Эдмунд Купер - «Если», 1996 № 03
Кирон уже не мог сдержать слез.
— Отец, вы убиваете меня своей любовью. Хобарт улыбнулся.
— Я видел, что ты вырос, окруженный любовью. Я учил тебя с любовью. Любовью я не причиню тебе вреда… Кирон, я не уверен, что смогу прийти к тебе еще. Здоровье, ты понимаешь?
— Понимаю.
— Так что поцелуй меня, сынок. Для тебя это очень мало, а для меня много, потому что я старый дурень.
Кирон обнял его и поцеловал.
Мастер Хобарт выпил еще. И ушел. Спустя два дня его обнаружили повесившимся на стропилах в собственной спальне.
17
Последние дни в Исправительном доме луддитов Кирон вспоминал с удовольствием. Это были последние дни знакомого ему мира, последние дни порядка, безопасности и покоя.
Жерард и Кристен навестили его еще раз. Пришла еще раз и Петрина. После определенных сомнений Кирона навестил и Эйлвин, ученик мельника.
Он ничего не знал о предпринимаемых в защиту Кирона шагах и смотрел на товарища с таким сожалением, словно запах дыма уже разъедал ему ноздри.
— Да, Кирон, в печальную минуту я пришел к тебе…
Кирон расхохотался.
— Да не так-то уж все и плохо. Кормят досыта, сплю вволю, родные и близкие не забывают.
Уверенный, что их подслушивают, Эйлвин кивнул в сторону запертой двери:
— Я не нарушал данного тебе слова, Кирон.
— Хорошо, дружище. Я тоже. И не собираюсь. Не будем из-за этого волноваться.
Эйлвин почувствовал облегчение. Ему совершенно не хотелось привлекать к себе внимание Святого Ордена.
— Многие готовы выступить в твою защиту. И я среди них, если ты меня попросишь.
Кирон видел страдание в глазах Эйлвина и понял, что ему нелегко дались эти слова.
— Эйлвин, спасибо тебе. Я благодарен за твою доброту, но пусть в мою защиту прозвучат более сильные голоса.
— Если случится самое худшее… — начал Эйлвин.
— Не случится. — Кирон тоже кивнул на дверь и добавил пророческим голосом: — Я останусь жить хотя бы для того, чтобы похоронить всех тех, кто желал мне зла. В этом я тебе клянусь.
Эйлвин поерзал
— Наверное, мне пора.
— Не забывай о том, чему ты научился. У тебя есть талант, я знаю
Эйлвин пожал плечами. Где он теперь будет брать материалы и уроки?
— Мы с тобой оказались прикованными к своей судьбе, Кирон. Я приду еще. — Он протянул руку.
— Ты мой настоящий друг.
Больше он, однако, не пришел в Исправительный дом, а когда Кирон увидел его в следующий раз, Эйлвин был уже не тот. Он уже не был художником. И черные волосы его побелели.
Последним посетителем Кирона была Элике Фитзалан. Ее сопровождал управляющий поместьем, который всем своим видом показывал крайнее недовольство состоявшейся встречей.
— В присутствии госпожи Элике Фитзалан полагается стоять, — сухо объявил он, что было совершенно излишним, ибо Кирон уже встал.
— Кентигерн, — холодно отчеканила мисс Элике,
— ступайте и разделите общество брата Себастьяна, чье тяжелое дыхание свидетельствует о его присутствии. Обсудите с ним интересующие вас темы, извлеките для себя пользу от общения с просвещенной и чистой душой.
— Но, госпожа, сеньор Фитзалан велел мне находиться в пределах слышимости.
— Вот и находитесь. Я слышу прекрасно. Сейчас я, например, слышу, как брат Себастьян трясется, словно юродивый. А может, у него видения. Кстати, расспросите его
Раздосадованный, Кентигерн удалился. Некоторое время Кирон слышал, как он говорил о чем-то с братом Себастьяном по ту сторону двери.
— Ну что, Кирон?
— Ну что, мисс Элике?
Они смотрели друг на друга, едва сдерживаясь, чтобы не броситься в объятия. О чем немедленно донесли бы дежурившие у замочной скважины.
— Значит, ты украл книгу из библиотеки моего отца. Во всяком случае, так я слышала. — Глаза же ее в это время говорили: «Спасибо, любимый, что защитил меня».
Кирон принял игру:
— Мне бесконечно жаль, мисс Элике, я хотел взять ее на время.
— А ты знал, что там ересь?
— Нет, мисс. По правде говоря, я хотел почитать ее и при первой же возможности вернуть на место.
— Отец считает тебя глупцом, Кирон. Безвредным глупцом.
— Да, мисс Элике. Я действительно глупец. И злых намерений у меня не было.
Кирон опустился на колени и поцеловал девушке руку. Ему хотелось впиться ей в губы и ощутить под рукой ее груди. Но он помнил о подглядывающих и подслушивающих.
— Мисс, наверное, в самом деле странно, что вы занимаетесь моими проблемами И хотя я ничто по сравнению с вами, я бесконечно благодарен вам за внимание к моей судьбе.
Элике печально улыбнулась:
— Встань, Кирон. Художник знает свою натуру. А натура знает своего художника. Им не нужны формальности.
— Мисс, я… — Кирон взглянул на дверь камеры.
— Да, знаю. Уши торчат отовсюду. Мастер Кентигерн побагровел, а брат Себастьян засопел. Это меня не волнует… Отец просил поблагодарить тебя за то, что ты взял эту книгу.
— Как?
— Очень просто. Он и не знал, что у него была еретическая книга. И теперь рад, что избавился от нее. Он тоже выступит в твою защиту. Он просил передать, что, хотя и поддерживает Святой Орден в искоренении ереси, но считает: дураки, которых среди нас много, должны переводиться без ее участия.
— Он очень добр ко мне.
Вспомнив свой последний разговор с сеньором, Кирон подумал, что тот исключительно к нему добр.
— Помимо всего, он практичный человек, — загадочно добавила Элике. — И для достижения своих целей привык платить столько, сколько надо… Кирон, у меня для тебя новости. Хорошие и плохие.
Кирон понял.
— Мастер Хобарт?
— Он умер. И оставил документ.
— Я знаю. Как он умер?
— Повесился… Святой Орден не пошлет тебя на костер. Этот документ снимает с тебя вину. Против него и всех, кто выступит в твою защиту, Орден окажется бессильным.
Кирон рыдал. Потом кинулся к двери.
— Брат Себастьян! Ты слышишь меня? Если меня оправдают, тебе лучше уехать отсюда! Потому что, если ты не уедешь…
— Кирон! — резко крикнула Элике. — Не своди на нет то, ради чего умер добрый человек! Кирон спрятал лицо в ладонях.
— Прости меня, Элике. Он был мне как отец и…
— И он будет славен своей последней работой. Величайшей из всех его картин. Ты, кажется, ему помогал… Будь же достоин его. И довольно об этом.
Кирон поднял красные от слез глаза.
— Я постараюсь быть достойным его. Но кто скажет, что мне это удалось?
— Покажет время, Кирон. Мне пора идти. — Она улыбнулась и вдруг отбросила всю осторожность. — Отец поставил жесткие условия… Но ты все равно поцелуй меня, Кирон. Поцелуй, чтобы я это запомнила.
