Эрик Рассел - Против странного устройства
Все, что получил в ответ на свои вопросы, было:
– Молчите и ждите.
Рирдон прибыл в три часа. Пара нашлепок медицинского пластыря были прикреплены у него на губе, больше никаких повреждений не было видно. Они предоставили ему кабинет, где он терпеливо ждал, пока туда приведут Брансома.
Оставшись, одни, они без всяких эмоций оглядели друг друга и наконец Рирдон сказал:
– Я полагаю, что вы понимаете, что мы можем обвинить вас в обычном нападении на человека.
– Пусть будет так, – пожал плечами Брансом.
– Почему вы это сделали? Почему так обошлись со мной?
– Чтобы научить вас заниматься своими делами не лезть в чужие.
– Понятно. Вам не нравилось, что я все время попадался вам на глаза.
– Конечно. А кому это понравится.
– Большинство людей не имеет ничего против, – сказал Рирдон. – А с чего бы им иметь? Им нечего скрывать. А ВЫ скрываете?
– Выясните.
– Вот я сейчас и стараюсь это сделать. А ВЫ не хотите мне это сказать?
Брансом тупо уставился в стену. Пока убийство не вспоминалось. Это странно, если еще и учесть, что они его преследовали и наконец задержали. Может быть Рирдон бережет это напоследок и причмокивает губами от удовольствия? Садист играет в кошки-мышки.
– Может быть, я смогу помочь вам? – продолжал Рирдон спокойно и собранно. – Я ХОЧУ ПОМОЧЬ ВАМ!
– Очень мило, – ответил Брансом.
– Но очень трудно помочь, когда не знаешь в какой помощи нуждается человек.
– Держи карман шире, – посоветовал Брансом.
Рирдон резко возразил:
– Это не водевиль Брансом. Это – серьезное дело. Если вы вляпались в какую-то историю и вам нужно помочь, вы должны рассказать об этом.
– Я сам могу уладить свои дела.
– Убежав от дома, семьи, с работы – это не очень-то эффективный способ.
– Это уж мне судить.
– И мне тоже, – зарычал Рирдон. – Я докопаюсь до этого дела любым способом.
– До какого дела? – спросил Брансом с сарказмом. – Я взял небольшой отпуск, официально, как положено его оформил. Это было вполне законно и с тех пор, как я знаю, закон не менялся.
Рирдон глубоко вздохнул:
– Как я вижу, вы не хотите мне доверять; пока нет. Это оставляет мне единственное решение – отвезти вас домой. Мы все обсудим по дороге.
– Вы не можете отвезти меня обратно, – возразил Брансом, – нападение на человека – не такое уж крупное преступление.
– Это обвинение вам еще не предъявлено, – возразил Рирдон, – и не будет предъявлено. Это будет последний день, когда я прибегну к помощи закона из-за удара по зубам. Вы поедите со мной домой по собственному желанию…
– Или что?
– Я подниму вопрос о вашей измене и разглашении государственной тайны. И вот тогда мы посмотрим, как вам это понравится.
Брансом побагровел и закричал, наклонившись вперед:
– Я не предатель!
– А никто и не говорит, что вы предатель.
– Вы только что сами сказали.
– Я еще ничего подобного не говорил, – возразил Рирдон. – По крайней мере, пока я не обнаружил никаких причин не верить в вашу лояльность. Но если будет необходимо, я могу покривить душой. Я просто показал вам на какие грязные трюки я способен, чтобы выяснить, что вы скрываете.
– Вы хотите сказать, что не остановитесь и перед ложным обвинением?
– Да. Мне нельзя оставлять ни одной возможности.
– И в то же время вы хотите помочь мне?
– Конечно!
– Ну, из того, что я слышал, я могу сделать два вывода: либо вы сумасшедший, либо вы считаете, что я сумасшедший, – ответил Брансом.
– Насколько я знаю, вы возможно, не в своем уме, – согласился Рирдон. – Если это так, то я хочу сказать, что хочу знать как это так внезапно с вами произошло.
– Почему?
– Потому что вы не первый и, насколько мне известно, не последний.
Брансом прищурил глаза.
– О чем это вы?
– О помешанных. Я говорю об умных и талантливых людях которые вдруг, неожиданно становятся странными. Их уже достаточно много. И пора с этим кончать.
– Я не понимаю этого и более того, не хочу этого понимать. Все что я могу сказать по этому поводу, это то, что если вы считаете человека, который взял отпуск из-за того, что ему очень нужен отдых, сумасшедшим, то вы сами тронулись.
– Вы не просто взяли отпуск.
– Да?
– Если бы это было так, то вы взяли бы и детей и жену с собой.
– У меня складывается впечатление, что вы лучше меня знаете, что мне надо делать, – сухо заметил Брансом. – И что же я делаю в таком случае, по вашему мнению?
– Бежите от чего-то. Или, может быть, бежите за чем-то. Более вероятно первое.
– Убегаю от чего?
– Это вы должны были бы мне сказать, – предположил Рирдон, не отрывая взгляда от Брансома.
– Это ваша теория, а не моя. Вы сами откапывайте подтверждение этой теории. Таким образом или вы мне все это рассказываете, или уж молчите.
Нахмурившись Рирдон смотрел на часы.
– Я не могу оставаться здесь весь день из-за пустых споров. Через двадцать минут отходит поезд. Мы вполне успеем на него, если сейчас же отправимся в путь.
– Для этого вам придется тащить меня волоком, и тогда, может быть, и я смогу возбудить против вас дело о телесных повреждениях.
– Пустая надежда. Любой компетентный адвокат скажет вам, что судиться с правительством бесполезно. Кроме того, я знаю, что делаю. Я сам могу прибегнуть к закону.
– Ну хорошо, поедем.
Брансом встал, голова у него слегка кружилась. Ни одного слова не было сказано об Элайн Лафарк. Манера, с которой они обращались с ним, создавала угрозу его жизни или, по крайней мере, свободе. Но по каким-то не понятным причинам, они выбрали для этого совсем другой путь.
Если человек преднамеренно и обдуманно убил женщину, то это – убийство. Этого достаточно для любого суда и суды имеют с этим дело каждый месяц. Но здесь в дело гражданского суда вмешались военные, и, объявляя его невинным в результате безумия.
Почему?
Это озадачило его.
Когда поезд уже мчался по пригородным местам, Рирдон опять уставился на него.
– Послушайте меня, Брансом. Я буду с Вами откровенным. Ради Христа, постарайтесь сойти до моего уровня. Я скажу, почему так заинтересован в вас. А вы в ответ расскажете, что вы скрываете, что заставляет вас пуститься в бега.
– Я не в бегах.
– Сейчас, возможно, нет. Нет, с тех пор как вы попались мне. Но до этого вы были в бегах.
– Нет, просто это ваши догадки.
– Давайте раскинем мозгами вместе. Если будем продолжать сталкиваться лбами, мы ничего, кроме синяков не получим. Я хочу вам напомнить то, что вы, как специалист, как мне кажется, забыли, что сейчас идет война. Еще не стреляют, но все равно это война. Иначе зачем бы вам и вашим коллегам так усиленно работать над еще более новым и более мощным оружием?
