— Верно.
Я глупейшим образом чувствовал отвратительное безразличие. Может, даже в большей степени в связи с планами Марены, чем с известием о том, что мой организм стал прибежищем для паразита.
— В любом случае… давай возвращайся, и мы поговорим об этом, когда у нас будет время. Ладно?
— Ладно.
— Ну, я пошла. Клянусь, я сделаю все как надо. Позвони мне.
— Хорошо.
— Завтра, — кивнула она. — Непременно завтра. — И встала.
— Конечно, — сказал я и тоже поднялся.
Она снова поцеловала меня. Я почти не ответил. Она повернулась и пошла в зал ресторана. Я смотрел вниз с балкона.
Черт.
Дело в том, что когда я познакомился с Мареной, она казалась обитательницей некой холодной планеты, расположенной близко к воображаемому яркому центру Вселенной. И я говорил себе: нет, Джед, эта курочка не для тебя. Хоть через тысячу лет — все равно. А потом я вбил себе в голову, что, несмотря на внешний лоск, она немного похожа на меня. У нас возникло взаимопонимание, и вся ее сдержанность выглядела показной. Теперь, наоборот, наша прежняя близость смахивала на притворство. А может, ложь была изначально во всем и Марена проявляла ко мне участие только по команде сверху. Сука. Тебе знаешь что нужно… Ой, вот она.
Марена вышла из дверей в двадцати футах под моим балкончиком и двинулась по Форт-стрит. Даже не взглянула вверх. Опа — нет, все-таки посмотрела. Помахала мне. Я ей тоже махнул. Она отвернулась и села на заднее сиденье «БМВ». Машина тронулась. Я остался сидеть на маленьком неудобном стуле.
Да, подумал я, это было… невыносимо неловко.
Бабочка — это ничего.
Дьявольщина.
Глупо, несносно, неизбежно. Я стал вспоминать этот эпизод — он произошел вскоре после случая с гиппогрифом и до того, как мы обнаружили магнетитовый крест, — я читал, а Марена спала, и ей что-то снилось — глаза ее метались под веками. Окно было открыто, и в комнату залетела бабочка сфинкс средних размеров. Она покружила над экраном моего телефона, а потом уселась Марене на лоб.
— Паук, — пробормотала она, на девяносто процентов погруженная в сон. — Убери его.
— Это всего лишь безобидная бабочка, — прошептал я, наклонившись к уху Марены.
— А-а-а, — протянула она этаким сонным девчоночьим голосом. — Бабочка — это ничего. Безобидная…
И повернулась ко мне. Я растаял, словно передо мной была моя маленькая дочка, которая абсолютно мне доверяет…
