Эдмунд Купер - «Если», 1996 № 03
— Расторгнуть контракт? — взорвалась Петрина, отбросив волосы и выставив круглые, крепкие груди. — Ты хочешь расторгнуть контракт, Кирон Голова-в-Облаках?
Кирон опешил. Девочка, которую он так хорошо знал, превратилась в яркую женщину. Он полагал, что она сама захочет избавиться от обязательств перед еретиком, которого скорее всего отправят на костер. Но с женщинами никогда нельзя ничего предполагать.
— Я просто думал облегчить вам кое-какие неприятные моменты…
— Плохо ты думал, — оборвала его Петрина. — Иначе тебе не пришло бы в голову изобретать дурацких змеев и надувать шары горячим воздухом. И не пришло бы в голову путаться с Фитзаланами.
— Говори осторожнее, Петрина, — предупредил Кирон, помня, что брат Себастьян не отрывает ухо от двери. — Стены здесь тонкие, и слышно хорошо.
— Да наплевать! Пусть! Все и так знают, что Элике Фитзалан по тебе сохнет. — Она улыбнулась. — Наверное, брат Себастьян тоже про это слышал.
— У брата Себастьяна отличный слух, — подтвердил Кирон. — Даже наши разговоры в камере не остаются без внимания.
— Это не имеет значения, — спокойно ответила Петрина. — Тут нечего скрывать. Так ты, значит, хочешь расторгнуть контракт?
— Нет, клянусь Недом Луддом. Я женюсь на тебе, Петрина. И при других обстоятельствах я сделал бы это с радостью.
Петрина улыбнулась.
— Тогда никаких проблем, Кирон. Я выхожу за тебя замуж. Вот так.
— Ты по-прежнему веришь предсказанию астролога Маркуса?
— Да, Кирон. А потом, что бы ни творил Святой Орден, он уважает брачные контракты. Это мне удалось узнать, хотя и с трудом.
— Ну и что?
— А то, что при нашем обоюдном желании Великий Инквизитор может отсрочить наказание до того времени, пока я не рожу тебе ребенка или не станет ясно, что я не могу забеременеть.
Кирон опешил.
— Ты пойдешь на это ради меня?
— Ты мой законный муж. Разве я могу поступить иначе?
Кирон рассмеялся.
— Астролог Маркус может оказаться прав.
— Не смейся над учеными людьми.
— Но как ты узнала о том, что наказание могут отсрочить?
— Неважно, как я узнала. К тому же это не наверняка: слишком многое зависит от настроения Великого Инквизитора. Знаю только, что раньше такое случалось. Святой Орден может даже ускорить день свадьбы, чтобы потом не пришлось откладывать казнь, — добавила она мрачно.
— Как же так? — растерялся Кирон. — Меня отпустят на свободу, пока у нас не появится ребенок?
— Нет, глупый. Мне разрешат разделить с тобой камеру. Их доброте есть предел.
— Ты хочешь жить в тюрьме с еретиком? Это же клеймо на всю жизнь!
— Я и вдовой останусь на всю жизнь, Кирон. Но таков мой выбор. Ты недоволен?
— Нет, я… Петрина, дорогая, я не могу просить у тебя так много.
— Правильно. Ты и не просил. Твоя совесть должна оставаться чистой. Шолто нервно потер руки.
— Никогда не спорь с женщинами, Кирон. Будет еще хуже.
— Вы по-прежнему хотите, чтобы ваша дочь вышла за меня?
Шолто почесал голову.
— Контракт есть контракт. А потом, если женщина задалась какой-то целью, она ведь все равно своего добьется, насколько я знаю.
— Ну и не будем терять времени, — заявила Петрина. — Это решено. — Она приблизилась к Кирону и прошептала: — Ты можешь изобразить безумие?
Он изумленно уставился на нее.
— Могу ли я…
Она прижала руку к его губам.
— Мне говорили, что Святой Орден учитывает временное помрачение сознания, если есть люди, готовые выступить тому свидетелями.
— Ты многое узнала, — мягко сказал Кирон. — Многое и о многом. Кто научил тебя, Петрина? Она прижала рот к его уху.
— Одна леди приезжала на лошади. Понятно?
Элике! Элике Фитзалан так взволнована его судьбой, что убедила даже Петрину. Голова Кирона пошла кругом.
В дверь постучал стражник.
— Мы придем еще, Кирон, — сказала Петрина. — Уверена, что отец и завтра пожелает меня сопровождать. Я принесу тебе кусок пирога и свинины, прямо из жаровни, и посмотрю, как ты будешь есть.
— Петрина, я хочу поцеловать тебя. — Кирон с сомнением взглянул на Шолто. Кузнец расхохотался.
— Целуй ее, мальчик! Целуй хорошо. Только так и можно победить женщину.
Ближе к вечеру в тот же день пришел Хобарт. На плечи старика была наброшена шаль, в руках он держал флягу с водкой, а все его тело сотрясал кашель.
— Кирон, мальчик мой, как с тобой тут обращаются?
— Вполне прилично, мастер Хобарт. Я, как видите, жив и здоров.
— Ты похудел. И побледнел тоже.
— Вес меня не волнует. А вот солнышка недостает
— Скоро будет солнышко, мальчик мой. Скоро будет. Я написал заявление, что шар ты построил по моей просьбе. Он был мне нужен для рисования, это на самом деле так. Мне был нужен рисунок замка с высоты.
Кирон едва не расплакался.
— Отец, вы не должны делать этого. Вы не можете подвергать себя такому риску. С некоторым усилием Хобарт выпрямился.
— А кто мне вправе помешать? Ты назвал меня отцом, и я этим горжусь. А разве отец не должен защищать своего сына, пусть даже не родного, а духовного?
— Но сын… духовный сын тоже имеет обязанности. — Кирон протянул руку. — Я прошу вас уничтожить этот документ. Он опасен.
— Опасен?! Да наплевать! — Мастер Хобарт прихлебнул из бутылки. — Ты меня прости, Кирон. Эта жидкость необходима старику, пережившему свои силы и талант… Всю жизнь, Кирон, я прожил в безопасности… и в страхе. В страхе перед теми, кто дает мне работу, в страхе утратить свои скромные способности. Но приходит время подняться над страхом. Когда надо защитить того, кого любишь. Прости меня. Я не мужественный человек. Я черпаю свою решимость из этой фляги. Прости меня. Но я был рядом с великим. И я доволен. Понимаешь? Я видел, как ты кладешь мазки, несущие в себе дикую, невиданную силу. Я знаю, что ты пойдешь далеко. Я хочу, чтобы ты рисовал, ибо к этому у тебя огромный дар. Но если ты хочешь достичь звезд, я принимаю это. Хотя и не в силах уразуметь. Большего тебе сказать не могу. Принимаю. Между нами все ясно?
— Мы понимаем друг друга, отец.
— Значит, все сказано. — Хобарт сделал солидный глоток. — Я пережил свой талант и свои силы, но я еще не пережил своей пользы. Сейчас я хочу заплатить очень маленькую цену за твою свободу.
Кирон уже не мог сдержать слез.
— Отец, вы убиваете меня своей любовью. Хобарт улыбнулся.
— Я видел, что ты вырос, окруженный любовью. Я учил тебя с любовью. Любовью я не причиню тебе вреда… Кирон, я не уверен, что смогу прийти к тебе еще. Здоровье, ты понимаешь?
